АРХИВ СТАТЕЙ

Фото: http://ortho-hist-12.ru/uploads/images/personalii/Favorskij_Vasilij_ierej.jpg

Священник Василий Ильич Фаворский, троюродный брат протоиерея Иоанна Серапионовича Фаворского

   Автор: Ю. Ерошкин. Написано по материалам Л.М. Свинцовой.

   Василий Ильич Фаворский родился 13 декабря 1898 (по другим данным — 1899-го) года в селе Понино Глазовского уезда Вятской губернии в семье псаломщика Илии Алексеевича Фаворского. Он окончил Падеринское земское училище (1908), Духовное училище (1913), два класса Вятской Духовной семинарии (1916). 22 октября 1916 года Василий Фаворский был определен псаломщиком к Покровскому храму села Падерино Яранского уезда, в 1919-м служил в Красной Армии, сражался против войск генерала Деникина. Это участие в братоубийственной войне Василий Ильич переживал тяжело и впоследствии говорил, что был на исповеди у священника в городе Яранске, так как «считал грехом свою службу в Красной армии».

   В начале 1920-х годов В.И. Фаворский был рукоположен во диакона, в 1922–1930 годах служил в храме Казанской иконы Божией Матери села Макарье Кинурского района Кировской области, с 1930-го — священником Александро-Невской церкви села Круг-Мазары Котельничского округа Нижегородского края. Круг-Мазарский приход входил в состав 5-го благочиннического округа Яранской епархии, возглавлял его протоиерей Иоанн Фокин, а затем — священник Василий Попцов. Именно к последнему обратился диакон Василий с прошением о рукоположении во иерея. Дважды бывал отец Василий у епископа Яранского Нектария (Трезвинского): первый, когда Владыка был ещё в Яранске, второй – во время проживания архипастыря в Казани после возращения с Соловков из заключения. Именно при втором посещении, по-видимому, и состоялась священническая хиротония диакона Василия, принадлежал он к непоминающим.

   В годы гонений за веру иерей Василий Фаворский не раз подвергался репрессиям. В 1930 году он арестовывался «за крещение ребенка без согласия отца», но по суду был оправдан, в 1931-м хозяйство батюшки причислили к кулацким, имущество конфисковали и передали сельсовету. 26 марта 1932 года отец Василий был арестован как участник контрреволюционной организации церковников, ложно обвинялся по статьям 58–10, ч.2 и 58–11 УК РСФСР в распространении контрреволюционных листовок и нелегальной литературы, устройстве нелегальных собраний, агитации и пропаганде против мероприятий советской власти в деревне. В ходе следствия своей вины в контрреволюционной деятельности батюшка не признал, показав при этом: «Соввласть я считаю, как власть, ниспосланную Богом, хотя она и является безбожной, но эта власть допущена Им за грехи народа. На мероприятия Соввласти в религиозном вопросе (закрытие монастырей, церквей, отделение школы от церкви и пр.) я смотрю как на мероприятия, нежелательные для нас».

   19 августа 1932 года постановлением Особой тройки при ПП ОГПУ по Нижегородскому краю иерей Василий Фаворский был приговорен к трем годам ссылки, отбывал наказание в Мурманской области. После возвращения из заключения он перебрался на территорию Марийского края. В сохранившемся заявлении членов церковно-приходского совета Свято-Никольского храма села Актаюж в Горномарийский райисполком от 2 августа 1935 года значится: «Согласно общего собрания членов церковно-приходского совета от 21 июля 1935 года был нами принят служитель культа (священник) Фаворский Василий Ильич Кировского края Кикнурского района села Круг-Мазар в нашу общину верующих на должность священника с. Актаюж. Поэтому просим регистрационный отдел зарегистрировать … на должность священника. В Широкундышский сельсовет мы обращались с означенным служителем культа и сельсовет, согласно его документов, принял на учет». О том, что батюшка получил регистрацию, свидетельствует и заявление Широкундышского сельсовета председателю культкомиссии при Горномарийском исполкоме от 9 января 1936 года: «Настоящим Широкундышский сельсовет ставит в известность, что при Актаюжской церкви священник зарегистрирован культкомиссией при райисполкоме Фаворский Василий Ильич».

   В селе Актаюж иерей Василий Фаворский прослужил около двух лет, а в 1937 году был переведен к церкви Владимирской иконы Божией Матери села Шапта Кикнурского района. В апреле 1941 года батюшка был предупрежден о грядущем закрытии храма, в связи с чем пригласил односельчан для исповеди и причащения. Это последнее его богослужение состоялось 17 апреля, в Великий Четверг, на следующий день, по сохранившемуся преданию, отца Василия арестовали. По одной из версий батюшку расстреляли в тюрьме на Пасху, по другой он отошел ко Господу 2 марта 1942 года в селе Кикнур.

   Источник: http://ortho-hist-12.ru/index.php?page=vasilij-favorskij-svyaschennik-2

Использовано фото: http://pravicon.com/images/icons/28/28496.jpg

РОЖДЕСТВЕНСКОЕ ПОСЛАНИЕ Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла архипастырям, пастырям, диаконам, монашествующим и всем верным чадам Русской Православной Церкви

Возлюбленные о Господе архипастыри, всечестные пресвитеры и диаконы, боголюбивые иноки и инокини, дорогие братья и сестры!

Сердечно поздравляю всех вас со светлым праздником Рождества Христова.

Ныне Церковь небесная и земная торжествует, радуясь пришествию в мир Господа и Спасителя нашего, возносит хвалу и благодарение Богу за Его милость и любовь к человеческому роду. С духовным трепетом вслушиваемся мы в слова песнопения: «Христос раждается — славите! Христос с небес — срящите!» (ирмос канона Рождеству Христову). С благоговением и надеждой взираем на Вифлеемскую пещеру, где в убогих яслях лежит в пеленах повитый Богомладенец.

Воистину днесь свершилась «великая благочестия тайна: Бог явился во плоти, оправдал Себя в Духе, показал Себя ангелам» (1 Тим. 3:16). Невозможно до конца проникнуть умом в тайну Боговоплощения. Невозможно в полной мере постичь, как же Тот, Кто является источником жизни для всего существующего, согревается ныне дыханием животных! Создатель Вселенной смиряет Себя, принимая образ творения! Сын Божий становится Сыном Человеческим! «Не исследуй, как это, — предупреждает святитель Иоанн Златоуст, — где хочет Бог, там побеждается порядок природы. Он восхотел, возмог, нисшел и спас. Все повинуется Богу. Сегодня рождается Сущий, и Сущий становится тем, чем Он не был. Будучи Богом, Он делается человеком, не переставая быть Богом» (Слово на Рождество Спасителя нашего Иисуса Христа).

Отмечая мироспасительный праздник Рождества Христова, мы размышляем о его непреходящем духовном смысле и ключевом значении для всего человечества. И это верно. Но важно осознавать еще и личное измерение, которое имеет для каждого из нас тайна Боговоплощения, ведь неслучайно мы обращаемся в молитвах ко Господу, называя Его своим Спасителем.

Мы опытно знаем, что человек не способен сам преодолеть в себе зло, как бы настойчиво он ни старался это сделать. Грех, глубоко поразивший душу и повредивший человеческую природу, невозможно побороть никакими духовными практиками и психологическими тренингами. Лишь Бог способен исцелить и восстановить в первозданной красоте всего человека. «Для чего же Господь наш облекся плотию?» — задается вопросом преподобный Ефрем Сирин и отвечает: «Для того, чтобы сама плоть вкусила радость победы и чтобы исполнилась и познала дары благодати…, дабы люди как бы на крыльях возносились к Нему и в Нем Одном находили успокоение» (Толкование на Четвероевангелие. Гл. 1). Воплощение Христово освобождает от рабства греху и открывает путь ко спасению.

«Я, свет, пришел в мир, чтобы всякий, верующий в Меня, не оставался во тьме» (Ин. 12:46), — свидетельствует Господь. Подобно яркой Вифлеемской звезде, приведшей к Богомладенцу Иисусу восточных мудрецов из далеких стран, мы, христиане, будучи истинными сынами и дочерями света (Ин. 12:36), призваны освещать этот мир светом веры (Мф. 5:14), дабы окружающие, видя пример нашей стойкости и мужества, долготерпения и духовного благородства, великодушия и нелицемерной любви к ближним, «прославили Бога в день посещения» (1 Пет. 2:12).

Сегодня, когда народы земли переживают непростое испытание новой болезнью, когда сердца людей охвачены страхом и тревогой за будущее, нам особенно важно усилить соборную и частную молитву, принести Господу сугубый труд доброделания. Многие из наших братьев и сестер из-за вредоносного поветрия лишены ныне возможности посещать храмы. Вознесем о них прошения Милосердному Творцу, дабы Он обновил их душевные и телесные силы, даровал болящим скорейшее исцеление и ниспослал Свою помощь врачам и всем медицинским работникам, самоотверженно борющимся за их здоровье и жизни.

Будем помнить, что никакие проблемы не способны сломить дух человека, если он сохраняет живую веру и во всем полагается на Бога. А потому без ропота приемлем и постигшие нас испытания, ибо, аще на Него надеятися будем, будет нам во освящение, яко с нами Бог (чинопоследование Великого повечерия), как воспевает в эти святые рождественские дни Церковь Христова. Будем молиться, чтобы и убогую пещеру нашей жизни озарил нетленный свет Божества, чтобы и наше сокрушенное и смиренное сердце, как Вифлеемские ясли, с благоговением восприняло Пришедшего в мир Спасителя.

Не тесно Богу в сердце человека, если оно исполнено любви. «Делатель любви будет сожителем Ангелов и со Христом воцарится», — свидетельствует преподобный Ефрем Сирин (Слово о добродетелях и пороках, 3). Пусть святые дни праздника станут для нас особым временем для совершения добрых дел. Используем эту благодатную возможность и прославим Рождшегося Иисуса Христа, явив милосердие к ближним, оказав помощь нуждающимся, утешив скорбящих и, может быть, в первую очередь тех, кто страдает от коронавирусной инфекции или ее последствий.

Да просветит Господь светом познания Своего народы земли, да благословит их миром и да поможет всем нам осознать общую ответственность за настоящее и будущее планеты. Да ниспошлет Родившийся Богомладенец любовь и согласие в наши семьи, да оградит молодежь нашу да и всех нас от грехов и опасных ошибок. Еще раз сердечно поздравляю вас, мои дорогие, со светозарным праздником Рождества Христова и желаю всем крепкого здоровья, неоскудевающей радости и щедрой помощи от Бога — Света истинного, Иже просвещает всякого человека, грядущаго в мир (Ин. 1:9). Аминь.

+КИРИЛЛ, ПАТРИАРХ МОСКОВСКИЙ И ВСЕЯ РУСИ

Москва

Рождество Христово

2020/2021 г.

Источник: http://www.patriarchia.ru/db/print/5732824.html

Наследники Великой Победы на тяжёлом танке КВ-1С (скоростной)

У СГОРЕВШЕГО ТАНКА

   Автор: Сергей Сергеевич Орлов

   У сгоревшего танка

Бронебойным снарядом

Разбитый в упор лобовик,

Длинноствольная пушка

Глядит немигающим взглядом

В синеву беспредельного неба...

Почувствуй на миг,

Как огонь полыхал,

Как патроны рвались и снаряды,

Как руками без кожи

Защелку искал командир,

Как механик упал, рычаги обнимая,

И радист из ДТ

По угрюмому лесу пунктир

Прочертил,

Даже мертвый

Крючок пулемёта сжимая.

На кострах умирали когда-то

Ян Гус и Джордано Бруно,

Богохульную истину

Смертью своей утверждали...

Люк открой и взгляни в эту башню,

Где пусто, черно...

Здесь погодки мои

За великую правду

В огне умирали!

   ***

Вот человек — он искалечен,

В рубцах лицо. Но ты гляди

И взгляд испуганно при встрече

С его лица не отводи.

Он шёл к победе, задыхаясь,

Не думал о себе в пути,

Чтобы она была такая:

Взглянуть — и глаз не отвести!

   После марша

Броня от солнца горяча,

И пыль похода на одежде.

Стянуть комбинезон с плеча –

И в тень, в траву, но только прежде

Проверь мотор и люк открой:

Пускай машина остывает.

Мы всё перенесем с тобой:

Мы люди, а она стальная...

   Смотровая щель

В машине мрак и теснота.

Водитель в рычаги вцепился…

День, словно узкая черта,

Сквозь щель едва-едва пробился.

От щели, может, пятый час

Водитель не отводит глаз.

А щель узка, края черны,

Летят в неё песок и глина,

Но в эту щель от Мги видны

Предместья Вены и Берлина.

   ***

Живым поверка. Павшим слава.

Салютов гром и тишина.

Победу празднует держава,

Надев цветы и ордена.

От маршала и до солдата

Перед победой все равны,

Как были ей равны когда-то

В день окончания войны.

На площадях и на полянах -

Повсюду царствует она

В дворцах бетонных и стеклянных,

В избе всего на три окна.

И только мальчики с портретов,

Как много лет тому назад,

Не увидавшие Победы,

Со снимков в траурных багетах

На матерей одни глядят.

Такой уж день, дела такие -

Со счастьем боль невпроворот.

Творец истории России -

Победу празднует народ.

   ***

Тополь встанет молодой,

Рожь взойдет над головой,

Журавли перо обронят,

Вдаль летя своей тропой.

Будут лить дожди косые,

Будут петь снега…

Будет жить моя Россия

Всем назло врагам.

Вырастут на свете люди,

Что ещё не родились,

Смерти никогда не будет –

Будет жизнь.

   Источник: Сергей Сергеевич Орлов. Стихотворения. Изд. Советская Россия. - М. 1978

   Знамя Князя Пожарского. Рисунок академика Фёдора Солнцева для книги «Древности Российского Государства».

Знамя Князя Пожарского

И победными красками

Созывало на бой

Знамя князя Пожарского

Над горящей Москвой.

               А.Жигулин

   Изображенное ветхое, шелковой ткани знамя князя Дмитрия Михайловича Пожарского после освобождения им Москвы от поляков и Литвы хранилось в принадлежавшем ему селе Пурих Нижегородской губернии, а в 1827 г. поступило в Оружейную палату.

   Знамя Пожарского представляет собой прямоугольное полотнище из шелковой ткани (тафты) тёмно-МАЛИНОВОГО цвета (!) с писаными темперой, золотом и серебром изображениями. Многие краеведы говорят, что малиновый цвет – это цвет национально русский, и в геральдике этот цвет именуется пурпуром. Пропорции знамени следующие: ширина 1 аршин 13 вершков, длина 2 аршина 9 вершков. Хранящееся сейчас в Оружейной палате подлинное знамя выцвело. На знамени с одной стороны изображён Господь Вседержитель в обрамлении следующей надписи:

   «С вышних призирая, убогия приемля, посети нас озлобленныя грехи, Владыко Всемилостиве. Молитвами Богородицы даруй душам нашим велию милость. Всякия скверны, Всемилостиве Спасе, аз бых делатель, и в отчаянии в ров впадся, но стеню от сердца и вопию к Тебе, Слове, ускори Щедрый, потщися на помощь нашу яко Милостив».

   С другой стороны изображена сцена из Ветхого Завета, где Иисус Навин, святой вождь народа богоизбранного, накануне штурма безбожного города Иерихона встретил Архангела Михаила с мечом в руке (Нав. 5:13-15). На знамени Иисус Навин стоит перед Архистратигом Сил Небесных – Архангелом Михаилом – на коленях, положивши свою саблю к ногам Архистратига Божия. Иисус Навин на изображении разувает свой сапог, а вокруг следующая надпись:

   «Бысть егда бяше Иисусу у Ерихона и возре очима своими, видя человека стояща пред ним и меч обнажен в руце его, и приступив к нему и рече: наш ли еси, или от сопостат наших? Он же рече ему: аз Архистратиг силы Господни, ныне приидох семо. И паде Иисус поклонился лицем своим на землю и рече ему: Владыко, что повелеваеши Твоему рабу? И рече Архистратиг Господень ко Иисусу: изуй сапог твой с ногу твоею, место бо на нем же стоиши ты, свято есть. И сотвори Иисус тако».

   Хранящееся сейчас в Оружейной палате подлинное знамя выцвело. Илл: https://www.facebook.com/pg/KremlinMuseums/photos/?ref=page_internal

ФЛАГИ

   Автор: Анато́лий Влади́мирович Жигу́лин

Шили флаги косынею

В давнем веке у нас.

И летал над Россиею

Шитый золотом Спас.

Под багряно-червлеными

В том великом году,

Под святыми знамёнами

Дмитрий шёл на Орду.

И могучею птицею

Пролетел сквозь века

И вскружил над столицею

Синий стяг Ермака.

И победными красками

Созывало на бой

Знамя князя Пожарского

Над горящей Москвой.

А с полками Суворова

В честь Российской земли

Стяги с лентой Георгия

Через Альпы прошли.

И забыть нам не велено

Славный крейсер "Варяг"

И горящий, простреленный

Тот Андреевский флаг.

Эти флаги, с которыми

И в огне, и в пыли

По дорогам Истории

Мы победно прошли.

Пусть же память останется

И про дымный Рейхстаг.

Пусть над ним развевается

Наш немеркнущий стяг!

    Открытка с днём Рождения и днём Победы, адресованная протоиерею Иоанну Фаворскому, моему деду, писанная рукою моего отца от моего имени и имени моего брата. В открытке стихотворение А.Жигулина не подписано и в нём есть разночтения с доступным теперь в инете оригиналом. Разночтения выделены жирным шрифтом.

   Литература:

http://www.photosuzdal.ru/photos/suzdal_103014flag.htm

http://www.vexillographia.ru/russia/vehi.htm

I.M.Θ. 

   Миниатюра работы А.А. Великанова «Сожжение протопопа Аввакума в Пустозерске 14 /27 апреля 1682 г.» из рукописи конца XVII века. Фото: http://osminin-history.my1.ru/_si/1/08448095.jpg.

   Московский поместный собор Русской Церкви 1681-1682 годов во главе с патриархом Иоакимом просил царя (царь Феодор Алексеевич в том же году 27 апреля /10 мая умирает, пережив лишь на 13 дней казнённого им протопопа Аввакума) ужесточить законодательство для преследования старообрядцев. Таким образом, были изданы так называемые «Двенадцать статей» царевны Софьи (1685 год), в которых говорится, что эти статьи повторяют и дополняют «прежний указ отца своего <…> Великого Государя Царя и Великого князя Алексея Михайловича, всея Великия и Малыя и Белыя России самодержца»: «1. Которые расколщики святой церкви противятся, и хулу возлагают, и в церковь и к церковному пению и к отцам духовным на исповедь не ходят, и святых таин не причащаются, и в дома свои священников со святынею и с церковной потребой не пускают, и меж христианы непристойными своими словами чинят соблазн и мятеж, и стоят в том своем воровстве упорно: и тех воров (т.е. инакомыслящих – прим авт. сайта Фавор-Гора) ПЫТАТЬ, от кого они тому научены, и сколь давно, и на кого станут говорить и тех оговорных людей имать и расспрашивать и давать им меж себя ОЧНЫЕ СТАВКИ, а с очных ставок ПЫТАТЬ; и которые с пыток учнут в том стоять упорно ж, а покорения святой церкви не принесут, и таких, за такую ересь, по трикратному у казни допросу, буде не покорятся, ЖЕЧЬ в срубе и пепел развеять». См.: Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи Археографическою экспедицией Академии наук. Т. 4. — СПб., 1836. С. 419—422. № 284.

   Только 1971 году Поместный Собор Русской Православной Церкви утвердил постановление об «отвержении и вменении, яко не бывших, порицательных выражений, относящихся к старым обрядам…». Тремя годами позднее в 1974 году подобное решение (с точностью до формулировок) было утверждено на Третьем Соборе Русской Церкви Заграницей. А в 2000 году Архиерейский Собор РПЦЗ подал всем православным прекрасный пример христианской любви и смирения, принеся покаяние перед старообрядцами: «Мы глубоко сожалеем о тех жестокостях, которые были причинены приверженцам Старого Обряда, о тех преследованиях со стороны гражданских властей, которые вдохновлялись и некоторыми из наших предшественников в иерархии Русской Церкви… Простите, братья и сестры, наши прегрешения, причинённые вам ненавистью. Не считайте нас сообщниками в грехах наших предшественников, не возлагайте горечь на нас за невоздержные деяния их. Хотя мы потомки гонителей ваших, но неповинны в причинённых вам бедствиях. Простите обиды, чтобы и мы были свободны от упрёка, тяготеющего над ними. Мы кланяемся вам в ноги и препоручаем себя вашим молитвам. Простите оскорбивших вас безрассудным насилием, ибо нашими устами они раскаялись в соделанном вам и испрашивают прощения… В XX веке на Православную Российскую Церковь обрушились новые преследования, теперь уже от рук богоборного коммунистического режима… Мы со скорбью признаём, что великое гонение нашей Церкви в прошедшие десятилетия отчасти может быть и Божиим наказанием за преследование чад Старого Обряда нашими предшественниками. Итак, мы сознаём горькие последствия событий, разделивших нас и, тем самым, ослабивших духовную мощь Русской Церкви. Мы торжественно провозглашаем своё глубокое желание исцелить нанесённую Церкви рану…» См.: Михаил Тюренков. Воссоединение Русской Церкви в перспективе Единоверия.

   В предложенной ниже научной статье будут подняты вопросы об авторстве злополучной церковной реформы, расколовшей русское общество на два непримиримых лагеря – старообрядцев и новообрядцев, насколько эта реформа была «Никоновыми новинами».

Церковная реформа XVII века: эволюция взглядов, причины их происхождения и распространения

(статья приводится в сокращении)

   Автор: Алексей Виноградов для портала Богослов.Ru

   XVII век в России ознаменован церковной реформой, имевшей далеко идущие последствия как для Церкви, так и для всего Российского государства. Принято связывать изменения в церковной жизни того времени с деятельностью патриарха Никона. Много исследований посвящено изучению этого феномена, однако их не отличает единообразие мнений. О причинах существования разных точек зрения на авторство и воплощение в жизнь церковной реформы XVII века повествует данная публикация.

1. Общепринятый взгляд на церковную реформу XVII века

   Середина XVII-го века в России ознаменована церковной реформой, имевшей далеко идущие последствия как для Церкви, так и для всего Российского государства. Принято связывать изменения в церковной жизни того времени с деятельностью патриарха Никона. В различных вариантах эту точку зрения можно встретить как у дореволюционных, так и у современных авторов. «При нем (Никоне) и при его главном участии действительно началось вполне верное и надежное по своим основам исправление наших церковных книг и обрядов, какого прежде у нас почти не бывало…» [1] – пишет выдающийся церковный историк XIX века митрополит Макарий. Следует обратить внимание, как аккуратно высказывается митрополит об участии патриарха Никона в реформе: исправление началось «при нем и при его главном участии». Несколько иной взгляд мы находим у большинства исследователей русского раскола, где исправление «богослужебных книг и церковных обрядов» [2] или «церковно-богослужебных книг и обрядов» [3] уже накрепко соединяется с именем Никона. Некоторые авторы допускают даже более категоричные суждения, когда утверждают, что Никоновым тщанием «была положена граница сеянию плевел» [4] в печатные книги. Не касаясь пока личностей, занимавшихся «сеянием плевел», отметим распространенность убеждения, что при патриархе Иосифе «преимущественно внесены были в богослужебные и учительные книги те мнения, которые сделались потом догмами в расколе» [5], а новый патриарх «дал правильную постановку этому вопросу» [6]. Таким образом, фразы «церковные новшества патриарха Никона» [7] или «его церковные исправления» [8] на долгие годы становятся общепринятым штампом и кочуют из одной книги в другую с завидным упорством. Открываем Словарь книжников и книжности Древней Руси и читаем: «С весны 1653 г. Никон, при поддержке царя, начал проведение в жизнь задуманных им церковных реформ…» [9] Автор статьи не одинок в своих суждениях, насколько можно судить об этом по их статьям и книгам, такого же мнения придерживаются: Шашков А.Т. [10], Урушев Д.А. [11], Бацер М.И. [12] и др. Даже написанное такими известными учеными, как Н.В. Понырко и Е.М. Юхименко, предисловие нового научного издания известного первоисточника – «Истории об отцах и страдальцах соловецких» Семена Денисова – не обошлось без перифраза вышеупомянутого высказывания, причем, в первом предложении [13]. Несмотря на полярность мнений в оценке деятельности Никона, где одни пишут о «непродуманных и неумело осуществленных реформах, проведенных патриархом» [14], а другие видят в нем создателя «просвещенной православной культуры», которой он «учится у православного Востока» [15], патриарх Никон остается ключевой фигурой реформы.

<…>

   Итак, мы имеем два варианта общепринятой оценки церковной реформы XVII-го века, которые своим происхождением обязаны разделению Русской Православной Церкви на старообрядческую и новообрядческую или, как говорили до революции, греко-российскую, Церкви. В силу различных причин, а особенно под влиянием проповеднической деятельности обеих сторон и ожесточенных споров между ними, эта точка зрения получила широкое распространение в народе и утвердилась в научной среде. Основной особенностью данного взгляда, независимо от положительного или отрицательного отношения к личности и деятельности патриарха Никона, является основополагающее и главенствующее значение его в деле реформирования Русской Церкви. На наш взгляд, эту точку зрения удобнее будет рассматривать в дальнейшем как упрощенно-традиционную.

2. Научный взгляд на церковную реформу, его постепенное формирование и развитие

   Существует другой подход к этой проблеме, сформировавшийся, по-видимому, не сразу. Обратимся сначала к авторам, которые хотя и придерживаются упрощенно-традиционной точки зрения, тем не менее, приводят ряд фактов, из которых можно сделать противоположные выводы. Так, например, митрополит Макарий, который тоже полагал начало реформирования при Никоне, оставил нам следующие сведения: «Сам царь Алексей Михайлович обратился в Киев с просьбою прислать в Москву ученых мужей, знавших греческий язык, чтобы они исправили по тексту семидесяти толковников славянскую Библию, которую тогда намеревались вновь напечатать» [26]. Ученые скоро прибыли и «успели еще при жизни патриарха Иосифа исправить по греческому тексту одну, уже оканчивавшуюся печатанием, книгу “Шестоднев” и напечатали свои исправления в конце книги…» [27] Граф А. Гейден, указывая на то, что «новый патриарх поставил все дело исправления церковных книг и обрядности на почву между-церковную» [28], сразу же оговаривается: «Правда, еще предшественник Никона, патриарх Иосиф, в 1650 г., не решаясь ввести единогласное пение в церквах, обращался за разрешением этой “великой церковной потребы” к Константинопольскому патриарху Парфению» [29]. Посвятивший свой труд противостоянию патриарха Никона и протопопа Иоанна Неронова, граф обращает внимание на деятельность «главного вождя раскола» до того, как его противник занял патриарший престол. Неронов, согласно его изысканиям, «принимал деятельное участие в исправлениях церковных книг, состоя членом совета при печатном дворе» [30] и «вместе со своим будущим врагом Никоном, в то время еще митрополитом Новгородским, содействовал также установлению церковного благочиния, оживлению церковной проповеди и исправлению некоторых церковных обрядов, напр., введению единогласного пения…» [31]. Интересную информацию об издательской деятельности во времена патриарха Иосифа сообщает нам олонецкий епархиальный миссионер и автор вполне традиционного учебного пособия по истории раскола священник К. Плотников: «В течение 10 лет (1642–1652) его патриаршества было издано такое количество книг (116), какого не выходило ни при одном из прежних патриархов» [32]. Даже у сторонников сознательного внесения погрешностей в печатные издания при патриархе Иосифе можно обнаружить некоторую неувязку фактов. «Порча церковных книг, – по мнению графа М.В. Толстого, – дошла до высшей степени и была тем прискорбнее и безотраднее, что производилась явно, утверждаясь, по-видимому, на законных основаниях» [33]. Но если «основания законные», то деятельность справщиков уже не «порча», а исправление книг, согласно определенным взглядам на этот вопрос, осуществлявшимся не «от ветра главы своея», а на основании официально утвержденной программы. Еще во времена патриаршества Филарета для улучшения книжных исправлений «Троицкими справщиками» была предложена следующая система: «а) иметь образованных справщиков и б) особых из столичного духовенства наблюдателей за печатанием» [34], что и было организовано. Только исходя из одного этого, мы можем прийти к выводу, что даже с участием таких личностей, как «протопопы Иван Неронов, Аввакум Петров и дьякон Благовещенского собора Федор», влиянием которых, согласно С.Ф. Платонову, «было внесено и распространено… много ошибок и неправильных мнений в новых книгах» [35], так называемая «порча» могла оказаться делом крайне затруднительным. Впрочем, маститый историк высказывает эту уже в его время устаревшую и критикуемую точку зрения как предположение. Заодно с Гейденом Платонов утверждает, что исправление книг, предпринятое новым патриархом, «теряло прежнее значение домашнего дела и становилось делом междуцерковным» [36]. Но если «дело» церковной реформы началось прежде, чем стало «междуцерковным», то изменился только ее характер и, следовательно, не Никон ее начинал.

   Более углубленные исследования по данному вопросу в конце XIX-го и начале XX-го веков вступают в противоречие с общепринятыми взглядами, указывая других авторов реформы. Н.Ф. Каптерев в своем фундаментальном труде убедительно доказывает это, перекладывая инициативу церковной реформы на плечи царя Алексея Михайловича и его духовника – протопопа Стефана. «Они первые, еще до Никона, – сообщает автор, – задумали произвести церковную реформу, ранее наметили ее общий характер и начали, до Никона, понемногу приводить ее в исполнение… они же создали и самого Никона, как реформатора-грекофила» [37]. Такого же взгляда придерживаются и некоторые другие его современники. Е.Е. Голубинский считает, что усвоение единолично Никону предприятия исправления обрядов и книг представляется «несправедливым и неосновательным». «Первая мысль об исправлении, – продолжает он, – принадлежала вовсе не одному Никону… а сколько ему, столько же и царю Алексею Михайловичу с другими ближайшими советниками последнего, и не будь государь, подобно Никону, способен внять представлениям о несправедливости нашего мнения относительно позднейших греков, будто они утратили чистоту православия древних греков, не могло бы иметь места и самое никоново исправление обрядов и книг, ибо veto государя могло бы остановить дело в самом начале» [38]. Без одобрения и поддержки царя, по мнению Голубинского, Никона с его идеями попросту не допустили бы к Патриаршему престолу. «В настоящее время можно считать уже вполне доказанным, что почва для деятельности Никона, в сущности, была подготовлена ранее, при его предшественниках» [39], – читаем мы у А. Галкина. Только предшественником «первого русского реформатора» [40] он считает патриарха Иосифа, который «так же, как и Никон, пришел к сознанию необходимости радикального исправления книг и обрядов, и притом по греческим оригиналам, а не по славянским рукописям» [41]. На наш взгляд, это неоправданно смелое заявление, хотя нельзя, конечно, согласиться с утверждениями некоторых ученых, называвших Иосифа «нерешительным и слабым» и заявлявших: «Неудивительно, что такой патриарх не оставил по себе доброй памяти в народе и в истории» [42]. Возможно, Галкин сделал такие поспешные выводы из событий последних лет правления первоиерарха, а ведь именно на это время приходится прибытие киевских ученых монахов в Москву, первая и вторая поездки Арсения Суханова на Восток или факт обращения Иосифа к Константинопольскому патриарху за разъяснениями по поводу введения единогласного богослужения. «Много выдающегося совершилось в Русской Церкви при его управлении, – пишет А.К. Бороздин, – но в последнее время личное его участие в делах церкви значительно ослабело, благодаря деятельности кружка Вонифатьева и примыкавшего к этому кружку Новгородского митрополита Никона» [43]. Протоиерей Павел Николаевский делится своими наблюдениями за ходом этой деятельности, сообщая, что книги, изданные в 1651 году, «во многих местах носят на себе явные следы исправлений по греческим источникам» [44]; как мы можем наблюдать – реформа в том виде, в котором ее обычно усваивают Никону, уже началась. Следовательно, кружок ревнителей благочестия первоначально трудился над воплощением в жизнь церковных преобразований, а некоторые его представители и есть творцы данной реформы.

<…>

   Вслед за Каптеревым и Голубинским, протоиерей Георгий Флоровский тоже пишет о том, что «“реформа” была решена и продумана во дворце» [53], но Никон привнес в нее свой невероятный темперамент. «…Именно он вложил всю страсть своей бурной и опрометчивой натуры в исполнение этих преобразовательных планов, так что именно с его именем и оказалась навсегда связана эта попытка огречить Русскую церковь во всем ее быту и укладе» [54]. Представляет интерес психологический портрет патриарха [55], составленный о. Георгием, в котором, на наш взгляд, он постарался избежать крайностей как положительного, так и отрицательного характера. Апологет патриарха Никона М.В. Зызыкин, ссылаясь на того же Каптерева, тоже отказывает ему в авторстве церковной реформы. «Никон, – пишет профессор, – не был ее инициатором, а только выполнителем намерения царя Алексея Михайловича и духовника его Стефана Вонифатьева, почему он и охладел совершенно к реформе после смерти Стефана, умершего в иночестве 11 ноября 1656 года, и после прекращения дружбы с царем» [56]. О влиянии Никона на характер преобразований Зызыкин сообщает следующее: «…согласившись ее проводить, он проводил ее с авторитетом Патриарха, с энергией, ему свойственной во всяком деле» [57]. В силу специфики своей работы, автор обращает повышенное внимание на противостояние первоиерарха и боярства, которое стремилось оттеснить «собинного друга» от царя и для этого не брезговало ничем, даже союзом с церковной оппозицией. «Старообрядцы же, – по мнению Зызыкина, – хотя и ошибочно, считали инициатором реформы Никона… и потому создавали о Никоне самое нелестное представление, в его деятельности видели только дурное и в его поступки вкладывали разные низкие мотивы и охотно присоединялись ко всякой борьбе против Никона» [58]. Русский ученый немецкой школы И.К. Смолич затрагивает данную тему в своей уникальной работе, посвященной русскому монашеству. «Меры Никона по исправлению церковных книг и изменению некоторых богослужебных обрядов, – сообщает историк, – в сущности, не содержали в себе ничего нового, они явились лишь последним звеном в длинной цепи подобных мероприятий, которые либо уже были проведены до него, либо должны были проводиться в будущем» [59]. Автор подчеркивает, что патриарх был вынужден продолжать исправление книг, «но эта вынужденность как раз и противоречила его характеру, не могла пробудить в нем подлинного интереса к делу» [60]. По мнению еще одного представителя нашего зарубежья А.В. Карташева, автором реформы был возглавлявший боголюбческое движение протопоп Стефан. «Новый патриарх, – пишет он в своих очерках по истории Русской Церкви, – принялся с вдохновением за выполнение той программы своего служения, которая была из долговременных личных бесед и внушений хорошо известна царю и разделялась последним, ибо исходила от царского духовника, протопопа Стефана Вонифатьева» [61]. Дело исправления книг и обрядов, считает автор, «породившее наш несчастный раскол, стало так общеизвестно, что непосвященным оно кажется главным делом Никона» [62]. Реальное же положение вещей, по утверждению Карташева, таково, что идея книжной справы для патриарха «была попутной случайностью, выводом из главной его идеи, а самое дело… было для него старым традиционным делом патриархов, которое надо было просто по инерции продолжать» [63]. Никон был одержим другой идеей: он мечтал о возвышении власти духовной над властью светской, а юный царь своим расположением и ласками благоприятствовал ее укреплению и развитию. «Мысль о примате Церкви над государством туманила Никону голову» [64], – читаем мы у А.В. Карташева, и в этом контексте мы должны рассматривать всю его деятельность. Автор фундаментальной работы по старообрядчеству С.А. Зеньковский отмечает: «Царь поспешил с избранием нового патриарха, так как слишком долго затянувшийся конфликт между боголюбцами и патриаршим управлением, естественно, нарушал нормальную жизнь Церкви и не давал возможности провести реформы, намеченные царем и боголюбцами» [65]. Но в одном из предисловий к своему исследованию он пишет, что «кончина безвольного патриарха Иосифа в 1652 году совершенно неожиданно изменила курс «русской реформации» [66]. Противоречивость такого рода у этого и других авторов возможно объяснить неопределенностью и неразработанностью терминологии по данному вопросу, когда традиция говорит одно, а факты – другое. Впрочем, в другом месте книги автор ограничивает преобразовательные действия «архиерея крайнего» исправлением Служебника, «к чему фактически и свелись все “реформы” Никона» [67]. Зеньковский тоже обращает внимание на изменение характера реформы под влиянием нового патриарха: «Он стремился проводить реформу автократически, с позиции растущей силы патриаршего престола» [68]. Вслед за Н.М. Никольским, который писал о принципиальном различии взглядов на организацию церковных исправлений между боголюбцами и Никоном, когда последний «хотел исправить церковь… не установлением в ней соборного начала, а посредством возвышения священства над царством» [69], С.А. Зеньковский указывает, что «авторитарное начало противопоставлялось им на практике началу соборности» [70].

<…>

   Вот что пишет в своей статье Н.Ю. Бубнов: «Патриарх Никон выполнял волю царя, сознательно взявшего курс на перемену идеологической ориентации страны, ставшего на путь культурного сближения с европейскими странами» [71]. Описывая деятельность ревнителей благочестия, ученый обращает внимание на надежды последних, что новый патриарх «закрепит их преобладающее влияние на ход идеологической перестройки в Московском государстве» [72]. Однако все это не мешает автору связывать начало реформ с Никоном; по-видимому, сказывается влияние старообрядческих первоисточников, но о них речь пойдет ниже. В контексте рассматриваемой проблемы представляет интерес замечание церковного историка протоиерея Иоанна Белевцева. Преобразования, по его мнению, «не были личным делом патриарха Никона, а потому исправление богослужебных книг и изменение церковных обрядов продолжалось и после оставления им патриаршей кафедры» [73]. Известный евразиец Л.Н. Гумилев в своих оригинальных изысканиях не обошел церковную реформу стороной. Он пишет, что «после смуты реформа Церкви стала самой насущной проблемой» [74], а реформаторами были «ревнители благочестия». «Реформу проводили не архиереи, – подчеркивает автор, – а священники: протопоп Иван Неронов, духовник юного царя Алексея Михайловича Стефан Вонифатьев, знаменитый Аввакум» [75]. Гумилев почему-то забывает о светской составляющей «кружка боголюбцев». В кандидатской работе, посвященной деятельности Московского Печатного двора при патриархе Иосифе, священника Иоанна Миролюбова читаем: «“Боголюбцы” выступали за живое и активное участие низового священства и мирян в делах церковной жизни, вплоть до участия в церковных соборах и управлении Церковью» [76]. Иоанн Неронов, указывает автор, был «связующим звеном» между московскими боголюбцами и «ревнителями благочестия из провинции» [77]. Инициаторами «новин» о. Иоанн считает ядро столичного кружка боголюбцев, а именно: Федора Ртищева, будущего патриарха Никона и царя Алексея Михайловича, которые «постепенно пришли к твердому убеждению, что должна быть осуществлена обрядовая реформа и книжное исправление с тем, чтобы привести русскую богослужебную практику в соответствие с греческой» [78]. Впрочем, как мы уже заметили, такая точка зрения является достаточно распространенной, меняется только состав лиц кружка, вдохновившихся этой идеей.

<…>

   Некоторые современные авторы нередко начинают с упрощенного взгляда на реформу, описывая сначала великие замыслы и бурную деятельность патриарха-реформатора, как, например, «последнюю попытку переломить неблагоприятный для церкви процесс» падения ее политической роли [80] и рассматривая церковно-обрядовые исправления в данном контексте как «замену удельной пестроты единообразием» [81]. Но под давлением фактов приходят к неожиданному результату: «После низложения Никона продолжение реформ взял в свои руки сам царь Алексей Михайлович, который пытался договориться с антиниконовской оппозицией, не уступая ей по существу» [82]. Спрашивается, зачем царю заниматься реформой опального патриарха? Такое возможно только в случае, если перемены своим существованием обязаны не Никону, а самому Алексею Михайловичу и его окружению. В таком контексте возможно объяснить и отстранение от преобразований кружка боголюбцев, стремившихся «к проведению реформы церкви с опорой на русские традиции» [83]. Кому-то они мешали, возможно, «умеренным западникам» из окружения царя, эти опытные интриганы вполне могли сыграть на покаянных чувствах царя, протопопа Стефана и самого Никона в отношении покойного патриарха Иосифа, которого они вместе с прочими боголюбцами фактически отстранили от дел. Называя ревнителей «обществом духовных и светских лиц, заинтересованных богословскими вопросами и ориентированных на упорядочение церковной жизни» [84], Д.Ф. Полознев придерживается упрощенно-традиционной точки зрения по вопросу начала реформы [85]. При этом он обращает внимание на факт продвижения царем в патриархи Новгородского митрополита вопреки желанию придворных и отмечает: «В Никоне царь увидел человека, способного на преобразования в духе близким им обоим идей вселенского значения русского православия» [86]. Получается, реформы начал Никон, но позаботился об этом заранее царь, который, по причине молодости, сам нуждался еще в поддержке и заботе. В.В. Молзинский отмечает: «Именно царь, движимый политическими помыслами, инициировал эту государственно-церковную реформу, которая чаще всего именуется “никоновой”» [87]. Его мнение о Никоне совпадает с взглядом Бубнова: «Современный уровень научных знаний… вынуждает признать патриарха лишь исполнителем “государевых” устремлений, хотя и не лишенным своих целей, политических амбиций и видения (глубоко ошибочного) перспективы своего места в структуре высшей власти» [88]. Автор более последователен в своих суждениях относительно термина «реформа Никона». Он пишет о «тотальном распространении» и укоренении данного понятия в отечественной историографии в силу устоявшихся «стереотипов мышления». Одним из последних больших исследований по церковной реформе XVII века является одноименная работа Б.П. Кутузова, в которой он тоже критикует «стереотипные представления» по данному вопросу, распространенные в среде «средних верующих». «Однако такое понимание реформы XVII века, – утверждает автор, – далеко от истины» [89]. «Никон, – по мнению Кутузова, – был всего лишь исполнителем, а за его спиной, незримо для многих, стоял царь Алексей Михайлович…» [90], который «задумал реформу и сделал Никона патриархом, уверившись в его полной готовности провести эту реформу» [91]. В другой своей книге, которая является одним из продолжений первого труда автора, он пишет еще категоричнее: «Обращает на себя внимание тот факт, что царь Алексей приступил к подготовке реформы сразу же после вступления на престол, т.е. когда ему было всего лишь 16 лет! Это свидетельствует о том, что царя с детства воспитывали в этом направлении, были, конечно, и опытные советники, и фактические руководители» [92]. К сожалению, информация в произведениях Б.П. Кутузова подается тенденциозно: автор сосредоточен на «заговоре против России» и апологии старообрядчества, так что весь богатый фактический материал сводится им к этим проблемам, что значительно усложняет работу с его книгами. С.В. Лобачев в исследовании, посвященном патриарху Никону, через «сопоставление разновременных источников» тоже приходит к выводу, что «история раннего раскола, по всей видимости, не укладывается в рамки привычной схемы» [93]. Итогом главы, посвященной церковной реформе, становится уже известное нам по трудам эмиграции заключение: «… главным делом Никона была не реформа, а возвышение роли священства и вселенского православия, что нашло отражение в новом внешнеполитическом курсе Русского государства» [94]. Протоиерей Георгий Крылов, изучавший книжную справу богослужебных миней в XVII столетии, традиционно связывает начало «собственно литургической реформы, которая обычно называется никоновской» [95], с восшествием Никона на патриарший престол. Но далее в своей «план-схеме» этой «необъятной», по мнению автора темы, он пишет следующее: «Два последних упомянутых периода – никоновский и иоакимовский – необходимо рассматривать в связи с греческим и латинским влиянием в России» [96]. О. Георгий разделяет книжную справу XVII века на следующие периоды: филарето-иоасафовский, иосифовский, никоновский (до собора 1666–1667 годов), предиоакимовский (1667–1673 годы), иоакимовский (входят первые годы правления патриарха Адриана) [97]. Для нашей работы наибольшую важность представляет сам факт разделения книжных исправлений и связанной с ними церковной реформы на периоды.

   Таким образом, мы имеем значительное число исследований, в которых инициаторами реформ являются другие члены боголюбческого движения, а именно: царь Алексей Михайлович (в подавляющем большинстве работ), протопоп Стефан Вонифатьев, «опытные советники и фактические руководители» и даже патриарх Иосиф. Никон занимается реформой «по инерции», он – исполнитель воли ее автора, причем только на определенном этапе. Церковная реформа началась (у ряда историков – подготавливалась) до Никона и продолжилась после его ухода с кафедры. Своим названием она обязана необузданному темпераменту патриарха, его властным и поспешным методам введения изменений и, следовательно, многочисленным просчетам; не следует забывать о влиянии факторов, от него не зависящих, как, например, приближение 1666 года, со всеми вытекающими из этого, согласно Кирилловой книге, обстоятельствами. Данная точка зрения подкреплена логическими выводами и многочисленным фактическим материалом, что позволяет именовать ее в дальнейшем как научную.

   Как мы можем наблюдать, далеко не все упомянутые авторы в полной мере разделяют научный взгляд на рассматриваемую проблему. Это связано, во-первых, с постепенностью его формирования, во-вторых, с воздействием сложившихся стереотипов и влиянием цензуры, а в-третьих, с религиозными убеждениями самих ученых. Вот почему труды многих исследователей остались в переходном состоянии, т.е. содержат элементы как упрощенно-традиционной, так и научной точек зрения. Следует особо подчеркнуть непрекращающееся идеологическое давление, которое им приходилось преодолевать наряду с научно-исследовательскими трудностями, это относится и к XIX-му веку, и к XX-му, хотя нельзя забывать, что коммунистический прессинг имел всеобъемлющий антирелигиозный характер. Более подробно данные факторы будут рассматриваться в пунктах 3 и 4.

Окончание

Примечания

Источник: https://bogoslov.ru/article/4252531

Статьи по теме:

Старообрядческий духовный стих памяти боярыни Морозовой

РУССКИЕ ПОДВИГИ

   Отрывки из одноимённой книги А. Керсновского, состоявшей из описания 800 геройских дел, начиная от Святослава. Эти «страницы древнерусской доблести» были проникнуты непоколебимой уверенностью автора в то, что «писать о подвигах прошлого не имеет смысла без твердой веры в подвиги будущего». Дополненную редакцию этой книги автор назовёт «1000 русских подвигов». Этот его труд был подготовлен к печати ещё в 1939 году, но издать его не удалось. В годы гитлеровской оккупации Парижа А. Керсновский жил на чердаке, где 24 июня 1944 года умер от туберкулёза лёгких. Судьба подготовленных к печати рукописей неизданных трудов А. Керсновского неизвестна. Печатается по журнальному варианту, публиковавшемуся в белоэмигрантских периодических изданиях. Даты по старому стилю.

   Автор: Керснóвский Антóн Антóнович (1907-1944), русский историк-белоэмигрант.

   Когда в декабре 1237-го года Батый с 300 тысяч татар пошёл на Рязань, он потребовал от рязанских князей десятой части всего достояния. "Когда из нас никого в живых не останется, тогда все возьмете", - отвечали князья рязанские. В битве на реке Проне было истреблено рязанское войско, и легли все князья и витязи. Лишь один молодой князь Олег Ингваревич, за красоту прозванный Красивым, был взят в плен и приведен к хану. Удивленный его храбростью и красотой, Батый предложил ему свою дружбу, но гордый Олег, истекая кровью от ран, с презрением отвергнул её. Он был изрублен на куски.

*

   Один из князей рязанских, Ингвар Ингваревич, находился тогда в Чернигове со своим боярином Евпатием Коловратом. Услышав о нашествии на рязанские земли, Евпатий Коловрат поспешил в Рязань, но на месте города нашёл лишь развалины и трупы. Монголы пошли уже дальше. Пылая жаждой отомстить врагу, Евпатий, собрав 17000 рязанцев, бросился с ними по следам батыевых полчищ, настиг их и врубился в них. Дружина Коловрата рубилась с таким бешенством, что монголы думали, что это восстали на них души рязанских мертвецов. Но силы были слишком неравны. Погиб Евпатий, погибла и его храбрая дружина. Лишь пять человек было взято в плен. "Кто такие?", - спросил их Батый. - "Слуги князя рязанского, полку Евпатиева, - отвечали те, - нам велено с честию проводить тебя как государя знаменитого и как Русь обыкновенно провожала от себя иноплеменников: стрелами и каменьями". Пораженный их бесстрашием, Батый велел отпустить их, а Евпатия Коловрата приказал похоронить с почестью, - "чтоб и внуки могиле его поклонялись".

*

   В несчастной битве на Сити, 4-го марта 1238-го, погиб Великий Князь Юрий Всеволодович со владимирским ополчением. Его племянник, израненный князь Василько Константинович, был взят в плен. Изнурённый ранами и скорбью, он отказывался принимать пищу из рук врагов. "Будь нашим другом и воюй под знамёнами Батыя!", - говорили ему монголы. - "Люди-кровопийцы, враги Христа и Земли Русской, не могут быть мне друзьями - отвечал Василько. - О тёмное царство, есть Бог, и ты погибнешь, когда исполнится мера твоих злодеяний!" Князь Василько был замучен.

*

   Потерпев неудачу в походе на Новгород, Батый повернул свою орду на юг и пошёл к Козельску. Князь Василий Козельский был ещё ребенком. Дружина его и горожане решили защищаться до последнего. "Наш князь ещё младенец, - говорили они, - но мы должны за него стоять, и умереть, чтоб в мире оставить по себе добрую славу, а за гробом принять венец бессмертия!". Семь недель стоял Батый с ордой под стенами города - и семь недель защитники отбивали все его приступы. Когда же храбрые козельцы увидели, что спасения нет, то отвергли все посулы и угрозы завоевателя, бросились в последний бой на монгольское полчище, 4 тысячи положили на месте и сами легли до единого. Батый велел истребить всё население, не щадя ни женщин, ни детей, и прозвал Козельск "злым городом". Желание козельцев исполнилось: они навеки обессмертили себя.

*

   От Козельска монгольские полчища устремились к Смоленску. В городе жил тогда праведник Меркурий, почитавшийся блаженным. Он воодушевил смолян. Перед лицом ужасной опасности все вооружились от мала до велика. Под предводительством Меркурия смоляне темной ночью напали врасплох на монгольские орды и положили многие тысячи поганых. Пораженное ужасом полчище бежало. Блаженный Меркурий пал в этой битве, происшедшей верстах в двадцати от Смоленска, а Западная Русь была спасена от азиатского разгрома.

*

   Первая решительная победа Руси над татарами была одержана в 1365-ом году в Шишовом лесу князьями Олегом Рязанским, Владимиром Пронским и Титом Козельским над ханом Тогаем.

*

   Отправляясь на решительную брань с Мамаем, Дмитрий испросил благословения у Святого Сергия, и Преподобный отпустил с ним двух иноков - Ослябю и Пересвета, в миру бывших ратными людьми. Святой Сергий дал им кресты на схимы, сказав: "Вот оружие нетленное, да служит оно вам вместо шлемов!". Оба схимника пали за Веру и Русскую Землю. Пересвет (в миру Александр, боярин Брянский) был первым убитым на Куликовской битве. Перед началом сражения из рядов ордынских выехал богатырь Телебей. Издеваясь над русскими, он вызвал желающего на единоборство. Вызов принял Пересвет. Противники съехались на всем скаку и так сильно ударили друг друга булавами, что оба упали мертвыми.

*

   В июне 1555-го года хан Девлет Гирей с 60-тысячной ордой и отрядом турецких янычар пошёл на Тулу. Воевода, князь Иван Шереметев нападением захватил его обоз и услал последний со стражей в Рязань. За вычетом стражи, у него осталось всего 7000 воинов. Хан обратился на Шереметева - и тут, у села Судьбищи, в 150-ти верстах к югу от Тулы, произошла знаменитая Судьбищенская битва. Шереметев держался весь день, разбил головные полки врага и взял даже знамя Ширинских князей. Но на следующий день подошёл хан с главными силами и подавил русских своей многочисленностью. Шереметев был ранен, и войско его бежало. Тогда не растерявшиеся головы - Алексей Басманов и Стефан Сидоров - трубными звуками собрали вокруг себя около двух тысяч решительных воинов, устроили их и засели с тяжело раненным воеводой в буераки. Там весь день они стойко держались, отражая обступившее их кругом 60-тысячное полчище, - и своим упорством повернули судьбу! Янычары были перебиты, татары пали духом, отчаялись что-либо поделать с таким упорным врагом и вечером отступили. Тула была спасена.

*

   Пользуясь тем, что все наши войска были заняты войной в Ливонии, крымский хан Девлет Гирей в 1571-ом году зверски опустошил Россию, сжёг дотла Москву и истребил до 800 тысяч народа. В 1572-ом году Девлет повторил свой набег, но 1-го августа был наголову разгромлен князем Воротынским у Воскресенского монастыря под Москвой. Из 120-ти тысяч хищников уцелело еле 20 тысяч. В этом сражении особенно отличился суздальский витязь Алалыкин, взявший в плен "бич христиан", ногайского мурзу Дивия.

*

   Покорение Сибири было делом Ермака Тимофеевича и его удалой дружины - 840 человек. Есаулами были Иван Кольцо, Яков Михайлов, Никита Пан и Матвей Мещеряков. 1-го сентября 1581-го года Ермак и его сподвижники отплыли из Перми по Чусовой, дав обет доблести и целомудрия. Обет этот, бывший не под силу западным рыцарским орденам, был русскими витязями соблюден свято с первого дня и до последнего.

*

   После ряда боёв дружина Ермака, уже заметно поредевшая, подошла 22 октября к Чувашьей горе, где поджидало её многочисленное войско царя Кучума и царевича Меметкула. Ночью атаманы советовались с товарищами, и многие говорили, что уже пора идти назад: "всякая новая битва для нас опасна, скоро некому будет и побеждать". Но атаманы сказали: "Нет, братцы, нам путь один - только вперед! Мы долго жили худою славою - умрём же с доброю! Бог даст победу кому хочет, и слабым против сильных, да святится имя Его!" - "Аминь!", отвечала дружина - и на рассвете 23 октября, бросившись на неприятельскую орду, всю её уничтожила с кликами "с нами Бог!" Победа эта дала нам всю Западную Сибирь, и павшие на ней 107 казаков навеки поминаются в Тобольском соборе.

*

   Князь Димитрий Вишневецкий, из православной ветви этого знаменитого рода, с честью служил Царю Ивану Васильевичу, а потом, уже немолодым, отказавшись от богатства и почестей, пошёл к запорожцам воевать за Православную Веру и Русскую Землю. В одном из походов он, раненый, попал в плен и был привезен в Стамбул. Ему предложили жизнь за принятие мусульманства, угрожая за отказ лютой смертью. Но не таков был князь Димитрий, чтоб содрогнуться от пытки: его подвесили за ребро на крюк. Умирая в мучениях, старик славил Христа до последнего своего дыхания. Когда он умер, янычары вынули его сердце и съели, в надежде стать такими же мужественными.

*

   Летом 1591 года хан Казы-Гирей подступил под Москву с огромным полчищем. Нашествие было внезапно, и наши главные силы находились на шведской границе. Правитель, Борис Годунов собрал ополчение, мужественно сразившееся с ордой 4-го июля под самыми стенами Белокаменной. Кровопролитное сражение не было решительным, и обе стороны готовились возобновить его на следующий день. Годунов велел всю ночь палить из пушек и пищалей для ободрения жителей и ратников. Русские пленники, взятые днём, заявили татарам, что это москвичи дают знать подходящим со шведской границы свежим войскам. Встревоженный хан велел ночью же снять осаду и отступить. Так находчивость русских людей, забывших о своей личной беде и помнивших лишь службу, спасла Москву. В память избавления от орды, на месте ханской ставки был заложен Донской монастырь.

*

   8-го мая 1648 года польское войско гетмана Потоцкого встретилось при Желтых Водах с казачьим ополчением Богдана Хмельницкого. Перед началом битвы Хмельницкий выехал перед строем казачьих куреней. Указав на сверкавшее блестящими доспехами польское войско, он сказал: "Рыцари молодецкие, слава казачья - запорожцы! Пришёл час постоять грудью за веру христианскую. Сам Господь вам поможет. Не устрашат вас перья на шапках, не убойтесь кож леопардовых. Разве отцы наши не били поляков? Вспомните славу дедов, что разнеслась по всему свету. И вы одного с ними дерева ветки. Кто за Бога, за того Бог!" Польское войско было разбито.

*

   Под Пилявцами поляков вёл князь Иеремия Вишневецкий - свирепый ненавистник русского имени, замучивший русских пленников самым зверскими пытками. Он был до того уверен в победе, что, видя казачье ополчение, воздел руки к небу и обратился к Богу: "Пане Боже! Не помогай нам, а посмотрим, как мы истребим сейчас это проклятое холопское отродье!" Натиск запорожских и малороссийских куреней был сразу столь стремителен, что польское войско было рассеяно, и князь Иеремия бежал, оставив казакам 80 пушек - всю артиллерию.

*

   В несчастном деле 30 июня 1651 года под Берестечком бегство татарской конницы дало полякам победу. До трех тысяч казаков засело на острове против левого берега Стыри и десять дней отбивались от расстреливавших их поляков. Почти все они погибли. Оставалось их менее сотни. - "Если сдадитесь, будете живы", - кричали им победители. - "Знайте, ляхи, - отвечали казаки, - что казаку дороже всего свобода!" Они помолились, обнялись, ринулись в сечу - и все легли в неравном бою со свежим полком Радзивилла. Уцелел лишь один казак, отмахивавшийся косою от обступивших его солдат, стоя по колени в воде. Король Ян Казимир, подъехав к месту этой схватки, крикнул, что он оставляет ему жизнь. - "Я гнушаюсь жизнью и хочу умереть как казак!" - был ответ витязя. И он пал, сраженный четырнадцатью пулями. Так погиб последний русский боец под Берестечком!

*

   10 июля 1736 года, во время похода Миниха на Крым, наш вооруженный мортирой канонерский бот под командой капитан-лейтенанта Дефремери, шедший в Азов, был настигнут турецким флотом в составе 10 фрегатов и 30 галер. Капитан Дефремери, видя безнадежность боя, решил спасти людей, а самому погибнуть со вверенным ему кораблем. Пристав к берегу, он ссадил туда команду, приказал ей идти на соединение с войсками. Участь его пожелали разделить боцман Руднев и ещё один матрос, имя которого до нас, к сожалению, не дошло. Эти три героя залили палубу смолой, засыпали порохом и взорвали крюйт-камеру, взлетев сами на воздух.

*

   1-го августа 1759 г. фельдмаршал Салтыков совершенно истребил прусскую армию при Кунерсдорфе, в знаменитой "Франкфуртской баталии" (по близости к Франкфурту, который у нас называли на французский лад "Франфором"). 20 тысяч пруссаков легло на месте, 7 тысяч с 29-ю знаменами и штандартами и 172 орудия - вся прусская артиллерия до последней пушки - достались нам. В этом знаменитом сражении отличились Ростовский и Таврический (тогда 20-й) гренадерские полки бригады Панина, отбившие удар пруссаков, Псковский пехотный, отразивший их конницу... Особенную же славу стяжал себе Апшеронский полк храброго полковника Гиршейда, первый бросившийся на пруссаков и своим примером увлекший всю армию. В память Кунерсдорфа, где полк бился по колено в крови, ему были пожалованы красные чулки, впоследствии замененные красными отворотами на сапогах.

   Фридрих II бежал с поля сражения всего с 50-ю гусарами. Прусский король был в отчаянии и хотел застрелиться. "От армии в 48 тысяч у меня в ту минуту не остаётся и 3 тысяч, -писал он. - Всё бежит, и у меня нет больше никакой власти над войском... Сказать правду, считаю всё потерянным. Я не переживу потери моего отечества. Прощай навсегда!". Так отомстили "медвежатники" прусскому королю - и с тех пор пруссаки до самого конца войны боялись встречи даже со слабыми русскими отрядами.

*

   28 сентября 1760 года граф Чернышёв разбил прусский корпус генерала Рохова, взял в плен 4 тысячи пруссаков, перебив их до 2-х тысяч (у нас убыло 66 человек), и вступил в Берлин. За взятие Берлина Императрица Елизавета пожаловала Серебряные трубы полкам Лейб-Гренадёрскому и Кексгольмскому; гренадёрским: Киевскому и Малороссийскому; пехотным: Невскому, Муромскому, Суздальскому, Апшеронскому и Выборгскому и кавалерийским: С.-Петербургскому уланскому (тогда рагонскому) и Орденскому драгунскому (тогда кирасирскому).

*

   Всевеликого Войска Донского атаман Краснощёков - сын знаменитого героя, - вступив в Берлин, приказал схватить всех немецких газетных писак, распространявших про Россию и Русскую Армию самые гнусные небылицы и клевету. Полумёртвых от страха "газетиров" привели перед грозные очи атамана. Он велел разложить их на главной улице Берлина "Под Липами" и выпороть, всыпать каждому полсотни полновесных нагаек. Целых сто лет после этой достопамятной порки в Пруссии никто не смел письменно оскорблять Россию и Русских. Славный атаман Краснощёков показал нам, как поступать с хулителями русского имени.

   Комендантом Берлина был назначен бригадир Бахман. Он управлял побежденной прусской столицей так, как русские всегда относились к поверженному врагу: учтиво, милостиво и ласково. Когда наши войска выступили из Берлина, горожане собрали 10 тысяч талеров и поднесли их русскому генералу, по тевтонскому обычаю, в благодарность за то, что он их пощадил (подобного рода деньги так у них и назывались "задобрительными"). Бригадир Бахман с презрением отвергнул это подношение: "Берите эти деньги себе и дайте их вашим бедным, - сказал он, - мне же достаточно чести сознавать, что я был комендантом неприятельской столицы!".

*

   7 мая 1829 г., при осаде Силистрии, один наш рядовой 13-го егерского полка упал, раненый, впереди траншеи и не имел силы доползти до укрытия. Видя своего подчиненного в беде, командир бригады (3-я бригада 7-й пехотной дивизии) генерал-майор князь Иван Петрович Прозоровский, выскочил из окопа, добежал под жестоким огнем до раненого егеря, схватил его, взвалил на плечи и вынес из огня. Однако у самого нашего окопа он был смертельно ранен, жизнью заплатив за свое самоотвержение. Так погиб, 27 лет от роду, спасая своего солдата, последний из князей Прозоровских.

*

   В ночном бою, 14 марта 1904 г., при отражении японских брандеров от Порт-Артура, неприятельский снаряд, пробив борт миноносца "Сильный", разорвался в машинном отделении и пробил паропроводную трубу. Из отверстия с бешеным свистом вырвалась струя пара... Секунда, другая - и произошел бы взрыв - и гибель всех находившихся в машинном отделении, а может быть и всего миноносца, была неизбежной. Тогда машинный офицер "Сильного" - инженер-механик Зверев, жертвуя собой за всех, кинулся к пробоине и заткнул её руками. Он сварил себя заживо, но этой ужасной смертью спас своих подчиненных и миноносец.

*

   В конце января 1915 г. немцы предприняли большое наступление на наши северные армии - 10-ю и 12-ю, но надежды их сокрушить наш Северо-Западный фронт не сбылись из-за стойкости наших войск. В то же время многотрудными геройскими боями в январе, феврале и марте наши 3-я армия генерала Радко-Дмитриева и 8-я генерала Брусилова перевалили Карпаты по грудь в снегу, разгромив четыре австро-германские армии. В конце апреля, сняв войска с французского фронта, немцы прорвали наш фронт у Горлицы на р. Дунайце. Острейший недостаток снарядов и плохое управление Ставки вынудили наши высокодоблестные войска к отступлению по всему фронту, с огромными и напрасными потерями. Летом были отданы Польша, Литва, Холмщина и большая часть Галиции - и только к осени неприятеля удалось сдержать.

*

   На рассвете 21 января 1915 г., 335 пехотному Челябинскому полку предстояло атаковать укрепленную германскую позицию у Ласденена. Для избежания лишних потерь надо было выяснить местонахождение неприятельских пулеметов. На это вызвались три унтер-офицера - Федор Кушнеров, Федор Зайков и Федор Чесноков. Жертвуя собой за други своя, они вышли из окопов и во весь рост, отчетливо выделяясь на снегу, направились в сторону неприятеля. Они привлекли на себя огонь невыдержавших германских пулеметчиков и дали возможность нащупать спрятавшегося неприятеля. Всем трем удалось вернуться невредимыми.

*

   В ночь на 4 февраля 1915 г. немцы внезапно атаковали стоявший на отдыхе у Едвабно Лейб-Гвардии Измайловский полк. Неприятелю удалось дорваться до штаба полка и забросать его гранатами. Командиру полка генералу Круглевскому оторвало руку. Немцы бросились на раненого генерала, но случившийся тут прапорщик Карп Ставицкий грудью защитил командира, став в дверях избы. Он убил двух германцев, ломившихся в двери, и удерживал остальных до прибытия поддержки.

*

   47 пехотному Украинскому полку было приказано 14 января 1915 г. овладеть сильно укрепленной высотой "569" в Карпатах. Рядовой Даниил Самойленко вызвался прорезать проход в неприятельских проволочных заграждениях. Во время резки он задел фугас и взлетел на воздух. Тяжело раненный и обожжённый взрывом, он снова пополз к проволоке и продолжал её резать под жестоким огнём встрепенувшихся австрийцев, помня лишь одно, - во что бы то ни стало подготовить проход для товарищей. А когда те поднялись в атаку, Самойленко напряг последние свои силы и первый бросился в расчищенный им проход.

*

   На рассвете 10 февраля 1916 г., 75 пехотного Севастопольского полка старший унтер-офицер Иван Бендерук пробрался через неприятельские заграждения на высоту "496". Подкравшись к неприятельскому полевому караулу из 6 человек, он неожиданно вскочил и крикнул "руки вверх!" Ошеломлённые неприятели побросали оружие - и Бендерук пригнал их всех в наши окопы.

*

   Того же 75 пехотного Севастопольского полка младший унтер-офицер Лев Прочухан, находясь в секрете, был схвачен неприятельской партией в 6 разведчиков, одетых в белые халаты. Не теряя присутствия духа, Прочуханов ударом кулака ошеломил ближайшего австрийца, вырвал у него винтовку, уложил двоих пулями, третьего штыком и обратил трех остальных в бегство.

*

   24 февраля, в бою у Стрежувки, 242 пехотный Луковский полк отражал яростный натиск мадьярской пехоты. Разрывом снаряда оторвало обе ноги рядовому Петру Лесоводскому. Сдерживая смертельную боль, он приподнялся на руках и крикнул: "Умирай братцы, но не отступай!" И продолжал одобрять товарищей до последнего своего дыхания.

*

   В бою у Ново-Алексинца, 12 октября 1915 года, австро-венгры сосредоточили огонь 25 тяжелых и легких батарей по участку 136 пехотного Таганрогского полка, думая здесь прорвать наш фронт. 8 рота Таганрогцев прапорщика Владимира Шафорстова приняла на себя всю ярость неслыханной ещё бомбардировки. Рота была окутана дымом, связь с ней порвалась, и её считали погибшей. Австрийцы бросились в атаку, думая, что никто теперь перед ними не устоит. Но уцелевшие герои 8-й роты отбили атаку. Все они от адского грохота оглохли, и прапорщик Шафорстов подавал команду шашкой. Австрийская артиллерия с удвоенным бешенством накинулась на окопы 8-й роты и скоро сравняла их с землею. Снова пошла в атаку их пехота. Тогда поднялся прапорщик Шафорстов - и за ним молча кинулись в контратаку последние защитники русской позиции, больше походившие на призраки, чем на живых людей. Никто из них не закричал "ура" - так как от сотрясения воздуха все они утратили дар речи. Австрийцы не выдержали этой немой атаки, бежали и больше не атаковали Таганрогцев, оглохших, онемевших, но победивших. Император Николай Александрович поздравил телеграммой Шафорстова и уцелевших героев 8-й роты георгиевскими кавалерами.

*

   Всем нам известна картина баталиста Гесса "Сражение при Клястицах". Батальон павлоградских гренадёров капитана Кишкина атакует вольтижёров Удино, бросившись через горящий мост.

   А вот другая картина – ещё не написанная. 23 июня 1916 года, на Стоходе у Грузятина, 283 пехотный Павлоградский полк (сын 135 пех. Керчь-Еникальского) подошёл к зажжённому австрийцами мосту. Командир полка полковник Канцеров кинулся в огонь - и за ним, не колеблясь, бросились в огонь его солдаты. Обожжённые, дымясь как факелы, пробежали они мост и утвердились на левом берегу.

*

   Ещё одна картина, всем нам так знакомая. Дядя Коренной, заслонив раненого офицера, отбивается прикладом от наседающих врагов.

   "Сам Бонапарт его прославил,

   Приказ по армии отдал,

   В пример всем Русского поставил,

   Чтоб Коренного всякий знал"...

   Лейпцигский подвиг дяди Коренного повторил 26 августа 1914 года под Тарнавкой Лейб-Гренадер Степан Пушок. Вынося своего тяжело раненного ротного командира, он заколол девятерых немцев, бросившихся на раненого офицера. Великий Князь Николай Николаевич главнокомандующий послал ему Георгия по телеграфу.

*

   Под Красным, 4 ноября 1812 года, полковник Никитин, командир 5-й конной батареи (тогда ещё конно-артиллерийской роты), посадив номеров на коней, бросился в сабли на французскую батарею и захватил её.

   А вот, 28 мая 1916 года (Окненский прорыв Лечицкого), командир 2-й батареи 1-го конно-горного дивизиона полковник Ширинкин, видя под Заставной уходившую австрийскую батарею, бросился за ней в конную атаку с ездовыми и номерами. Сам он с 60-ю артиллеристами изрубил прикрытие, а старший его офицер капитан Насонов с 20-ю, бросившись на пересечку, захватил батарею в полном составе. Это была 3-я батарея 5-го австро-венгерского полевого артиллерийского полка.

*

   24 октября 1704 года, при Тюлендорфе, в Силезии, стрельцы полков Семена Нелидова и Алексея Бабурина, окружённые всей шведской армией Рейншильда, сложили за далекую родину свои головы. Расстреляв все патроны и видя, что спасения нет, они подожгли вагенбург и сгорели живьём вместе с ним, предпочтя смерть плену.

   28 апреля 1915 года, под Кужами, у Шавлей на Лидве, внезапно прорвавшиеся немцы окружили штаб 151 пехотного Пятигорского полка. Его командир полковник Вавилов, схватив знамя, заперся на сеновале. Видя, что немцы окружили сарай и полковая святыня попадет к ним в руки, полковник Вавилов поджёг сеновал и сжёг себя со знаменем.

*

   Штабс-капитан Лико и рядовой Архип Осипов с Тенгинцами и Черноморцами-линейцами взорвались в Михайловском. Майор Шатанов с Тифлисцами взорвался в Гергебиле... А вот что было в Мировую войну.

   14 апреля 1916 года, у Постав на Нарочи, немцы (применив в первый раз новый газ-фосген) обрушились на позиции нашего V-ro армейского корпуса. Удар их пришелся по 40 пехотному Колыванскому полку. Немцы стали обтекать окопы полковой минометной команды. Видя это, бывший за старшего взводный унтер-офицер Иван Суковницын (коренной Колыванец) приказал прислуге снять затворы и уходить, а сам решил погибнуть на своих минометах. Он сел на ящик с минами и, когда немецкая цепь устремилась на минометы, подпустил ее вплотную и, схватив ручную гранату, ударил ею по минам... Единственный уцелевший от германского взвода солдат, взятый в плен при контратаке, поведал об этом деле.

*

   Мы помним бессмертные страницы "Тараса Бульбы" - как умирали под Дубном за Православную Веру и Русскую Землю запорожцы Охрим Гуска, Кукубенко, Мосий Шило. А вот как погиб весною 1916 года двадцатилетний хлопец Киприан Сивый.

   Уроженец Борятина, Луцкого уезда, Сивый был летом 1915 г. призван на службу и попал - стрелком 8-го Сибирского полка - в немецкий плен. Бежав из лагеря Нейсе, он, не зная языка и не имея карты, прошёл всю Силезию, Галицию и пробрался к себе в Борятин, бывший уже в прифронтовой полосе, в неприятельском тылу. Здесь Киприан спрятался у старушки, у которой раньше служил в батраках и стал ожидать безлунной ночи, чтобы пробраться болотом через фронт в русские войска, куда этого сына Волыни звал долг. Чехи-колонисты выдали его. Сивый был схвачен и приговорен к повешению, а всё население согнано на место казни. Уже с веревкой на шее, Сивый крикнул австрийцам и "пилсудчикам": "Слушайте, поганцы, здесь была Русская Земля и будет навеки!". Это были его последние слова... Советская власть отдала (на время до сентября 1939 года – прим. авт. Сайта) Волынь Польше...

*

   Помните бомбардира 4-й батареи 21-й артиллерийской бригады Агафона Никитина? Текинцы замучили его за то, что он не захотел научить их стрельбе из захваченной ими пушки.

   В туманное ноябрьское утро 1914 года ефрейтор 16-й роты Лейб-Гвардии Измайловского полка Фёдор Лунин, заблудившись у Вольброма, попал в плен. Летом 1915 г. его отправили на итальянский фронт рыть окопы. Лунин отказался работать на врагов России, зная, что его ждёт лютая смерть. Его подвесили к столбу за руки и развели костер под ногами. Твёрд оставался Лунин, и тверды были его товарищи - Иван Нищенко, Иван Катаев и Филипп Куликов. Их резали на куски и, под конец, добили револьверными выстрелами в затылок. Расстреливали русских пленников кадеты, которым это удовольствие было дано за отличные успехи и поведение...

*

   А вот подвиг, подобного которому не было в прежние войны. На рассвете 20 июля 1916 года, у Сморгони, немцы произвели газовую атаку в момент смены Грузинских гренадер Тифлисцами. Тогда, бывший в передовых окопах, командир Грузинцев полковник Отхмезури снял маску, чтобы солдатам лучше слышались слова команды и одобрения. Его примеру последовали бывшие тут офицеры... Вспоминается другой командир Грузинцев - князь Илико Орбелиани и его предсмертное: "молодцами идти, гренадёры!" Но умирать от турецкой пули при Баш-Кадыкларе было легче, чем от немецкого циана под Сморгонью.

   Дежурной батареей в тот день на этом участке была 1-я батарея 84 арт. бригады, а дежурным офицером на ней - поручик Кованько. Сняв маски, стреляли. Отбив атаку - умерли.

*

   Вот синодик героев, предпочетших смерть плену. Свыше шестидесяти имен. Крымского пехотного полка подпоручик Паславский в бетонном капонире Перемышля... Крымец же поручик Волосатов с восемью разведчиками... 187 пехотного Аварского полка старший унтер-офицер Васькин-Васильев, 188 пехотного Карсского полка подпоручик Каминский... Вот 5 уланского Литовского полка улан Егор Каляскин с перебитыми ногами... Вот Татарский улан Фёдор Клиндух, окруженный врагами, один бросается на баварский полуэскадрон. Вот командир 4-й роты 4-го Туркестанского стрелкового полка штабс-капитан Ерофеев... 29 июня 1915 года под Праснышем его рота была истреблена сокрушительным огнём германской артиллерии. Немцы ворвались в окоп, где среди груд убитых и умиравших одиноко стоял штабс-капитан Ерофеев, и предложили ему сдаться. Вместо ответа русский офицер схватил винтовку, обернувшись к убитым своим стрелкам, крикнул им: "братцы, ура!" - и, один, бросился на немецкую цепь. Немцы подняли его на штыки - и сообщили в полк о геройской его смерти.

*

   Вот список героев, захвативших вражеские знамена. Селентинец Ефим Черный-Ковальчук... Ельчанин - штабс-капитан Руссен, - 282 пехотного Александрийского (сын 134 пех. Феодосийского) полка прапорщик Дейкуль... Сибирский казак есаул Волков... 490 пехотного Ржевского полка прапорщик Ечин и сколько других!

   Старший унтер-офицер Васильев, жертвующий жизнью за знамя Кексгольмского полка... Знаменщик Невского полка Антон Удалых, спасший знамя после Самсоновской катастрофы - первый (из рук Государя) кавалер Георгиевского креста 1-й степени... А вот и "живое знамя" молодого 9-го Заамурского полка - доблестнейший его командир полковник фон Циггер...

*

   Помните Скобелева, заставившего на Ловсенском штурме отхватывать ружейные приемы замявшийся под пулями 3-й батальон Эстляндцев? А вот 15 июля 1915 года в кромешном аду Пултусского побоища - генерал Ельшин устраивает учение дрогнувшему было 117 пехотному Ярославскому полку. Скобелевское дело, но в обстановке во много раз труднейшей.

*

   Все подвиги минувших столетий были превзойдены в великую Мировую войну - и всех превзошёл подвиг Императора Николая Александровича, за честь Родины пожертвовавшего Собой, Царицей и Детьми.

   Источники:

1. Царский Вестник. - 1936. - № 508;
2. Русский Инвалид. - 1939. -№ 136-137;
3. Керсновский А. Русские подвиги /Керсновский А. Философия войны. - Белград, 1939. - С. 93-95;
4. Русская военная старина. Сборник первый. - Париж, 1947. - С. 82-87.

   Лейб-Гвардии Гренадёрский полк. Фото: https://en.postila.io/post/62235994

Лейб-Гвардии Гренадёрского полка

полковник Моравский

Отрывок из книги Петра Краснова «Душа Армии»

Пётр Краснов, бывший генерал Русской Императорской Армии, талантливый писатель, в 1941 году присягнул Адольфу Гитлеру, тем самым помножив всю свою жизнь на ноль, в 1941-1945 годах воевал против Союза ССР.

   В Лейб-Гвардии Гренадёрском полку в Великую войну (Первая Мировая война – прим. авт. сайта) 2-м батальоном командовал полковник Моравский (полковыми командирами в гвардии были генералы – прим. авт. сайта). Скромный характером и внешностью, блондин, небольшого роста, с розовым овальным лицом, с синими глазами и вечным пенсне, он мало подходил к типу воина-вождя. Однако, все знали его неустрашимость, когда он по ночам ходил в передовые секреты не для того, чтобы разнести задремавшего часового, а для того, чтобы ободрить и успокоить солдата в его одиночестве перед лицом врага. Солдаты его любили. В полку называли его, и офицеры и солдаты, между собою, – «дядя Саша».

   В бою у деревни Волки на батальон полковника Моравского выпала доля в лоб атаковать опушку леса, мешком входившую в (русскую – прим. авт. сайта) позицию и густо уставленную германскими пулеметами. Против Русских лейб-гренадёр Императрицы Екатерины II стоял лучший полк германской гвардии, гренадёры Императора Александра I.

   «Началось, – пишет участник этого боя К. Мандражи, – подготовка атаки огнём наших батарей. Вихрь снарядов проносился над головами залёгших гренадёр»... «На опушке леса, казалось, был ад. Падали сломанные сосны, горели кусты, – вся она была в дыму.

   Наступила вдруг минута атаки, огонь артиллерии перенесся дальше в лес.

   Дядя Саша вскочил и выпрямился. Сотни глаз его гренадер следили за ним.

   – Гренадеры, вперед. "Славься полк наш" - крикнул вдруг дядя Саша высоким голосом первые слова полковой песни-марша.

   Гренадеры как будто только и ждали этих слов, вскочили их густые цепи и, с винтовками наперевес, стремительно двинулись вперед, пригибаясь к земле. Вдруг зарокотали, заглохшие, было, пулеметы, и с фронта, и с боков проклятого мешка понеслись массы поющих пуль. Не обращая внимания на падающих, на стоны раненых, цепи быстро двигались вперёд. Впереди всех, решительным шагом, шёл дядя Саша, как будто он стремился уйти от кого-то, уйти безвозвратно. Невидимые нити тянулись к нему от завороженных его примером солдат.

   Вдруг он упал. К нему подбежали ближайшие. Цепи, как по команде, остановились, замялись, соединяющая с дядей Сашей нить порвалась, и гренадёры залегли на ровном, как биллиард, поле в пятистах шагах от опушки. Пули били по лежавшим, лихорадочно рывшим лопаткой кучку земли перед собою, чтобы укрыть голову.

   Порыв не терпит перерыва. Поднять гренадер не было возможности.

   Дядю Сашу, раненного в грудь, бледного от потери крови, фельдшер и санитар перевязывали здесь же в водомоине; он был в сознании и понимал, что все погибло и что через несколько минут всё хлынет назад, понеся ещё большие потери.

   – На перевязочный, – шепнул фельдшер санитару и, подняв дядю Сашу, они быстро понесли его в тыл.

   Дядя Саша увидел сотни глаз, безнадёжно смотревших на него.

   – Стой! – захрипел он несшим его.

   Те остановились и тотчас же упали – фельдшер был убит, санитар ранен.

   К дяде Саше, беспомощно лежавшему на земле, подскочили фельдфебель и горнист ближайшей роты. Дядя Саша их узнал.

   – Иванчук, Сыровой – поднимите меня, чтобы меня видели мои гренадёры.

   Те скрестили свои руки и подняли умирающего. Его руки повисли на плечах Иванчука и Сырового:

   – Кричи: гренадеры вперед! Ура! – прошептал дядя Саша на ухо фельдфебелю Иванчуку.

   Неистовым голосом закричал Иванчук. Вскочили ближайшие, как будто их хлестнуло бичом, за ними другие, и все увидали дядю Сашу на руках Иванчука и Сырового, беспомощно склонившегося на плечо фельдфебеля. Сердца гренадёр забились гордостью и дрогнули от умиления при виде торжества духа над плотью.

   – Ура! – заревели они, как сумасшедшие, и, презирая страх смерти, неудержимо бросились вперёд. Они знали, что они дойдут.

   Роль дяди Саши была кончена. Цепи опередили своего умиравшего командира, десятками падают убитые, несуразно взмахивая руками и выпуская винтовки, но другие бегут вперед и, как волны, одна за другой, грозно подкатываются к лесу. А там уже смятение. Неприятельские пули летят через голову бегущих вперед гренадёр. А сзади мерным шагом Иванчук и Сыровой несут дядю Сашу и не замечают, что он уже не дышит. Пуля попала ему в голову и кровь заливает лицо убитого.

   Дружное торжествующее ура загремело на опушке леса. Там гренадёры беспощадно кололи немецких пулеметчиков. Четвертый батальон со знаменем и командиром полка подходил к лесу. Десятки неприятельских пулеметов, казалось, сконфуженно встречали подходивших.

   Командир полка, без фуражки, со слезами на глазах, склонился над мертвым дядей Сашей.

   – Накройте его знаменем, – скорбно сказал командир полка и голос его дрогнул. Офицеры и солдаты не пострадавшего 4-го батальона сняли фуражки и запели стройными голосами:

   Славься полк Екатерины,

   Полк могучих сил.

   Ты в тяжелые годины

   Первым в битвах был.

   Величественные звуки марша и гордые его слова понеслись к лесу, где остатки геройского 2-го батальона, горсть ошалелых гренадёр, хриплыми голосами, но стройно подхватила:

   Славься полк Екатерины,

   Славься древний боевой,

   Славься лаврами покрытый,

   Славься полк родной».

   Этим пониманием психологии толпы (в этом определении защитников Отечества – толпа – весь менталитет гитлеровского генерала Краснов – прим. авт. сайта) и её способности ко внушению отличались все великие полководцы, талантливые вожди вооруженных масс.

   Источник: Выпуск 13. Душа Армии: Русская военная эмиграция о морально-психологических основах российской вооруженной силы: Сб. / Сост. И.В.Домнин, Изд.: Русский путь / Военный университет / Независимый военно-научный центр «Отечество и Воин», 1997, ISBN: 5-85887-036-8, стр. 86-89.

   Лейб-Гвардии Гренадёрский полк. Если присмотреться к фотографии, то видно, что петли накладного лацкана не застёгиваются на пуговицы мундира, а на самом лацкане пуговицы декоративные. Блеск и нищета Империи – в период перехода на новую форму обмундирования. Фото: https://forums-su.com/download/file.php?id=985205&mode=view/DSCF5474.JPG

Песня Лейб-Гвардии Гренадёрского полка

Славься лаврами покрытый,

Древний боевой,

Славься ныне именитый

Славься полк наш родной!

Ты хранил отцов заветы,

Помнил честь и долг

Славься сын Елизаветы,

Славься храбрый полк

Встречи в боях

Страшился с ним враг.

Ты в тяжелые годины

Первым в битвах был.

Славься полк Екатерины,

Полк могучих сил!

Славься древний боевой,

Славься лаврами покрытый,

Славься полк наш родной!

Гордо славные знамена

Реют над тобой.

Славься полк, защитник трона

И земли своей родной.

Ореол победных зарев –

Честный твой венец.

Славься ратарь государев,

Доблестный боец.

Встречи в боях

Страшился с ним враг.

И ведем мы след кровавый

В битвах за собой;

Пусть немного нас осталось,

Мы не дрогнем душой.

«И инако гренадёрам

Невозможно быть»

Аксельбант нас призывает

Пасть иль победить.

Где не пройдем,

Там ляжем, умрем.

Ты в тяжелые годины

Первым в битвах был.

Славься полк Екатерины,

Полк могучих сил!

Славься древний боевой,

Славься лаврами покрытый,

Славься полк наш родной! …

Текст: https://webkind.ru/text/78969256_934396688p542611366_text_pesni_slavsya-lavrami-pokrytyj-pesnya-lejb-gvardii-grenaderskogo-polka.html

Фото: https://cdn-s-static.arzamas.academy/uploads/ckeditor/pictures/11414/content_avvakum.jpg

Церковная реформа XVII века: эволюция взглядов, причины их происхождения и распространения. Окончание

(статья приводится в сокращении)

Начало статьи

   Автор: Алексей Виноградов для портала Богослов.Ru

3. Старообрядческая точка зрения и ее влияние на науку

   Повсеместно встречающиеся в различных современных изданиях отголоски упрощенно-традиционной точки зрения не представляются чем-то необычным. Даже Н.Ф. Каптерев прибегает к ставшему термином выражению «реформы Никона». Для уверенности в этом достаточно взглянуть в оглавление его книги; это, впрочем, не удивительно, ведь автор считает патриарха «во все время своего патриаршества… самостоятельным и независимым деятелем» [98]. Живучесть данной традиции напрямую связана со старообрядчеством, взгляды и труды представителей которого по изучаемому вопросу мы и рассмотрим. В предисловии одной противостароверческой книги можно прочесть такой пассаж: «В настоящее время старообрядцы ведут борьбу с православною Церковью совсем не так, как прежде: старопечатными книгами и рукописями они не удовлетворяются, а «рыщут, как говорит преп. Викентий Лиринский, по всем книгам божественного закона»; тщательно следят за современною духовною литературою, подмечая везде так или иначе благоприятствующие их заблуждениям мысли; приводят свидетельства «от внешних», не только православных духовных и светских писателей, но и неправославных; особенно же полною рукою черпают доказательства из святоотеческих творений в русском переводе» [99]. Это довольно интригующее в плане полемико-исследовательской деятельности староверов заявление оставляло надежду найти некоторую объективность в изложении истории начала церковного разделения у старообрядческих авторов. Но и здесь мы столкнулись с раздвоением взглядов на церковную реформу XVII века, правда, несколько иного характера.

   В традиционном ключе, как правило, пишут дореволюционные авторы, книги которых, как и у нас, сейчас активно переиздаются. К примеру, в кратком жизнеописании Аввакума, составленном С. Мельгуновым [100], напечатанном в брошюре, содержащей канон этому почитаемому у староверов «священномученику и исповеднику», в предисловии к Оправданию Старообрядчествующей Христовой Церкви белокриницкого епископа Арсения Уральского [101] и проч. Вот наиболее характерный пример: «…Надмившись духом гордости, честолюбия и неудержимого властолюбия, – пишет известный старообрядческий начетчик Д.С. Варакин, – он (Никон) набросился на святую древность вместе со своими «прихлебателями» – восточными «Паисиями», «Макариями» и «Арсенами» давай «хулить»… и «порицать» все святое и спасительное…» [102]

   Современных старообрядческих писателей следует разобрать подробнее. «Причиной раскола, – читаем мы у М.О. Шахова, – послужила попытка патриарха Никона и его преемников при активном участии царя Алексея Михайловича преобразовать богослужебную практику Русской Церкви, полностью уподобив ее современным восточным православным церквям или, как тогда говорили на Руси, «Греческой Церкви» [103]. Это наиболее научно-выверенная форма упрощенно-традиционной точки зрения. Дальнейшее изложение событий таково, что в контексте «новин» автором упоминается только Никон. Но в другом месте книги, где Шахов рассуждает на тему отношения староверов к царю, мы уже встречаем иное мнение, которое выглядит так: «Неразрывная связь государственной и церковной властей исключала возможность того, чтобы реформа патриарха Никона осталась чисто церковным делом, в отношении которого государство могло оставаться нейтральным» [104]. Более того, автор тут же усиливает свою мысль заявлением, что «с самого начала гражданские власти были полностью солидарны с Никоном» [105], что противоречит, к примеру, утверждению Е.Ф. Шмурло: «Никона ненавидели, и в значительной степени эта ненависть была причиной того, что многие из его мер, сами по себе вполне справедливые и разумные, заранее встречали к себе враждебное отношение единственно потому, что исходили от него» [106]. Понятно, что ненавидели патриарха не все, и в разное время эта ненависть проявлялась по-разному, но не оказывать влияния она могла только в одном случае: если патриарх выполнял указания государственной власти, что мы и наблюдаем в деле церковной реформы.

<…>

   Чтобы выяснить причины происхождения этой неопределенности, обратимся за разъяснениями к известному старообрядческому писателю и полемисту Ф.Е. Мельникову. Благодаря издательской деятельности Белокриницкой старообрядческой митрополии, мы имеем два варианта описания событий XVII века этим автором. В наиболее ранней книге автор в основном придерживается упрощенно-традиционного взгляда, где Никон пользуется «добродушием и доверием юного царя» [109] для достижения своих целей. Вслед за Каптеревым Мельников указывает, что приезжие греки обольстили государя «превысочайшим престолом великого царя Константина», а патриарха тем, что он «будет освящать Соборную Апостольскую Церковь Софию Премудрость Божию в Константинополе» [110]. Нужно было только произвести исправления, поскольку, по мнению греков, «Русская Церковь во многом отступила от истинных церковных преданий и обычаев» [111]. Всю дальнейшую активность в деле реформы автор приписывает исключительно Никону, и это продолжается вплоть до оставления им патриаршества. Далее в повествовании царь выглядит уже вполне самостоятельным и даже ловким правителем. «Погубил Никона именно царь Алексей Михайлович: греческие и русские архиереи были лишь орудием в его руках» [112]. Более того, автор сообщает нам, что «при дворце и в высших кругах московского общества сложилась довольно сильная церковно-политическая партия», возглавлял которую «сам царь», мечтавший стать «одновременно и византийским императором, и польским королем» [113]. И действительно, такая резкая перемена в характере русского самодержца труднообъяснима без учета его окружения. Ф.Е. Мельников перечисляет разноплеменной состав этой партии, называя некоторых по именам, в частности Паисия Лигарида и Симеона Полоцкого, возглавлявших, соответственно, греков и малороссов. «Русские царедворцы» – западники, «бояре – интриганы» и «разные иноземцы» [114] указаны без главных своих начальников. Эти люди, по мнению автора, благодаря Никону захватили власть в Церкви и не были заинтересованы в восстановлении поруганной старины, а при условии зависимости епископата от правительства и боязни архиереев потерять свое положение и доходы, у сторонников старого обряда не оставалось никаких шансов. Сразу же возникает вопрос, неужели эта «церковно-политическая партия» появилась только ко времени оставления патриархом своей кафедры? Обратимся к другому труду рассматриваемого автора, написанному в Румынии уже после российской катастрофы 1917 года. Так же как и в первой своей работе, историк староверия указывает на влияние понаехавших в Москву во главе с иезуитом Паисием Лигаридом греков, которые помогали государю в деле осуждения неугодного ему патриарха и управлении Церковью. Упоминает «зараженных латинством юго-западных монахов, учителей, политиков и других дельцов» [115], прибывших из Малороссии, указывает на западные веяния в среде царедворцев и боярства. Только реформа начинается иначе: «Царь и патриарх, Алексей и Никон, и их преемники и последователи, стали вводить в Русскую Церковь новые обряды, новые богослужебные книги и чины, устанавливать новые отношения к Церкви, а также к самой России, к русскому народу; укоренять иные понятия о благочестии, о таинствах церковных, об иерархии; навязывать русскому народу совершенно иное мироощущение и прочее» [116]. Несомненно, что историческая информация в этих книгах подается под влиянием религиозных убеждений автора, но если в первой главную роль в реформе играет Никон, то во второй акцент в деле преобразований сделан уже на царя и патриарха. Может быть, это связано с тем, что вторая книга написана после падения царизма (!? – прим. авт. сайта Фавор-Гора), а возможно, Мельников изменил свой взгляд на некоторые события под влиянием новых исследований. Для нас важно, что здесь прослеживаются сразу три фактора, под влиянием которых формируется смешанная точка зрения на церковные исправления, т.е. религиозные убеждения автора, преодоление им укоренившихся стереотипов, наличие или отсутствие идеологического давления. Но самое важное, что в своей краткой истории Ф.Е. Мельников пишет дальше: «Кто последовал за Никоном, принял новые обряды и чины, усвоил новую веру, – тех народ стал называть никонианами и нововерами» [117]. С одной стороны, автор сообщает нам факты, изложенные в старообрядческой интерпретации, т.е. смешанное видение проблемы, а с другой, упрощенно-традиционное народное восприятие событий, связанных с реформой. Обратимся к истокам этого восприятия, самое непосредственное влияние на которое оказали выходцы из народа – гонимые традиционалисты во главе с протопопом Аввакумом.

   Итак, корни упрощенной традиции в старообрядческом ее варианте восходят к самым первым старообрядческим писателям – очевидцам и участникам этих трагических событий. «В лета 7160-го году, – читаем мы у Аввакума, – июня в 10 день, по попущению Божию вскрался на престол патриаршеский бывшей поп Никита Минич, в чернецах Никон, обольстя святую душу протопопа духовнаго царева, Стефана, являяся ему яко ангел, а внутрь сый диявол» [118]. По мнению протопопа, именно Стефан Вонифатьев «увеща царя и царицу, да поставят Никона на Иосифово место» [119]. Описывая попытку боголюбцев возвести на патриаршество царского духовника, вождь зарождающегося староверия в другом своем произведении сообщает: «Он же не восхотел сам и указал на Никона-митрополита» [120]. Дальнейшие события по воспоминаниям Аввакума выглядят следующим образом: «…Егда же бысть патриархом злый вождь и начальник, и начат казити правоверие, повелеваяй трема персты креститися и в пост Великий в церкви в пояс творити метания» [121]. Другой пустозерский узник, поп Лазарь, дополняет аввакумов рассказ, сообщая о деятельности нового патриарха после того, как «огнепального протопопа» сослали в Сибирь. Вот что он пишет: «Богу попустившему за наше согрешение, тебе царю благородному бывшу на брани, злый пастырь, быв во овчей кожи волк, Никон патриарх, измени святый чин, изврати книги и благолепоты святыя Церкви опроверже, и нелепыя раздоры и чины во святую Церковь внесе от разных ересей, и гонение велико ученицы его правоверным творят и доднесь» [122]. Протопопова соузника и духовника инока Епифания более занимает неудачный, дискредитировавший всю никонову книжную справу тандем патриарха и освобожденного им авантюриста Арсения Грека. Его инок наверняка знал лично, по крайней мере, он был келейником старца Мартирия, у которого Арсений находился «под началом» [123]. «И как грех ради наших попустил Бог на престол патриаршеский наскочити Никону, предотече антихристову, он же, окаянный, вскоре посадил на Печатной двор врага Божия Арсения, жидовина и грека, еретика, бывшаго у нас в Соловецком монастыре в заточении, – пишет Епифаний, – и с сим Арсением, отметником и со врагом Христовым, Никон, враг же Христов, начаша они, враги Божии, в печатныя книги сеяти плевелы еретическия, проклятыя, и с теми злыми плевелами те книги новыя начаша посылати во всю Рускую землю на плач, и на рыдание церквам Божиим, и на погибель душам человеческим» [124]. Само название сочинения еще одного представителя «пустозерской горькой братии» дьякона Федора говорит о его взглядах на происходящее: «О волке, и хищнике, и богоотметнике Никоне достоверное свидетельство, иже бысть пастырь во овчей кожи, предотеча антихристов, яко Церковь Божию раздра и вселенную всю возмути, и святых оболга и возненавиде, и кровопролития многа сотвори за истинную веру Христову правую» [125]. Полвека спустя в произведениях выговских писателей данные события приобретают поэтическую форму. Вот как это выглядит у автора Винограда Российского Симеона Денисова: «Егда же попущением Божиим всероссийскаго церквоправления корабль Никону вручися, на превысочайшем патриаршестем престоле, в лето 7160 недостойне на достойный оный седе, коея всемрачныя бури не возведя? Коего многобурнаго треволнения на российское не впусти море? Киих вихроколебательных трясений на всекрасный не нанесе корабль? Ветрила ли всеблагодатных духосошвенных догматов обрете предерзостне сия раздра, ядрила ли всепредобрых церковных уставов немилостивне сломи, стены ли всекрепких божественных законов, всеяростне разсече, весла ли отеческих всеблаголепных чиноположений всезлобне преломи, и в кратце рещи, всю ризу церковную пребезстудно растерза, весь корабль Церкве российския всегневно сокруши, все пристанище церковное пребезумно смути, всю Россию мятежа, смущения, колебания и кровопролития многоплачевно наполни; занеже древлецерковныя в России православная веления, и благочестивыя законы, яже Россию всеблагодатне украшаху, от церкве непреподобне отверже, вместо же сих иныя и новыя вседерзостне предаде» [126]. Историк Выговской пустыни Иван Филипов, повторяя слово в слово многое из вышеуказанного высказывания Денисова, сообщает следующие подробности: «…Яко Никон патриаршескими одеждами облагашеся, иже прием высочайший престол: подходит к высочайшему царьскому величеству своими злыми лукавыми умышлении; просит царское величество, чтоб ему велел правити на печатном дворе российския книги з древлегреческими харатейными, сказуя яко российския книги от многих преводников преписующих несправны явишася з древлегреческими книгами: но царьское величество не чая в нем таковаго злаго лютаго лукаваго умышления и коварства и попусти ему на таковое его злое лукавое вымышление и прошение, даде ему власть сие творити; он же прия власть без боязни начат свое желание исполняти и великаго смущения и мятежа Церковь, великих озлоблений и бед люди, великаго колебания и труса всю Россию исполни: непоколебимыя церковныя пределы поколебав и недвижимыя благочестия уставы предвигнув, соборныя святых отец клятвы прерва» [127]. Таким образом, мы можем наблюдать, как формировался участниками событий, в данном случае пустозерскими узниками, упрощенно-традиционный взгляд на реформу, и как происходила на Выге позднейшая иконизация этой точки зрения. Но если присмотреться к произведениям пустозерцев, а особенно к сочинениям Аввакума, более внимательно, то можно найти очень интересную информацию. Вот, например, высказывания протопопа об участии Алексея Михайловича в роковых событиях эпохи: «Ты, самодержче, суд подымеши о сих всех, иже таково им дерзновение подавый на ны… Кто бы смел рещи таковыя хульныя глаголы на святых, аще бы не твоя держава попустила тому быти?.. Все в тебе, царю, дело затворися и о тебе едином стоит» [128]. Или подробности, сообщаемые Аввакумом, о событиях избрания Никона в патриархи: «Царь ево на патриаршество зовет, а он бытто не хочет, мрачил царя и людей, а со Анною [129] по ночам укладывают, как чему быть, и много пружався со дияволом, взошел на патриаршество Божиим попущением, укрепя царя своим кознованием и клятвою лукавою» [130]. И как это все смог выдумать и осуществить «мужик-мордвин» в одиночку? Даже если согласиться с мнением протопопа, что Никон «ум отнял у милова (царя), у нынешнева, как близ его был» [131], нужно помнить, что российская монархия была тогда еще только на пути к абсолютизму, и влияние фаворита, да еще с таким происхождением, не могло быть настолько значительным, если конечно не было наоборот, как, например, считает С.С. Михайлов. «Амбициозного патриарха, – заявляет он, – решившего действовать по принципу “реформа ради реформы”, оказалось легко использовать хитрому царю Алексею Михайловичу с его политическими мечтаниями о всеправославном господстве» [132]. И хотя суждение автора представляется чрезмерно категоричным, – «хитрости» одного царя в таком деле мало, и сомнительно, чтобы это коварство было присуще ему изначально. Cвидетельства очевидцев как нельзя лучше показывают, что за Никоном стояли сильные и влиятельные люди: царский духовник протопоп Стефан, окольничий Федор Ртищев и его сестра, вторая ближняя боярыня царицы Анна. Несомненно, что были и другие, более влиятельные и менее заметные личности, да и царь Алексей Михайлович принимал во всем самое непосредственное участие. Предательство, в понимании боголюбцев, новым патриархом своих друзей, когда он их «в Крестовую не стал пускать» [133], единоличное принятие решений по вопросам церковного реформирования, страстность и жестокость, которой сопровождались его действия и указы, по-видимому, настолько потрясли ревнителей, что за фигурой Никона они никого и ничего уже не видели. Разбираться в течениях московской политики, в тонкостях дворцовых интриг и в прочей закулисной возне, сопровождавшей рассматриваемые события, Иоанну Неронову, а тем более провинциальным протопопам было крайне сложно, да и невозможно, т.к. они очень скоро отправились в ссылку. Поэтому и оказался во всем виноват прежде всего патриарх Никон, который своей колоритной личностью заслонил истинных творцов и вдохновителей реформы, а благодаря проповеди и сочинениям первых руководителей и вдохновителей борьбы с «никоновыми новинами» эта традиция закрепилась в старообрядчестве и во всем русском народе.

<…>

   Подводя итог, хотелось бы отметить, что описание событий, воспринятое от мучеников и исповедников староверия, утвердилось в народной массе не как научное знание, а воспринималось и воспринимается в большинстве случаев как предмет веры. Именно поэтому старообрядческие авторы хотя и стараются использовать новые материалы и факты в своих научных изысканиях, но почти всегда вынуждены оглядываться на учение, ставшее церковным преданием и освященное страданием предыдущих поколений. Таким образом, возникает точка зрения, более или менее удачно, в зависимости от автора, сочетающая в себе религиозно-историческую традицию и новые научные факты. Такая же проблема может встать и перед Русской Православной Церковью в связи с характером исследований авторов, являющихся сторонниками канонизации патриарха Никона [139]. Данный научный взгляд именуется нами смешанным и, в силу своего несамостоятельного характера, подробно не рассматривается. Помимо сторонников старой веры, эта точка зрения имеет широкое распространение как в светских кругах, так и среди новообрядцев [140]. В научной среде этот взгляд получил наибольшее распространение в советский период, сохраняет свое влияние и по сей день, особенно если ученые являются старообрядцами или симпатизируют ему.

4. Причины возникновения и распространения различных точек зрения на церковные преобразования

   Прежде чем решать основные вопросы данного пункта, необходимо определиться с тем, какие мы имеем разновидности понимания исследуемых событий. Согласно рассмотренному материалу, существуют две основные точки зрения по рассматриваемой теме – упрощенно-традиционная и научная. Первая возникла во второй половине XVII-го столетия и подразделяется на два варианта – официальный и старообрядческий. Научный подход окончательно сформировался к концу XIX-го века, под его влиянием упрощенная традиция стала претерпевать изменения, и появилось множество работ смешанного характера. Эта точка зрения не является самостоятельной и, примыкая к упрощенно-традиционному взгляду, тоже имеет два одноименных варианта. Следует упомянуть социально-политическую традицию объяснения событий церковного раскола, которая берет своё начало с работ А.П. Щапова, развивается демократически и материалистически настроенными учеными и утверждает, что церковная реформа – только лозунг, повод, призыв к действию в борьбе недовольных, а при коммунистах – угнетенных народных масс. Полюбилась ученым-марксистам, но кроме этого характерного для неё объяснения событий почти ничего самостоятельного не имеет, т.к. изложение событий заимствуется в зависимости от симпатий автора либо у какого-нибудь варианта упрощенной или смешанной точек зрения, либо у научной. Связь основных взглядов на Церковную Реформу XVII века с историческими фактами, степень влияния на них различных обстоятельств (выгоды, полемики, сложившихся церковных и научных традиций) и взаимоотношения между ними удобнее показать схематически.

   Как видим, наиболее свободным от различных внешних влияний взглядом на реформу и связанные с ней события является научный. Он же по отношению к полемизирующим сторонам находится как бы между молотом и наковальней, данную особенность тоже следует учитывать.

   Итак, почему вопреки обилию фактов, вопреки наличию упомянутых нами фундаментальных исследований, мы имеем такое разнообразие взглядов на авторство и воплощение в жизнь церковной реформы XVII века? Путь к решению этой проблемы указывает нам Н.Ф. Каптерев. «…История возникновения у нас старообрядства изучалась и писалась по преимуществу полемистами с расколом, – пишет историк, – которые, в большинстве случаев, изучали события с тенденциозно-полемической точки зрения, старались видеть и находить в них только то, что содействовало и помогало их полемике с старообрядцами…» [141] О том же говорят и современные авторы, вот что сообщает о рассмотрении в научной литературе вопроса книжных исправлений при патриархе Никоне Т.В. Суздальцева: «…ярко выраженная тенденция антистарообрядческой полемики не позволила большинству авторов XIX – начала XX в. до конца критически взглянуть на результаты этой справы и качество получившихся после неё книг» [142]. Следовательно, одной из причин является полемический характер, который изначально получили оба варианта упрощенно-традиционной точки зрения на рассматриваемые события. Благодаря этому «протопопы Аввакум и Иван Неронов, попы Лазарь и Никита, диакон Феодор Иванов» [143] оказались справщиками. Отсюда берет начало миф о «вековом русском невежестве», исказившем чины и обряды, о знаменитом «букво-обрядо-верии» [144] наших предков и, несомненно, утверждение о том, что Никон является творцом реформы. Последнему, как мы могли уже убедиться, содействовало учение апостолов староверия – пустозерских узников.

   Сама полемичность тоже зависима, вторична по отношению к другому фактору, о котором даже самые прогрессивные дореволюционные авторы старались говорить как можно аккуратнее. Государственная политика породила как церковную реформу, так и всю полемику вокруг неё – вот главная причина, повлиявшая как на возникновение, так и на живучесть упрощенной традиции во всех её вариантах. Ещё сам Алексей Михайлович, когда ему нужно было, чтобы суд над Никоном не распространился на преобразования, «ставил и выдвигал на первый план таких архиереев, которые, безусловно, были преданы произведенной церковной реформе» [145]. Поступая так, царь, как считает Каптерев, осуществлял «систематический подбор лиц строго определенного направления, от которых… уже не мог ожидать противодействия» [146]. Петр I оказался достойным учеником и продолжателем своего отца, очень скоро Русская Церковь оказалась полностью подчинена царской власти, а её иерархическая структура поглощена государственным бюрократическим аппаратом. Вот почему ещё не успев появиться, русская церковно-научная мысль оказалась вынуждена работать только в том направлении, которое предусматривалось цензурой. Данное состояние сохранялось почти до конца синодального периода. В качестве примера можно привести события, связанные с профессором МДА Гиляровым-Платоновым. Этот выдающийся преподаватель, сообщает нам И.К. Смолич, «читал герменевтику, неправославные исповедания, историю ересей и расколов в Церкви, но по желанию митрополита Филарета должен был оставить чтение лекций о расколе из-за своей «либеральной критики» позиций православной Церкви» [147]. Но этим дело не закончилось, так как «вследствие поданной им докладной записки с требованием веротерпимости в отношении старообрядцев он был в 1854 г. уволен из академии» [148]. Печальная иллюстрация эпохи – высказывание В.М. Ундольского о работе цензуры: «Мой больше чем полугодовой труд: отзыв Патриарха Никона об Уложении Царя Алексея Михайловича не пропущен Петербургскою цензурою по резким выражениям Святейшего автора Возражения» [149]. Не удивительно, если после издания известной работы академика Е.Е. Голубинского, посвященной полемике со старообрядцами, учёного обвинили в том, что он писал в пользу старообрядцев. Н.Ф. Каптерев тоже пострадал, когда по проискам известного историка раскола и издателя старообрядческих первоисточников проф. Н.И. Субботина обер-прокурор Св. Синода К.П. Победоносцев приказал прервать печатание его труда [150]. Только через двадцать лет книга увидела своего читателя.

   Почему так ревностно воздвигались препятствия объективному изучению роковых событий XVII века со стороны церковной иерархии, может рассказать нам одно интересное высказывание митрополита Платона Левшина. Вот что он пишет к архиепископу Амвросию (Подобедову) по вопросу учреждения Единоверия: «Дело сие важное: чрез 160 лет Церковь противу сего стояла, потребен совет обще всех пастырей Российской Церкви, и общее положение, и притом соблюсти честь Церкви, что она не напрасно столько противу подвизалася и осуждала толикими определениями, толикими провозглашениями, толикими изданными сочинениями, толикими установлениями присоединения их к Церкви, дабы не остаться нам в стыде и противники не возгласили бы прежнее “победихом” да уже и кричат» [151]. Если тогдашних церковных иерархов так волновали вопросы чести и стыда, если они так боялись увидеть своих оппонентов победителями, то невозможно было ожидать понимания, а тем более любви и милосердия от государственной бюрократической машины, дворянства и царского дома. Честь императорской фамилии для них была много важнее каких-то там старообрядцев, а изменение отношения к расколу необходимо вело за собой признание неоправданности и преступности гонений.

   События середины XVII века – ключ к пониманию всего последующего развития Российского государства, кормило которого оказалось сначала у западников, а затем перешло в руки их кумиров – немцев. Непонимание нужд народа и боязнь потерять власть привели к тотальному контролю над всем русским, в том числе и над Церковью. Отсюда продолжительная (более двух с половиной столетий) боязнь патриарха Никона, «как примера сильной самостоятельной церковной власти» [152], отсюда жестокие преследования традиционалистов-староверов, существование которых никак не укладывалось в прозападные регламенты той эпохи. В результате непредвзятых научных исследований могли вскрыться «неудобные» факты, которые бросали тень не только на Алексея Михайловича и последующих правителей, но и на Собор 1666–1667 годов, что, по мнению синодальных чиновников и церковной иерархии, подрывало авторитет Церкви и становилось соблазном для православного народа. Как ни странно, но жестокие преследования инакомыслящих, в данном случае старообрядцев, почему-то таким соблазном не считались. По-видимому, забота о «чести Церкви» в условиях цезарепапизма в первую очередь была связана с оправданием вызванных политической целесообразностью действий ее возглавителя – царя.

   Поскольку светская власть в Российской империи подчинила себе власть духовную, их единодушие в вопросах отношения к церковным исправлениям XVII века не представляется удивительным. Но цезарепапизм надо было как-то богословски обосновать, и ещё при Алексее Михайловиче государственная власть обратилась к носителям западной латинской учёности в лице греков и малороссов. Этот пример политического влияния на формирование общественного мнения по вопросу реформы примечателен тем, что ещё не родившаяся церковная образованность уже воспринималась как средство, призванное защищать интересы сильных мира сего. В латинском и даже иезуитском характере учености нами видится ещё одна причина, повлиявшая на возникновение и распространение упрощенного понимания преобразований XVII-го века. Творцам реформы было выгодно провести преобразования внешние, изменения буквы обряда, а не воспитание народа в духе Божественного Закона, поэтому они отстранили от исправлений тех из московских книжников, для которых достижение духовного обновления жизни было главной целью реформ. На это место были поставлены люди, чья церковная образованность не была обременена излишней религиозностью. Программа проведения рокового для единства Русской Церкви собора и его определения не обошлись без активного участия таких представителей иезуитской науки, как Паисий Лигарид, Симеон Полоцкий и др., где они вместе с греческими патриархами, помимо суда над Никоном и всей русской церковной стариной, уже тогда пытались протолкнуть идею, что главой Церкви является царь [153]. Методы дальнейшей работы наших доморощенных специалистов прямо вытекают из церковно-образовательной политики продолжателя дела своего отца – Петра I, когда на архиерейских кафедрах оказались малороссы, а школы в подавляющем большинстве организовывались на манер латинизированной Киевской духовной коллегии. Интересно мнение императрицы Екатерины II о выпускниках современных ей духовных школ Украины: «Ученики по богословию, которые готовятся в малороссийских учебных заведениях к занятию духовных должностей, заражаются, следуя вредным правилам римского католицизма, началами ненасытного честолюбия» [154]. Определение келаря Троице-Сергиева монастыря, а по совместительству российского дипломата и путешественника Арсения Суханова можно назвать пророческим: «Наука у них такова, что они стараются не истину сыскать, а только переспорить и замять истину многословием. Наука та у них иезуитская… в латинской науке много лукавства; а истину лукавством нельзя сыскать» [155].

   Целый век пришлось преодолевать нашей духовной школе зависимость от Запада, учиться мыслить самостоятельно, не оглядываясь на католическую и протестантскую науки. Только потом пришло осознание того, что нам действительно нужно, а от чего можно и отказаться. Так, к примеру, в МДА «церковный устав (Типик)… стали изучать лишь с 1798 г.» [156], а Историю Русской Церкви с 1806 г. [157] Именно преодоление схоластического влияния способствовало появлению таких научных методик, которые, в свою очередь, привели к формированию научного взгляда на церковную реформу и на связанные с ней события. Тогда же начинает появляться и смешанная точка зрения, так как потребовалось время на преодоление сложившихся стереотипов и личный подвиг беспристрастного освещения проблемы. К сожалению, на протяжении всего XIX-го века русской церковно-научной школе приходилось терпеть почти постоянное вмешательство со стороны государственной власти и консервативно настроенных представителей епископата. Обычно принято приводить примеры реакции во времена Николая I, когда студенты семинарий ходили в храм строем, а любое отклонение от традиционных взглядов считалось преступлением.

<…>

Пытаясь рассмотреть развитие понимания сущности раскола в разные исторические эпохи, Д.А. Балалыкин утверждает, что «современники… понимали под расколом не только старообрядчество, но вообще все религиозные движения, оппозиционные по отношению к официальной церкви» [169]. По его мнению, «дореволюционная историография сузила раскол до старообрядчества, что было связано с официальной церковной концепцией происхождения и сущности раскола как церковно-обрядового течения, выделившегося в связи с обрядовой реформой Никона» [170]. Но в Православной Церкви всегда существовало конкретное различие между ересью, расколом и самочинным сборищем [171], а явление, именуемое расколом старообрядчества, до сих пор не подходит ни под одно из определений Кормчей. С.А. Зеньковский так пишет об этом: «Раскол не был отколом от церкви значительной части её духовенства и мирян, а подлинным внутренним разрывом в самой церкви, значительно обеднившим русское православие, в котором были виноваты не одна, а обе стороны: и упорные, и отказавшиеся видеть последствия своей настойчивости насадители нового обряда, и слишком ретивые, и, к сожалению, часто тоже очень упрямые, и односторонние защитники старого» [172]. Следовательно, не раскол сузили до старообрядчества, а старообрядчество нарекли расколом. Ошибочные по сути выводы Балалыкина не лишены положительной динамики; историческое чутье автора верно указывает нам на устойчивое стремление в дореволюционной историографии сузить, упростить историко-понятийную канву событий, связанных с расколом. Схоластическая наука, принужденная спорить с традиционалистами и обязанная в этом споре соблюсти государственные интересы, создала упрощенно-традиционную точку зрения в официальном её варианте, значительно повлияла на старообрядческий вариант и, поскольку требовалось «хранить тайну цареву», прикрыла туманной завесой истинное положение вещей. Под влиянием этих трех составляющих – латинизированной науки, полемического задора и политической целесообразности – возникли и утвердились мифы о русском невежестве, реформе патриарха Никона и о возникновении раскола в Русской Церкви. В контексте вышеизложенного представляет интерес высказывание Балалыкина о том, что «формирующееся советское “расколоведение” позаимствовало, в числе прочих идей, и этот подход» [173]. Иное видение событий середины XVII-го века долгое время оставалось достоянием лишь отдельных выдающихся научных деятелей.

   Как видим, революция не разрешила эту проблему, а только зафиксировала её в том состоянии, в котором она пребывала до 1917 года. Долгие годы историческая наука в России вынуждена была заниматься подгонкой исторических событий под шаблоны классовой теории, а достижения русской эмиграции по идеологическим причинам были недоступны на Родине. В условиях тоталитарного режима больших успехов добилось литературоведение, в виду меньшей зависимости последнего от идеологических штампов. Советскими учеными было описано и введено в научный оборот множество первоисточников по истории XVII века, возникновению и развитию старообрядчества и других связанных с изучением церковной реформы вопросов. Кроме того советская наука, находясь под доктринальным влиянием коммунистов, была избавлена от воздействия конфессиональных пристрастий. Таким образом, мы, с одной стороны, имеем громадные наработки в области фактического материала, а с другой, немногочисленные, но чрезвычайно важные для осмысления этих фактов труды русской эмиграции. Важнейшая задача церковно-исторической науки нашего времени в данном вопросе как раз состоит в том, чтобы состыковать эти направления, осмыслить имеющийся фактический материал с православной точки зрения и сделать правильные выводы.

   Библиография

<…>

Примечания

Источник: https://bogoslov.ru/article/4252531

   В годы Великой Отечественной войны свыше 100 тысяч казаков Красной Армии были награждены орденами, а 279 — получили высокое звание Героев Советского Союза. Но в постсоветский период вспоминают больше о тех, кто присягнул Третьему рейху. Илл.: https://i.pinimg.com/originals/65/64/6c/65646cec1f53ea4d8ad18251a007f6c1.jpg

Расплата в Лиенце. История русских казаков, присягнувших Гитлеру

   Автор: Андрей Сидорчик

   Последние дни Великой Отечественной войны были ознаменованы не только отчаянным сопротивлением самых фанатично настроенных нацистов, но и массовым бегством на Запад коллаборационистских формирований.

   Пособники гитлеровских палачей, пролившие немало крови на оккупированной территории Советского Союза, а затем «отличившиеся» и в целом ряде европейских стран, надеялись укрыться у западных союзников. Расчёт был прост: идеологические противоречия между Москвой, Вашингтоном и Лондоном позволяли выдать себя за несправедливо преследуемых «борцов с коммунизмом». К тому же на Западе на «шалости» этих «борцов» на территории СССР могли бы и закрыть глаза: в конце концов, жертвами ведь становились не жители цивилизованной Европы.

   В последние десятилетия одним из самых культивируемых мифов является история о «предательстве в Лиенце», где западные союзники выдали режиму Сталина десятки тысяч «ни в чём не повинных казаков».

   Что же за события на самом деле происходили в австрийском городке Лиенце в конце мая-начале июня 1945 года?

«Да поможет Господь немецкому оружию и Хитлеру!»

   После Гражданской войны в Европе осели десятки тысяч ветеранов Белой армии, в том числе её казачьих формирований. Кто-то пытался встроиться в мирную жизнь на чужбине, а кто-то мечтал о реванше. В Германии реваншисты установили определённые связи с национал-социалистами ещё до прихода Адольфа Гитлера к власти.

   Это способствовало формированию у вождей Третьего рейха специфического отношения к казакам: идеологами национал-социализма они были объявлены принадлежащими не к славянской, а арийской расе. Такой подход позволил ещё в самом начале агрессии против СССР поднять вопрос о формировании казачьих частей для участия в войне на стороне Германии.

   Атаман Всевеликого войска Донского Пётр Краснов 22 июня 1941 года провозгласил: «Я прошу передать всем казакам, что эта война не против России, но против коммунистов... Да поможет Господь немецкому оружию и Хитлеру!»

   С лёгкой руки Краснова из казаков-ветеранов Гражданской войны началось формирование частей для участия в войне против СССР.

   Историки, как правило, говорят о том, что широкое сотрудничество казаков с гитлеровцами началось в 1942 году. Однако уже осенью 1941 года при группе армий «Центр» действовали разведывательно-диверсионные подразделения, сформированные из казаков. 102 казачий эскадрон Ивана Кононова занимался охраной тыла гитлеровцев, то есть борьбой с партизанскими отрядами.

   К концу 1941 года в составе гитлеровских войск действовали: 444 казачья сотня в составе 444 охранной дивизии, 1 казачья сотня 1 армейского корпуса 18 армии, 2 казачья сотня 2 армейского корпуса 16 армии, 38 казачья сотня 38 армейского корпуса 18 армии и 50 казачья сотня в составе 50 армейского корпуса той же армии.

Казачий стан на службе фюрера

   Казаки на службе Гитлера зарекомендовали себя отлично: к красноармейцам они были беспощадны, с мирным населением не миндальничали, и поэтому встал вопрос о создании более крупных формирований.

   Осенью 1942 года в Новочеркасске с разрешения немецких властей прошёл казачий сход, на котором был избран штаб Войска Донского. Формирование крупных казачьих частей для войны СССР шло за счёт привлечения населения Дона и Кубани, недовольного советской властью, набора из числа советских военнопленных, а также за счёт дополнительного притока из эмигрантской среды.

   Сформировались два крупных объединения казаков-коллаборационистов: Казачий стан и 600 полк донских казаков. Последний потом станет основой 1 казачьей кавалерийской дивизии СС, а затем — 15 казачьего кавалерийского корпуса СС под командованием Гельмута фон Паннвица.

   Однако к этому моменту ситуация на фронте начала кардинально меняться. Красная Армия перехватила инициативу и стала гнать гитлеровцев на Запад.

   Казакам-коллаборционистам пришлось отступать, и это делало их ещё более ожесточёнными.

   В июне 1944 года Казачий Стан был передислоцирован в район городов Барановичи — Слоним — Ельня — Столбцы — Новогрудок. Своё не столь уж долгое пребывание на территории Белоруссии казаки отметили жестокими расправами над пленными партизанами, а также издевательствами над мирным населением. Для переживших это время жителей белорусских деревень воспоминания о казаках окрашены исключительно в мрачные тона.

Верой и правдой

   Ещё в марте 1944 года в Берлине было образовано Главное управление казачьих войск, которое возглавил Пётр Краснов. Атаман подходил к службе фюреру творчески. Вот слова из присяги казаков Гитлеру, разработанной лично Петром Красновым: «Обещаюсь и клянусь Всемогущим Богом, перед Святым Евангелием в том, что буду Вождю Новой Европы и Германского народа Адольфу Гитлеру верно служить и буду бороться с большевизмом, не щадя своей жизни, до последней капли крови. Все законы и приказания от поставленных Вождём Германского народа Адольфа Гитлера начальников отданные, по всей силе и воле исполнять буду». И надо отдать казакам должное: Гитлеру, в отличие от своей Родины, они служили верой и правдой.

   После карательных акций против партизан Белоруссии казаки-коллаборационисты оставили о себе недобрую память на территории Польши, приняв участие в подавлении Варшавского восстания. В боевых действиях против повстанцев участвовали казаки из казачьего полицейского батальона, конвойно-охранной сотни, казачьего батальона 570 охранного полка, 5 Кубанского полка Казачьего стана под командованием полковника Бондаренко. За проявленное усердие немецкое командование наградило многих из казаков и офицеров орденом Железного Креста.

«Казачья республика» в Италии

   Летом 1944 года немецкое командование приняло решение о переброске казаков в Италию для борьбы с местными партизанами.

   К концу сентября 1944 года в северо-восточной Италии были сосредоточены до 16 тысяч казаков-коллаборационистов и членов их семей. К апрелю 1945 года это число превысит 30 тысяч человек.

   Устроились казаки с комфортом: итальянские городки переименовывались в станицы, город Алессо был назван Новочеркасском, а местное население подверглось насильственной депортации. Казачье командование разъясняло итальянцам в манифестах, что главной задачей является борьба с большевизмом: «… теперь и мы, казаки, сражаемся с этой мировой чумою везде, где её встречаем: в польских лесах, в югославских горах, на солнечной итальянской земле».

   В феврале 1945 года в Италию из Берлина перебрался Пётр Краснов. Он не терял надежды получить от гитлеровцев право на создание «казачьей республики» хотя бы на территории Италии.

   Но война шла к концу, и её итог был очевиден.

Капитуляция в Австрии

   27 апреля 1945 года Казачий стан был реорганизован в Отдельный казачий корпус под командованием походного атамана, генерал-майора Доманова. При этом он был передан под общее командование главы Русской освободительной армии генерала Власова.

   Но в этот момент казачье командование более заботил другой вопрос: кому сдаваться в плен?

   30 апреля 1945 года генерал Ретингер, командующий немецкими войсками в Италии, подписал приказ о прекращении огня. Капитуляция немецких войск должна была начаться 2 мая.

   Краснов и командование Казачьего стана решили, что территорию Италии, где казаки «наследили» карательными акциями против партизан, нужно покидать. Решено было перейти в Австрию, в Восточный Тироль, где добиться «почётной капитуляции» перед западными союзниками.

   Краснов рассчитывал на то, что «борцов с большевизмом» не станут выдавать Советскому Союзу.

   К 10 мая в Восточном Тироле сосредоточились около 40 тысяч казаков и членов их семей. Сюда же подошли 1400 казаков из резервного полка под командованием генерала Шкуро.

   Штаб казаков разместился в гостинице города Лиенца.

   18 мая в Лиенц прибыли представители английских войск, и Казачий стан торжественно капитулировал. Коллаборационисты сдали оружие и были распределены по лагерям вокруг Лиенца.

Выдача с применением силы

   Для того чтобы понимать, что произошло дальше, нужно знать, что союзники имели обязательства перед СССР. Согласно договорённостям Ялтинской конференции, США и Великобритания обязались передать Советскому Союзу перемещённых лиц, являвшихся гражданами СССР до 1939 года. В Казачьем стане к маю 1945 года таковых было большинство.

   Были и несколько тысяч белоэмигрантов, на которых эта норма не распространялась. Однако союзники в данном случае действовали решительно по отношению и к тем, и к другим.

   Всё дело в том, что казаки успели заработать дурную славу в Европе. Варшавское восстание, которое подавляли казаки, было организовано эмигрантским правительством Польши, находившемся в Лондоне. Антипартизанские акции в Югославии и Италии, отмеченные насилием в отношении мирного населения (о депортации уже говорилось выше), также восторга у английского командования не вызвали.

   «Холодная война» ещё не началась, и для англичан и американцев казаки были кровавыми карателями, приспешниками Гитлера, присягавшими фюреру на верность, церемониться с которыми не было никаких оснований.

   28 мая англичане провели операцию по аресту и выдаче советской стороне высших чинов и офицеров Казачьего стана.

   Утром 1 июня в лагере Пеггец британские войска начали операцию по массовой выдаче коллаборационистов Советскому Союзу.

   Казаки пытались оказать сопротивление, и англичане активно применяли силу. Данные о количестве погибших казаков разнятся: от нескольких десятков до 1000 человек.

   Часть казаков сбежала, были случаи суицида.

Одним — виселица, другим — срок

   В докладе начальника войск НКВД  3 Украинского фронта Павлова от 15 июня 1945 года приводятся следующие данные: с 28 мая по 7 июня советская сторона получила от англичан из Восточного Тироля 42 913 человек (38 496 мужчин и 4417 женщин и детей), из них 16 генералов, 1410 офицеров, 7 священников. В течение следующей недели англичане поймали в лесах 1356 убежавших из лагерей казаков, 934 из них 16 июня были переданы органам НКВД.

   Руководители Казачьего стана, а также 15 казачьего кавалерийского корпуса СС предстали перед судом в январе 1947 года. Пётр Краснов, Андрей Шкуро, Гельмут фон Паннвиц, Тимофей Доманов  Военной коллегией Верховного Суда СССР на основании ст. 1 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 19 апреля 1943 г. «О мерах наказания для немецко-фашистских злодеев, виновных в убийствах и истязаниях советского гражданского населения и пленных красноармейцев, для шпионов, изменников Родины из числа советских граждан и для их пособников» были осуждены к смертной казни через повешение. Спустя полтора часа после вынесения приговора он был приведён в исполнение во внутреннем дворе Лефортовской тюрьмы.

   А что случилось с остальными? По утверждению тех, кто пишет о «трагедии Лиенца», «их отправили в ГУЛАГ, где значительная часть погибла».

   На самом деле их судьба не отличалась от судьбы других коллаборационистов, например, тех же «власовцев». После рассмотрения дела каждый получал приговор в соответствии со степенью вины. Спустя 10 лет, в соответствии с Указом Президиума Верховного совета СССР  «Об амнистии советских граждан, сотрудничавших с оккупационными властями в период Великой Отечественной войны», казаки-коллаборационисты, остававшиеся в заключении, были амнистированы.

Забыли героев, вспоминают предателей

   Освобожденные ветераны Казачьего стана о своих «подвигах» не распространялись, поскольку отношение в советском обществе к таким, как они, было соответствующим. Воспевать их страдания тогда было принято только в эмигрантских кругах, из которых эта нездоровая тенденция перекочевала в Россию постсоветского периода.

   На фоне 27 миллионов советских граждан, погибших в годы Великой Отечественной войны, рассуждать о «трагедии» отщепенцев, присягнувших Гитлеру и выполнявших для него грязную работу, просто кощунственно.

   У казачества в Великой Отечественной войне были настоящие герои: бойцы 4 гвардейского кавалерийского Кубанского казачьего корпуса и 5 гвардейского кавалерийского Донского казачьего корпуса. 33 воина этих соединений были удостоены звания Героя Советского Союза, десятки тысяч были отмечены орденами и медалями. Всего же в годы Великой Отечественной войны свыше 100 тысяч казаков были награждены орденами, а 279 получили высокое звание Героев Советского Союза.

   Ирония судьбы в том, что об этих настоящих героях вспоминают куда реже, чем о тех, кого настигло справедливое возмездие в 1945 году.

   Источник: https://aif.ru/society/history/rasplata_v_lience_istoriya_russkih_kazakov_prisyagnuvshih_gitleru

   P.S.: Несмотря на то, что многие белоэмигранты, в том числе и белоказаки, открыто выступили против Гитлера, сейчас в разношёрстных рядах современного казачества идёт героизация казаков-гитлеровцев (то есть бывших белоказаков, бывших красноармейцев, бывших граждан Советского Союза, всех тех кто присягнул Гитлеру и служил в казачьих частях Третьего рейха). И это проблема, поскольку ложка дёгтя портит бочку мёда. Эта героизация ложится пятном на всю идею современного казачества, как склонного к коллаборационизму, то есть к банальному предательству. Благо то, что государство запретило им иметь боевое оружие, ибо замараться легко, а вот отмыться даже непричастным к героизации казаков-гитлеровцев будет ой как сложно.

Зигующие казаки. Фото из открытых источников.

Великая Отечественная война генерала Деникина

Не зовите меня в Бундестаг!

Мы никогда не будем каяться за нашу Великую Победу 

Памятные дни и случаи 2-й Великой Отечественной войны

Казнь в Пустозерске протопопа Аввакума и его соузников. Рисунок Бориса Кисельникова

Илл.: https://rusmir.media/files/1/upload/1210x0/12083.jpg

Церковная реформа XVII века: эволюция взглядов, причины их происхождения и распространения. Примечания

(статья приводится в сокращении)

Начало статьи

   Автор: Алексей Виноградов для портала Богослов.Ru

[1] Макарий (Булгаков) митроп. История Русской Церкви, книга седьмая. М.: Издательство Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, 1996, с.21.

[2] Смирнов П.С. История русского раскола старообрядства. СПб., 1895, с.3.

[3] Плотников К., свящ. История русского раскола известного под именем старообрядчества. Петрозаводск, 1898, с.1.

[4] Филарет (Гумилевский), архиеп. История Русской Церкви в пяти периодах (репринт). М.: Издание Сретенского монастыря, 2001, с.607.

[5] Малицкий П.И. Руководство по истории Русской Церкви. М.: Крутицкое Патриаршее Подворье, Общество любителей церковной истории, печ. по изд.: 1897 (Т.1) и 1902 (Т.2), 2000, с.298.

[6] Там же, с.304.

[7] Ключевский В.О. Русская история. Полный курс лекций. М., 2004, с.426.

[8] Знаменский П.В. История Русской Церкви (учебное руководство). М., 2000, с.239.

[9] Бубнов Н.Ю. Никон. / Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вып.3 (XVII в.). Ч.2, И-О. СПб., 1993, с.401.

[10] Шашков А.Т. Из истории сибирской ссылки протопопа Аввакума. // Старообрядчество в России (XVII-XX вв.): Сб. науч. Трудов. Вып.3. / Гос. Исторический музей; Отв. ред. и сост. Е.М. Юхименко. М.: Языки славянской культуры, 2004, с.45.

[11] Урушев Д.А. К биографии епископа Павла Коломенского. // Там же, с.32.

[12] Бацер М.И. Двуперстие над Выгом: Исторические очерки. Петрозаводск: Изд-во ПетрГУ, 2005, с.10.

[13] Юхименко Е.М., Понырко Н.В. «История об отцах и страдальцах соловецких» Семена Денисова в духовной жизни русского старообрядчества XVIII-XX вв. / Денисов С. История об отцах и страдальцах соловецких. М., 2002, с.7.

[14] Пулькин М.В., Захарова О.А., Жуков А.Ю. Православие в Карелии (XV-первая треть XX в.). М.: Круглый год, 1999, с.71.

[15] Святейший патриарх Никон (статья). / Никон, Патриарх. Труды. Научное исследование, подготовка документов к изданию, составление и общая редакция В.В. Шмидта. – М.: Изд-во Моск. Ун-та, 2004, с.15.

[26] Макарий (Булгаков) митроп. Указ. соч., с.69.

[27] Там же.

[28] Гейден А. Из истории возникновения раскола при патриархе Никоне. СПб., 1886, с.4.

[29] Там же.

[30] Там же, с.3.

[31] Там же, с.3-4.

[32] Плотников К., свящ. Указ. соч., с.24.

[33] Толстой М.В. Рассказы из истории Русской Церкви. / История Русской Церкви. М.: Издание Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, 1991, с.565.

[34] Смирнов П.С. Указ. соч., с.27.

[35] Платонов С.Ф. Полный курс лекций по русской истории. СПб.: Издательский Дом «Кристалл», 2001, с.420.

[36] Там же, с.421.

[37] Каптерев Н.Ф., Указ. соч., с.IV.

[38] Голубинский Е.Е. К нашей полемике с старообрядцами (дополнения и поправки к полемике относительно общей ее постановки и относительно в главнейших частных пунктов разногласия между нами и старообрядцами). // Чтения в Императорском Обществе Истории и Древностей Российских при Московском Университете. Кн. третья (214). М., 1905, с.66.

[39] Галкин А. О причинах происхождения раскола в Русской Церкви (публичная лекция). Харьков, 1910, с.8.

[40] Святейший патриарх Никон (статья). / Никон, Патриарх. Труды. Указ. соч., с.18.

[41] Галкин А. Указ. соч., с.8.

[42] Доброклонский А.П. Руководство по истории Русской Церкви. М.: Крутицкое Патриаршее Подворье, Общество любителей церковной истории, 2001, с.326.

[43] Бороздин А.К. Протопоп Аввакум. Очерк из истории умственной жизни русского общества в XVII веке. СПб., 1900, с.45.

[44] Цит. по: Миролюбов И., свящ. Деятельность Московского Печатного двора при патриархе Иосифе. Диссертация на соискание ученой степени кандидата богословия. Сергиев Посад, 1993, с.166.

[53] Флоровский Г., прот. Пути русского богословия. Киев: Христианско-благотворительная ассоциация «Путь к Истине», 1991, с.63.

[54] Там же.

[55] Там же, с.63-64.

[56] Зызыкин М.В., проф. Патриарх Никон. Его государственные и канонические идеи (в трех частях). Часть III. Падение Никона и крушение его идей в петровском законодательстве.Отзывы о Никоне. Варшава: Синодальная типография, 1931, с.70.

[57] Там же, с.203.

[58] Там же, с.70.

[59] Смолич И.К. Русское монашество. Возникновение, развитие и сущность (988-1917). / История Русской Церкви. Приложение. М.: Церковно-научный центр Русской Православной Церкви «Православная энциклопедия», издательство «Паломник», 1999, с.237-238.

[60] Там же, с.242.

[61] Карташев А.В. Указ. соч., с.141.

[62] Там же, с.147.

[63] Там же, с.147-148.

[64] Там же, с.143.

[65] Зеньковский С.А. Русское старообрядчество. В двух томах. / Сост. Г.М. Прохоров. Общ. ред. В.В. Нехотина. М.: Институт ДИ-ДИК, Квадрига, 2009, с.156.

[66] Там же, с.43.

[67] Там же, с.181.

[68] Там же, с.44.

[69] Никольский Н.М. Указ. соч., с.128.

[70] Зеньковский С.А. Указ. соч., с.182.

[71] Бубнов Н.Ю. Старообрядческая книга 3-й четверти XVII в. как историко-культурный феномен. / Бубнов Н.Ю. Книжная культура старообрядцев: Статьи разных лет. СПб.: БАН, 2007, с.20.

[72] Там же.

[73] Белевцев И., прот. Русский церковный раскол в XVII столетии. / Тысячелетие Крещения Руси. Международная церковная научная конференция «Богословие и Духовность», Москва, 11-18 мая 1987 года. М.: Издание Московской Патриархии, 1989, с.194.

[74] Гумилев Л.Н. От Руси до России: очерки этнической истории. М.; Айрис-пресс, 2008, с.258.

[75] Там же.

[76] Миролюбов И., свящ. Указ. дисс., с.103.

[77] Там же, с.99.

[78] Там же, с.104.

[80] Ацамба Ф.М., Бектимирова Н.Н., Давыдов И.П. и др. История религии в 2т. Т.2. Учебник. Под общей ред. И.Н. Яблокова. М.: Высш. шк., 2007, с.208.

[81] Там же, с.210.

[82] Там же, с.214.

[83] Там же, с.209.

[84] Полознев Д. Ф. Русская Православная Церковь в XVII в. / Православная Энциклопедия. М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2000, с.87.

[85] Там же, с.89.

[86] Там же, с.88.

[87] Молзинский В.В. Историк Н.М. Никольский. Его взгляды на старообрядчество в русской истории. // Старообрядчество: история, культура, современность. Материалы. М.: Музей истории и культуры старообрядчества, Боровский историко-краеведческий музей, 2002, с.7.

[88] Там же.

[89] Кутузов Б.П. Церковная «реформа» XVII века, как идеологическая диверсия и национальная катастрофа. М.: ИПА «ТРИ-Л», 2003, с.8.

[90] Там же, с.190.

[91] Там же, с.193.

[92] Кутузов Б.П. Ошибка русского царя: византийский соблазн. (Заговор против России). М.: Алгоритм, 2008, с.10-11.

[93] Лобачев С.В. Патриарх Никон. СПб.: «Искусство-СПБ», 2003, с.113.

[94] Там же, с.129.

[95] Крылов Г., прот. Книжная справа XVII века. Богослужебные минеи. М.: Индрик, 2009, с.82.

[96] Там же, с.84.

[97] Периодизация уточнена в личной беседе с о. Георгием.

[98] Каптерев Н.Ф., проф. Указ. соч., т.2, с.2.

[99] Предисловие. / Выписки из творений Святых Отцов и Учителей Церкви по вопросам сектантства (репринт издания: Выписки из творений Святых Отцов и Учителей Церкви, в русском переводе, а также из старопечатных и древлеписьменных книг и сочинений духовных и светских писателей по вопросам веры и благочестия, пререкаемым старообрядцами. Составил самарский епархиальный миссионер иерей Димитрий Александров. СПб., 1907). Тверь: Тверское отделение Российского международного фонда культуры, 1994, с.I.

[100] Мельгунов С. Великий подвижник протопоп Аввакум (с издания 1907г.). / Канон святому священномученику и исповеднику Аввакуму. М.: Издательство «Китеж», 2002, с.14.

[101] Арсений (Швецов), еп. Оправдание Старообрядчествующей Святой Христовой Церкви в ответах на притязательные и недоумительные вопросы настоящаго времени. Письма. М.: Издательство «Китеж», 1999, с.20.

[102] Варакин Д.С. Рассмотрение примеров, приводимых в защиту реформ патриарха Никона. М.: Издательство журнала «Церковь», 2000, с.53.

[103] Шахов М.О. Старообрядчество, общество, государство. М.: «СИМС» совместно с благотворительным фондом развития гуманитарных и технических знаний «СЛОВО», 1998, с.9.

[104] Там же, с.52.

[105] Там же, с.53.

[106] Шмурло Е.Ф. Указ. соч., с.97.

[109] Мельников Ф.Е. История Русской Церкви (со времен царствования Алексея Михайловича до разгрома Соловецкого монастыря). Барнаул: АКООХ-И «Фонд поддержки строительства храма Покрова…», 2006, с.98.

[110] Там же, с.105.

[111] Там же, с.106.

[112] Там же, с.299.

[113] Там же, с.315.

[114] Там же.

[115] Мельников Ф.Е. Краткая история древлеправославной (старообрядческой) Церкви. Барнаул.: Изд-во БГПУ, 1999, с.54.

[116] Там же, с.17.

[117] Там же.

[118] Аввакум, протопоп (лишен сана – А.В.). Из «Книги Бесед». Беседа первая. Повесть о страдавших в России за древлецерковная благочестная предания. / Пустозерские узники – свидетели Истины. Сборник. Составление, предисловие, комментарии, оформление под общей редакцией епископа Зосимы. Ростов-на-Дону, 2009, с.74.

[119] Там же.

[120] Аввакум... Житие, им самим написанное. / Там же, с.15.

[121] Аввакум... Из «Книги Бесед». Беседа первая. / Там же, с.74.

[122] Лазарь, свящ. (лишен сана – А.В.). Челобитная царю Алексею Михайловичу. / Там же, с.256.

[123] Шашков А.Т. Епифаний. / Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вып.3 (XVII в.). Ч.1, А-З. СПб., 1992, с.304.

[124] Епифаний, инок (лишен иночества – А.В.). Житие, им самим написанное. / Пустозерские узники – свидетели Истины. Сборник. Указ. соч., с.453-454.

[125] Феодор, дьякон (лишен сана – А.В.). Сказание о богоотметнике Никоне. / Там же, с.445.

[126] Денисов С. Виноград Российский или описание пострадавших в России за древлецерковное благочестие (репринт). М.: Старообрядческое издательство «Третий Рим», 2003, л.6 (с.25).

[127] Филипов И. История Выговской старообрядческой пустыни. Издана по рукописи Ивана Филипова. Главный редактор: Пашинин М.Б. М.: Старообрядческое издательство «Третий Рим», 2005, с.45-46.

[128] Аввакум… Челобитные, письма, послания. «Пятая» челобитная. / Пустозерские узники – свидетели Истины. Сборник. Указ. соч., с.197-198.

[129] Здесь Аввакум говорит о сестре известного боголюбца окольничего Федора Ртищева - Анне Михайловне, приятельнице Никона и стороннице церковной реформы.

[130] Аввакум... Житие. / Пустозерские узники – свидетели Истины. Сборник.Указ. соч., с.15.

[131] Аввакум... Из «Книги Толкований». I. Толкование псалмов с приложением суждений о патриархе Никоне и обращения к царю Алексею Михайловичу. / Там же, с.133.

[132] Михайлов С.С. Указ. соч., с.7-8.

[133] Аввакум... Житие. / Пустозерские узники – свидетели Истины. Сборник.Указ. соч., с.15.

[139] См. ссылки: №№ 19, 20, 21.

[140] Из новых работ, рассматривающих церковную реформу в указанном ключе, следует назвать книгу, автор которой именует себя не иначе, как «митрофорный протоиерей Александр Соколов». Данное сочинение заслуживает упоминания исключительно в качестве примера смешанного взгляда на преобразования. С одной стороны о. Александр сообщает, что Никон «примкнул» к той части боголюбцев, в которую входили «царь… Стефан Вонифатьев, боярин Ртищев и другие». О том, что они «склонились к мнению о необходимости исправить русские богослужебные книги и обряды в соответствии с греческими», знали, что «партия Неронова – Аввакума держится противоположных взглядов» и поэтому «скрывали от нее свои подлинные убеждения». «Открыто действовал, - по мнению автора, - один патриарх Никон, на себя одного принимая весь удар ревнителей «старой веры». Но с другой стороны о. Александр делает весьма архаичное ошибочное заявление, «что в 1650 г. при патриархе Иосифе в русские церковные книги под руководством Иоанна Неронова, Стефана Вонифатьева и Аввакума Петрова справщиками были внесены поправки» (Соколов А., прот. Православная Церковь и старообрядчество. Нижний Новгород: Кварц, 2012, с.6.). Причиной данного пассажа скорей всего является научная недобросовестность автора. Нами были обнаружены обширные – порой целыми страницами – заимствования из «Очерков» А.В. Карташева с отсутствием ссылок на используемую литературу, а необоснованное утверждение о. Александра о «тесной связи» идеологии провинциальных боголюбцев (перечисляются протопопы: Иван Неронов, муромский Логгин, оба Даниила – костромской и темниковский, ярославский Ярмил, нижегородский Гавриил, названный почему-то протопопом Лазарь и даже знаменитый справщик и полемист «священник Иоанн Наседка»!) «с лжеучениями заволжских старцев, особенно Капитона» (Там же, с.78.) выглядит провокационным. Даже если данное высказывание автора тоже вдруг окажется заимствованным, для наших дотошных оппонентов это прекрасный повод покритиковать «никониян», обвинив нас либо в клевете, либо в некомпетентности и плагиате, либо во всем сразу.

[141] Каптерев Н.Ф., проф. Указ. соч., т.1, с.I.

[142] Суздальцева Т.В. Русский типик, постановка проблемы. / Древнерусские иноческие уставы. Составление, предисловие, послесловие Суздальцева Т.В. М.: Северный паломник, 2001, с.276.

[143] Филарет, архиеп. Указ. соч., с.607.

[144] Смирнов П.С. Указ. соч., с.3.

[145] Каптерев Н.Ф., проф. Указ. соч., т.2, с.11.

[146] Там же, с.14.

[147] Смолич И.К. История Русской Церкви. 1700-1917. / История Русской Церкви, книга восьмая, часть первая. М.: Издательство Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, 1996, с.439.

[148] Там же.

[149] Ундольский В.М. Отзыв Патриарха Никона об Уложении Алексея Михайловича (предисловие Издательства Московской Патриархии). / Никон, Патриарх. Указ. соч. с.972.

[150] Каптерев Н.Ф., проф. Указ. соч., т.1, с.III.

[151] Цит. по: Симон, сщмч. епископ Охтенский. Путь на Голгофу. Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет, Институт истории, языка и литературы Уфимского научного центра РАН. М.: Изд-во ПСТГУ, 2005, с.184.

[152] Предисловие / Шушерин И. Повесть о рождении, воспитании и жизни Святейшего Никона Патриарха Московского и всея России. Перевод, примечания, предисловие. Цековно-научный центр Русской Православной Церкви «Православная энциклопедия». М., 1997, с.13.

[153] Данному вопросу у А.В. Карташева посвящен целый раздел, который называется: «Суждения Собора 1667 г. об отношении церкви и государства». Карташев А.В., проф. Указ. соч., с.212-218.

[154] Цит. по: Смолич И.К. История… Указ. соч., с.397.

[155] Цит. по: Карташев А.В., проф. Указ. соч., с.127.

[156] Смолич И.К. История… Указ. соч., с.417.

[157] Там же.

[169] Балалыкин Д.А. Указ. соч., с.34.

[170] Там же.

[171] «Не приобщающиижеся к соборней церкви на три части разделяются: на еретики, на расколники, и на подцерковники». Василий Великий, свт. Святаго Василия Великаго от послания еже ко Амфилохию епископу Иконийскому, и к Диодору, и ко инем некиим посланых: правил 91. Правило 1. / Кормчая (Номоканон). Отпечатано с подлинника патриарха Иосифа. Русская Православная Академия Богословских Наук и Научно-Богословских Исследований: подготовка текста, оформление. Гл. ред. М.В. Данилушкин. – СПб.: Воскресение, 2004, с.584. Подробнее: см. с.583-586.

[172] Зеньковский С.А. Указ. соч., с.54.

[173] Балалыкин Д.А. Указ. соч., с.34.

Источник: https://bogoslov.ru/article/4252531