Открытка: https://commons.wikimedia.org/

Автор текста: Петр Малков

Источник: http://pravoslavie.ru/

Учение святителя Григория Паламы о Преображении Господнем и наследие преподобных Максима Исповедника и Иоанна Дамаскина

   При всей оригинальности и своеобразии учения святого Григория Паламы о Фаворском свете и о Преображении Господа Иисуса Христа, в творениях Фессалоникийского святителя хорошо заметно его стремление выстроить свои богословские интуиции на твердом основании святоотеческого наследия. Говоря о таинственном явлении обоживающего Фаворского света, Палама постоянно обращается к трудам своих святых отцов-предшественников – святителей Василия Великого, Григория Богослова, Григория Нисского, Иоанна Златоуста, преподобных Максима Исповедника, Андрея Критского, Иоанна Дамаскина, – а также к содержанию Ареопагитского корпуса.

   При этом, размышляя о природе Фаворского света как о зримом явлении апостолам нетварных Божественных энергий, святитель Григорий ставит вопросы, которыми до него задавались лишь немногие из святых отцов: чем же было Преображение для Самого Христа и Его апостолов? Только ли внешним и зримым явлением Божественного достоинства Спасителя Своим ученикам, свидетельством Богосыновства Господа – в преддверии Его будущих Крестных страданий? Безусловно – и этим тоже. Но только ли этим? Произошла ли также и в Самом Христе – в Его преобразившемся человеческом естестве – в миг Преображения на Фаворе некая реальная перемена? Ведь мы традиционно говорим о Преображении Христовом, то есть о том, что как бы изменилось в Нем Самом. Приобрел ли в момент Преображения Господь нечто такое, чем Он прежде – до Своего восхождения на Фавор – не обладал?

 Фото: http://www.izbite.com/

«Христос… всегда имел, всегда имеет и всегда будет иметь свет с Собою»

   Следует сразу же подчеркнуть, что Палама решительнейшим образом отвергает мысль о том, что в момент Преображения человечество Господа приобрело какую-либо большую полноту обожения, новую меру Божественных энергий, нетварного света – в сравнении с той, которой оно уже было исполнено прежде. Господь с самого момента безмужного зачатия, Воплощения изначально обладал предельной и совершенной мерой полноты того самого нетварного света, который был позднее явлен апостолам на Фаворе. По слову святителя Григория, «Христос неизменно обладает светом, вернее же Он всегда имел, всегда имеет и всегда будет иметь его с Собою»[1]. В этом учение Паламы безусловно согласно со взглядами ряда его предшественников, среди которых уже упомянутые выше преподобные Максим Исповедник и Иоанн Дамаскин. Так, преподобный Максим утверждает: Сын Божий при Боговоплощении соделал «материальную человеческую природу… обоженной… неизреченным могуществом Вочеловечения»[2]; тем самым преподобный даже не может допустить мысли о том, что эта мера обожения человечества Христа могла как-либо возрастать на протяжении Его земной жизни – в том числе и в момент Преображения на Фаворе. Подобным же образом мыслит и преподобный Иоанн Дамаскин, утверждая, что именно «Воплощением Слова совершилось обожение нашей природы»[3]. Впрочем, идея эта о совершенном обожении человечества Христа с момента Его Вочеловечения не является чем-то оригинальным для наследия названных отцов – святителя Григория и преподобных Максима и Иоанна, но скорее представляется общей для большинства древних церковных писателей (оставим в стороне редкие и оригинальные суждения на сей счет таких авторов, как, например, святитель Афанасий Великий[4]).

   Но если событие Преображения нельзя понимать как перемену, происходящую в самом человечестве Христа, не вынуждает ли это нас вернуться всё к той же идее о значении Фаворского чуда как только данного апостолам свидетельства о Богосыновстве Господа? Для Паламы такой ответ на вопрос о значении Преображения явно недостаточен, и он не готов на нем остановиться. И вот здесь-то, формулируя свое глубокое учение о сотериологическом и икономийном значении Фавора, Палама обращается к глубоко ярким и оригинальным идеям преподобных Максима Исповедника и Иоанна Дамаскина, имеющим очень мало аналогий в наследии других древних отцов Церкви (помимо названных отцов можно, пожалуй, упомянуть всего три имени древних церковных писателей, чье наследие святитель Григорий весьма фрагментарно привлекает для формулирования своего учения о способе и о сотериологическом значении Господнего Преображения, – это святители Василий Великий и Григорий Нисский, а также преподобный Андрей Критский).

   Следует отметить, что преподобный Максим Исповедник – один из наиболее часто цитируемых Паламой христианских писателей. Так, в «Антирретиках против Акиндина» (одном из двух принципиально важных сочинений, наряду с «Триадами в защиту священно-безмолвствующих», для изучения идей Паламы, связанных с темой Преображения) имя преподобного Максима упоминается около 120 раз, причем в большинстве случаев святителем Григорием Исповеднику благоговейно усваивается именование «божественный». В «Триадах» же о преподобном Максиме имеется около 50 упоминаний. Что касается преподобного Иоанна Дамаскина, то он называется и цитируется в творениях святителя Григория далеко не так часто, как Исповедник (чуть более 30 раз в «Антирретиках» и лишь четыре раза в «Триадах»); тем не менее именно учение Дамаскина о Преображении легло – наряду с богословскими идеями преподобного Максима – в основание учения Паламы о духовном значении Фавора.

   Конечно же, учение святителя Григория о Преображении имеет множество различных аспектов. Так, наибольшее внимание святитель Григорий уделяет – обосновывая собственную мысль с помощью текстов Священного Писания и наследия святых отцов – доказательству того, что Фаворский свет является нетварным и что он – сияние тех самых Божественных энергий, что изливаются из неприступной Божественной сущности; они есть Сам Бог – вне Его сущности. Именно этот свет, по Паламе, и есть «сияние Божественной природы, которым Господь облистал учеников на Фаворе»[5]. Не стану подробно останавливаться на этой стороне учения Паламы, обратившись по преимуществу к другой, явным образом прослеживающейся в его наследии, сквозной теме: если на Фаворе не произошло какого-либо изменения во Христе, то почему же это евангельское чудо именуется «Преображением»? И хотя данная проблема столь прямым образом Паламой и не ставится, она, однако, явным образом богословски анализируется святителем Григорием, ибо вытекает из двух принципиальнейших положений его понимания значения Преображения.

   Первое из этих положений отчасти уже было обозначено выше: Господь целиком и совершенно обожил Свое человеческое естество еще в самый момент Воплощения; именно поэтому, по Паламе, в Преображении человеческая природа Христа не претерпела какого-либо изменения, но просияла тем самым светом, что был присущ ей изначально – с мига безмужного зачатия. В подтверждение этой мысли вновь напомню слова Паламы: «Христос неизменно обладает светом, вернее же Он всегда имел, всегда имеет и всегда будет иметь его с Собою» – тот «свет, коим воссиял на горе Господь [и коий] был, есть и будет…»[6].

   Второе же принципиальное положение в интерпретации святителем Григорием значения Преображения как раз и вытекает из используемых им богословских идей преподобных Максима Исповедника и Иоанна Дамаскина: их весьма оригинального и неожиданного утверждения о том, что изменения на Фаворе, как некое по сути «преображение», произошли не со Христом, а с Его апостолами – отнюдь не как с пассивными свидетелями, но именно как с активными участниками и сотаинниками Фаворского чуда. На этом-то втором, принципиально важном для Паламы, положении я и сконцентрирую внимание, ставя перед собой задачу показать преемство учения Паламы в данном его аспекте по отношению к богословскому наследию преподобных Максима и Иоанна.

   Итак, говоря о Преображении Господнем, Палама исходит из истины об изначальной полноте обожения Божественными энергиями человеческого естества Христа, осуществившегося благодаря соединению в Ипостаси Слова воспринятой Им нашей природы с природой Божественной. В подтверждение этой мысли авторитетом древних святых отцов Палама использует в том числе и высказывание преподобного Иоанна Дамаскина (впрочем, цитирует его достаточно приблизительно): «Дамаскин говорит: “Плоть Господа была богата Божественными энергиями благодаря чистейшему единению со Словом, так как Слово через нее показало Собственную энергию”»[7]. Именно благодаря такому совершенному обожению человеческого естества Господа и могут быть явлены – в плоти Христа – Его Божественная сила и слава. Цитируя того же Дамаскина, Палама подчеркивает: «“Ибо Сын, – говорит божественный Дамаскин, – безначально от Отца рожденный, имеет безначальный природный луч Божественности… а слава Божественности становится и славой тела”»[8]. Тем самым, по Паламе, Слово явило Божественные энергии на Фаворе именно как славу Своей обоженной телесности, ибо слава эта благодаря Воплощению есть также и слава Его человеческой природы.

   В этом смысле, как следует из учения святителя Григория, Христос на Фаворе отнюдь не стал иным, чем был прежде, но только видимым образом явил Себя апостолам в непреходящей полноте Своей славы. Лишь в этом значении можно говорить о Преображении Христа: то, что ранее было сокрыто, «спрятано» в Нем от всех людей, – сделалось по воле Господней зримым для Его учеников. Здесь «преобразился» означает в первую очередь – явственно «открылся» Таким, Каков Он и есть.

Фото: http://sv-panteleimon.ru/

«Из слепых соделывая зрачими»

   Итак, апостолы на Фаворе становятся тайнозрителями нетварных Божественных энергий. Но почему же они не видели этой славы Христовой прежде, а увидели ее лишь теперь? Ведь Христос – с мига Воплощения – неизменно обладал этой славой, в совершенстве исполнявшей Его телесность. Просто ли Он скрывал от них Свою славу до этого момента, или же на Фаворе все же произошло нечто такое, что как раз и дало им возможность увидеть то, что прежде они попросту не были способны узреть? В наследии Паламы мы находим ясный ответ на этот наш вопрос: «Христос был таким же и прежде (до Фавора. – П.М.), при Преображении же Он вложил Божественную силу в очи апостолов и дал им воззреть и увидеть»[9]. Подтверждение этой мысли святитель Григорий находит и в творениях преподобного Максима Исповедника. Палама задается вопросом: что говорит об этом «святой Максим?», а затем отвечает цитатой из Исповедника: «Человеческий ум не смог бы подняться настолько, чтобы воспринять Божие озарение, если бы Сам Бог не увлекал его, освещая Своими лучами»[10].

   Обращаясь к наследию преподобного Иоанна Дамаскина и говоря об открывшейся на Фаворе славе Преображения, а также о реакции апостолов на это чудо, святитель Григорий пишет: «Не вместившие… этого явления ученики пали ниц на землю, и это при том, что, согласно божественному Иоанну из Дамаска, они прияли глаза, которых у них прежде не было»[11]. Такую мысль о том, что изменение на Фаворе произошло именно не со Христом, а с апостолами – как дарованное им Духом Святым таинственное преображение их познавательных способностей, – мы находим у преподобного Иоанна Дамаскина в его известном «Слове на Преображение». Именно на этот текст Палама, размышляя о случившейся на Фаворе духовной перемене с учениками, достаточно активно ссылается в своих творениях. Так, особое внимание Палама обращает на то, что «Дамаскин… пишет, говоря о видении на Фаворе: “Преобразился Господь, не принимая того, чем не был, и не изменившись в то, чем не был, но показывая Своим ученикам то, чем был, отверзая очи их и из слепых соделывая зрачими”; и снова: “Бога никто никогда не видел, Каков Он по природе; а то, что видел” – то есть сей свет (ибо о нем речь), – “в Духе это узрено”»[12].

   Иногда, как это часто бывает в творениях Паламы, приводимые им цитаты оказываются достаточно приблизительными и передают не столько оригинальный текст самого Дамаскина, сколько его основную мысль. Так, цитируя преподобного, святитель Григорий пишет: «“Ибо сокровенна была слава, – говорит [Иоанн Дамаскин], – в видимом теле для не вмещающих того, что невидимо и ангелам, прежде чем не изменятся их глаза так, чтобы из слепых им стать видящими”»[13]. Интересно отметить, что слова «прежде чем не изменятся их глаза» – здесь лишь приблизительная цитата из Дамаскина, переформулированная самим Паламой. Однако такое «домысливание» вслед за Дамаскиным отнюдь не является здесь каким-либо «насилием» над его текстом со стороны Паламы. Мысль о некоем таинственном изменении, произошедшем с апостолами на Фаворе силой Духа Святого и даровавшем им новое зрение, как видно из общего содержания «Слова на Преображение», является для преподобного Иоанна столь же очевидным, как и для святителя Григория. Просто Палама здесь яснее словесно формулирует недосказанное самим Дамаскиным и в то же время дополняет его мысль свидетельствами уже из других текстов, из иных источников Церковного Предания.

   В подтверждение этой идеи о Преображении именно как о перемене, произошедшей не со Христом, а с апостолами, святитель Григорий ссылается на апостола Павла, говорящего: «Мы же все открытым лицем, как в зеркале, взирая на славу Господню, преображаемся в тот же образ от славы в славу, как от Господня Духа» (2 Кор. 3: 18)[14]. По мысли Паламы, здесь как раз и идет речь об образе мистического богопознания, осуществляющегося через преображение самого познающего. Также Палама обращается и к текстам богослужения Преображения, приводя фрагмент из 3-й стихиры на стиховне великой вечерни праздника: «Мы научены отцами сообща говорить ко Господу, что “невместимость Твоего светолития и неприступность Твоего Божества узрев на горе, избранные апостолы в божественном исступлении пременились”»[15]. Вспоминает святитель Григорий и известное «Слово на Преображение» преподобного Андрея Критского: «По светильнику Крита священному Андрею, “Христос необычайно просиял на горе, не став тогда блистательнее или выше Себя Самого (прочь [такую мысль]!), но был Таким, как и раньше, зримый истинно для совершенных учеников, посвященных в высшее”»[16]. Наконец, Палама обращается к «Амбигвам» преподобного Максима Исповедника, который также ясным образом учит о случившейся с апостолами – силой Духа – на Фаворе перемене: «Это и сам божественный Максим, в своем слове выставляя, говорит: “От плоти к духу перешли таинники Господа изменением чувств, которое произвел в них Дух”. Видишь, что, ставши духом и Духом смотря, созерцали они тот свет?»[17].

   Но как же осуществляется, в чем выражается и как внешне проявляется такое преображение?

   Фаворский свет – свет нетварных Божественных энергий – конечно же, не есть материальный, чувственный. А потому, по Паламе, подобный свет не может быть воспринят обычным людским глазом. Значит, для того, чтобы суметь этот свет увидеть, человеку необходима какая-то иная, новая зрительная сила, в сравнении с обычным физическим зрением – ограниченным и способным видеть лишь материальное. Как говорит Палама, «если же (Фаворский свет) не (есть) чувственный, то это значит, что хоть апостолы удостоились воспринять его глазами, однако какой-то другой, не чувственной силой»[18].

   Однако такая, по выражению святителя Григория, «не чувственная сила» – как сила Святого Духа – не просто внешне подействовала на учеников, но именно изменила, преобразила их изнутри. По мысли святителя Григория, на Фаворе для того, чтобы апостолы смогли увидеть нетварную славу Христа, оказалась необходима коренная перемена способностей их телесных очей. «Ибо хоть и… был увиден телесными очами облиставший учеников на Фаворской горе свет, но это потому, что очи получили силу Духа, благодаря которой видели таковое»[19]. Глаза учеников по-прежнему по природе остаются тварными и ограниченными, по благодати же, действием Духа Святого, они преображаются, изменяются, обоживаются, начинают зреть Божественное и жить богоподобной жизнью.

   При этом, с одной стороны, такая возможность узреть Божественный свет в учениках возникает благодаря производимой в них благодатью некоей внутренней «нормализации» и «гармонизации» составляющих человеческой природы: когда телесные глаза начинают взаимодействовать и согласно смотреть на Христа вместе с «умным оком» разумной души – с зрительной силой внутреннего духовного человека, устремленной на Божественное. Человек обращается к Богу в согласии и души, и тела – в их-то едином порыве он зрит и познает Бога. Как учит, говоря об этом, святитель Григорий: «Сверкающее от поклоняемого Тела сияние мы воспринимаем чувственно не в том смысле, что будут действовать только телесные чувства, не поддержанные силой разумной души: ведь только она способна вмещать Дух, которым мы видим свет благодати. Но то, что ощущается не через телесные чувства, уже нельзя называть чувственным в собственном смысле слова»[20].

   Вместе с тем, с другой стороны, даже физическое зрение человека, оказываясь здесь измененным и преображенным, также становится способным – в согласии и соработничестве с силами души – активно соучаствовать с ней в этом духовном лицезрении Божественного. Здесь Палама во многом следует мысли преподобного Максима Исповедника. Святитель Григорий пишет: «Видишь, каков был свет, осиявший там учеников? В этом-то свете увидев преображенного Господа, избранные ученики (как говорит Максим) “перешли из плоти в дух прежде, чем сложить с себя жизнь во плоти”, как он же говорит, “благодаря изменению чувственных энергий, произведенному в них энергией Духа”. Видишь, что свет был невоспринимаем для чувства, не преображенного Духом? Потому он и не открылся находившимся поблизости (на Фаворе. – П.М.) пастухам, хотя воссиял ярче солнца»[21].

   Тем самым, вне действия преображающей благодати, Божественных энергий, очи апостолов на Фаворе неизменно остались бы слепы к видению Божественного. Однако изменившись силой Духа Святого, обожившись, они своей новой преображенной силой узрели славу сиявшей во Христе нетварной Божественной благодати. Имея всё те же и в то же время совершенно новые очи, они новым телесным чувством видят невидимое и нетварное. Здесь святитель Григорий вновь ссылается на мысль преподобного Иоанна Дамаскина. Палама пишет: «Да, ученики Господа увидели этот символ не просто так, но прежде получив очи, каких раньше не имели, чтобы “из слепых сделаться зрячими”, по божественному Иоанну Дамаскину, и увидеть несотворенный свет. Так что свет хотя и воспринимается очами, но такими, которые были лучше прежних очей и духовною силой воспринимали духовный свет»[22].

   Исходя из всего сказанного святитель Григорий даже говорит о том, что свет Преображения – «несказанный… неприступный, невещественный, нетварный, боготворящий, вечный, сияние Божественной природы, слава Божества, благолепие Царства Небесного» – есть одновременно и «чувственный», и «сверхчувственный»[23]. Конечно же, именуя Фаворский свет «чувственным», Палама не считает его тварным, подобным иным явлениям чувственного света в нашем сотворенном мире. Говоря о его одновременном и чувственном, и сверхчувственном характере, Палама подразумевает совсем иное. Он утверждает, что хотя Фаворский свет вне особого воздействия Божественных энергий на человека и не может быть воспринят обычным физическим зрением, но в то же время, благодаря преображающей благодати обожения, может оказаться увиденным именно физическим – чувственным – хотя и измененным зрением.

   Итак, по Паламе, подобное видение Фаворского света оказывается возможно благодаря дару обожения.

Этот фильм, добавленный составителем сайта, из цикла «Странное дело» рассказывает об «учёных мужах»,

которые говорят о чудесах Божиих, в частности о Фаворском облаке.

Факт истинных чудес Божиих не отрицается составителями фильма.

Но этот фильм сильно омрачает то, что в 4-ой главе фильма «экспертом» современных ЛЖЕчудес пригласили экстрасенса. Как говорит русский народ: «Божий дар перепутали с яичницей».

Приятного просмотра.

(продолжение здесь)

Президент Российской Федерации В.В.Путин в стасидии Византийских императоров.

Святая Гора Афон, май 2016 года. Фото: http://www.kremlin.ru/

О введении монархии в России.

Автор: Дмитрий Травин, профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге.

   Владимир Путин вряд ли захочет отойти от управления страной и после 2024 года. Осталось лишь придумать способ легитимного сохранения власти в его руках.

   Митрополит Иларион на днях заявил, что РПЦ готова принять участие в дискуссии о восстановлении монархии в России, если наше общество для этого созреет. Сегодня подобная постановка вопроса многим кажется абсурдной, однако есть два обстоятельства, которые заставляют всерьез задуматься над этой проблемой.

   Во-первых, в расколотых многолетним противостоянием обществах восстановление монархии (конституционной, естественно) как символа национального единства служит примирению конфликтующих сторон. Именно так обстояло дело в Испании при короле Хуане Карлосе Бурбоне. Судьба Испании в ХХ веке очень напоминает судьбу России: кровопролитная гражданская война, долгая диктатура, медленная либерализация… Монарх, пришедший в 1975 году на смену генералиссимусу Франсиско Франко, сумел стать компромиссной фигурой, удовлетворившей разные стороны и способствовавшей построению европейской демократии.

   Во-вторых, для Владимира Путина существует проблема сохранения власти после 2024 года, поскольку маловероятно, что он захочет отойти от дел. В той или иной форме — президент, премьер, монарх, национальный лидер и т. п. — Путин, наверное, постарается продолжить управлять страной. Для него это вопрос одновременно и самореализации, и личной безопасности. В расколотом обществе без экономических перспектив с каждым годом будет появляться все больше людей, желающих спросить с кого-то за наши неудачи (реальные и мнимые), за возвращение в застой, за падение репутации России. Лучший способ не стать козлом отпущения в кризисной ситуации — это не отпускать бразды правления вообще.

   Теоретически можно представить себе три варианта восстановления монархии в России, каждый из которых, правда, обладает существенными недостатками.

   Вариант Хуана Карлоса. Допустим, Путин возвращает в Россию принца Георгия Романова (царевича Гошу, как шутят в кругах «особо приближенных»), берет его под покровительство,  учит правильному русскому языку («мочить в сортире», «мозги вам заменить надо», «от мертвого осла уши вы получите»), раскручивает в медийном пространстве — и, наконец, заявляет, что после смерти завещает возлюбленному своему народу отдать страну Богом избранному монарху. Георгий I, взойдя на престол, становится символом, соединяющим Русь царскую (Первая империя), Русь сталинскую (Вторая империя) и Русь путинскую (Третья империя). Кратковременные большевистская и перестроечная интермедии теряются где-то в глубине веков, и у новых поколений с тщательно промытыми от истории мозгами формируется представление, что никаких отклонений от единственно правильного курса никогда не было. Правнуки большевиков и правнуки демократов — все являются наследниками Империи.

   Однако на пути подобного варианта национального примирения встают две проблемы. Обе связаны с тем, что Георгий Романов — никак не Хуан Карлос Бурбон.

   Во-первых, испанский принц был внуком короля, про которого все еще помнили, причем монархия формально не устранялась даже при правлении Франко. У нас же прямых наследников Николая II не осталось. К тому же времени много прошло с момента трагической гибели царской семьи. Пофантазировать о монархии наш народ, конечно, может. Но реального ощущения, что царевич Гоша, про существование которого подавляющее большинство населения, по-видимому, даже не знает, является Богом данным монархом святой Руси, ни у кого нет. Так ведь, глядишь, возникнет ощущение, что царь-то ненастоящий.

   Во-вторых, внутри самой семьи Романовых существует серьезный раскол. Значительная ее часть воспринимает царевича Гошу как седьмую воду на киселе. Он ведь Романов лишь по женской линии. Помнится, лет десять назад я с группой российских журналистов был в гостях у князя Дмитрия Романовича Романова в его доме под Копенгагеном. Так он не называл Георгия иначе, как принц Гогенцоллерн. Если же вместо спорного принца попробовать возвести на престол другого Романова, то сопротивление будет, соответственно, с другой стороны. Проблема легитимности в любом случае сохранится.

   Вариант призвания на царство. Но, может быть, Путин сам захочет поцарствовать и разыграет комедию, как с избранием Бориса Годунова, когда народ (или, точнее, хорошо проплаченные его представители) станет слезно просить Владимира Владимировича не оставлять нас сиротами и принять престол в условиях враждебного окружения, происков ЦРУ, бандеровской угрозы и тому подобных напастей. Иногда кажется, будто все происходящее в последние годы готовит нас именно к подобному повороту. Выйдет утром на крыльцо Грановитой палаты Вячеслав Володин — как истинный представитель народа — повернется лицом к путинскому кремлевскому кабинету, рухнет на колени, шмякнет шапку оземь, потрясет депутатским мандатом и начнет бить челом о предварительно положенную на камни бархатную подушечку, умоляя Владимира Владимировича взойти на престол. А Кирилл с Иларионом уже распахнут двери Успенского собора, где, собственно, и помазание может произойти.

   Здесь, правда, тоже неувязочка может получиться. Мы иногда то ли в шутку, то ли всерьез называем Путина царем, однако на самом деле существует серьезное различие между легитимностью Богом избранного монарха и легитимностью демократически избранного президента. Общество не путает одно с другим. Народ в XXI веке считает себя источником легитимности власти, а потому готов хоть 10 раз переизбирать президента-харизматика, но не симпатизирует откровенной узурпации этого его права. Можно, конечно, в очередной раз промыть телезрителям мозги ради превращения президента в царя, однако технологически, думается, Путину проще использовать любой другой, менее циничный способ сохранения власти.

   Проще говоря, сегодня, в отличие от времен Бориса Годунова, не народ должен кланяться в ноги вельможе, прося взойти на престол, а вельможа должен кланяться в ноги народу, прося избрать его президентом. Хотя разница между реальными полномочиями царя и президента у нас в стране незначительна, но формальная процедура очень важна.

   Вариант заезжего принца. Есть, наконец, и еще один способ создать монархию, широко использовавшийся некоторыми европейскими странами в XIX веке (Греция, Румыния, Болгария) — в период становления национализма. Пригласить на престол какого-нибудь зарубежного принца. Почему бы и нет? Он хоть и не русский, зато из по-настоящему легитимной династии.

   Взять, скажем, английского принца Гарри, практически не имеющего никакого шанса унаследовать родной престол из-за наличия старшего брата Уильяма. Всем этот Гарри хорош. Во-первых, симпатяга. Во-вторых, сын чрезвычайно популярной у нас принцессы Дианы. В-третьих, зовут его как еще более популярного у нас Гарри Поттера. Думается, за такой вариант вполне могли бы выступать российские западники. Подобный пришелец, впитавший с молоком матери традиции британской конституционной монархии, где король не может вмешиваться в демократический процесс, служил бы символом власти, тогда как сама власть перешла бы в парламент и в формируемое им правительство.

   Вот только, боюсь, Запад введет санкции на экспорт в Россию принцев до тех пор, пока мы не выполним Минские соглашения. Это, конечно, шутка. Серьезные же аргументы здесь вообще вряд ли нужны. В условном Гарри никто у нас не заинтересован, кроме западников, да и те, понятно, предпочтут обычную парламентскую республику необычной конституционной монархии. А варианты, которые не поддерживаются никакими группами интересов, в политике обычно не рассматриваются из-за своей утопичности.

   Таким образом, первый вариант введения монархии у нас не проходит из-за отсутствия подходящего наследника престола. Второй — в связи с тем, что Путину проще решить свои проблемы менее экзотическим способом. Третий — в силу очевидной его утопичности. Похоже, митрополиту Илариону не суждено включиться в дискуссию о воссоздании монархии в России.

   Источник: http://www.rosbalt.ru/

   4 июля 2017

   Протоиерей Андрей Ткачев о Владимире Путине: "Человек, который не мыслит себя вне своей страны".

   Источник: http://www.pravoslavie.ru/

   11 марта 2016 г.

США готовились к нанесению масштабного удара по России.

Автор текста: Виктор Каменев.

Видео по статье: https://topwar.ru/107358-plan-napadeniya-obamy-na-rossiyu.html

   Стивен Коэн, американский историк и политолог, выступил по американскому ТВ с комментарием, которому в Интернете дали заголовок: «США готовились к нанесению масштабного удара по России». «Впервые в своей жизни, начиная с 1960 года, я считаю очень реальной возможность войны между Россией и Соединенными Штатами», — говорит о президентстве Барака Обамы этот американский профессор, получивший статус изгоя в американских «мировых СМИ».

США против России. Чей Ядерный ЩИТ окажется крепче?

   Стратегические силы США модернизировали все ядерные бо℮головки, размещенные на атомных подводных лодках. Одну тысячу двенадцать единиц! Эксперты утверждают: теперь эффективность американских ядерных рαкет повысилась в три раза! Ядерная гонка и новые угрозы: чего добиваются США, и к чему готовиться нам?

Сценарий ядерного Апокалипсиса.

   Сценарий ядерного апокалипсиса прост. В какой-то стране нажимается кнопка пусковой установки и ядерные ракеты устремляются на территорию другого государства. В ответ тоже дают команду -- огонь. Так начнется первая и последняя в истории нашей цивилизации мировая ядерная война.

Чем страшен ядерный «Периметр» России для США?

Самые мощные ядерные взрывы в истории.

Ядерные взрывы (Full-HD)

Марш ракетчиков.

Мы - Армия Страны! Мы - Армия Народа!

Автор: Виктор Павлович Грибковский (30.04.1932 - 26.10.2000), член-корреспондент Национальной академии наук Беларуси (1977), доктор физико-математических наук (1973), профессор (1979).

   Ежегодно 24 мая весь славянский мир торжественно отмечает религиозный и одновременно государственный праздник - День славянской письменности и культуры. По решению ЮНЕСКО 863 год, первый год пребывания Кирилла и Мефодия в Моравии, признан годом создания славянской азбуки. При этом считается общеизвестным, что ранее у славян никакого другого письма не было. Хотя такое мнение никем и никак не обосновывалось, оно давно превратилось в неоспоримую догму. Научные журналы не принимали к печати статьи, в которых доказывалось существование у славян письма до Кирилла и Мефодия. На авторов таких работ смотрели как на шарлатанов в науке, подобных изобретателям вечного двигателя. Но ведь идея вечного двигателя противоречит закону сохранения энергии и вещества, справедливому для всех без исключения механизмов и машин. А гипотеза о существовании праславянской письменности абсолютно ничему не противоречит, разве что не согласуется с представлением о якобы общей отсталости славян по сравнению с другими народами. Но это уже скорее политика, чем наука. Наука должна оперировать объективными фактами и документами.

   В процессе работы над книгой «Язык в естественных науках и высшей школе» (Мн., 1999) я совершенно неожиданно для себя обнаружил, что вопрос о докириллическом письме поднимался уже во времена изобретения славянской азбуки. Кому, как не ученикам Кирилла лучше других знать, как создавалась кириллица (или глаголица). Так вот, они в «Паннонском житии» (Кирилла), утверждают, что Кирилл задолго до того, «как им была создана азбука, побывал в. Крыму, в Карсуни (Херсонесе), и привез оттуда Евангелие и Псалтырь, изложенные русскими буквами. Сообщение о книгах из Карсуни содержатся во всех 23 списках «Жития», как восточно-, так и южнославянских. Сейчас стало известно из арабских источников, что уже в 40-х годах IX в. среди восточных славян были крещеные люди, именно для них священные книги, и были изложены русскими буквами. Известен диплом папы Льва IV (папа с 847 по 855 гг.), написанный кириллицей до ее «изобретения». Екатерина II в своих «Записках касательно русской истории» писала: «... славяне древнее Нестора письменность имели, да оные утрачены и еще не отысканы и потому до нас не дошли. Славяне задолго до Рождества Христова письмо имели». Павленко Н.А. в фундаментальной монографии «История письма» (Мн., 1987) обсуждает шесть гипотез происхождения кириллицы и глаголицы, причем приводит доводы в пользу того, что и глаголица и кириллица были у славян в дохристианские времена.

   Русский историк XIX века доктор философии и магистр изящных наук Классен Е.И. отмечал, что «Славяноруссы как народ, ранее римлян и греков образованный, оставили по себе во всех частях старого света множество памятников, свидетельствующих о их там пребывании и о древнейшей письменности, искусствах и просвещении. Памятники пребудут навсегда неоспоримыми доказательствами...». О многочисленности названий славянских племен к их расселении на больших территориях говорится в книге архиепископа Белорусского Георгия Конинского «История руссов или малой России», опубликованной в начале XIX века.

   Советские историки имели весьма ограниченный доступ к зарубежным хранилищам редких книг, музеям и другим источникам информации. Многие ценные памятники письменности им были неизвестны. Слабая осведомленность советских историков и лингвистов в вопросах праславянской письменности убедительно показана в книге Лесного С. «Откуда ты, Русь?» (Ростов-на-Дону, 1995).

   Сведения о наличии у славян в докирилловскую эпоху какого-то письма содержатся в работах арабских авторов Ибн Фодлана и Эль Массуди, персидского историка Фахр ад Дина и других ученых и путешественников.

   В «Сказании о письменах болгарского монаха Черноризца Храбра, жившего на рубеже IX и X вв., упоминается о наличии у славян рунического письма: «Прежде убо словене не имяху книг, но чертами и резами чьтяху и гадаху, погани суще».

   Действительно, каких-либо книг или больших произведений, написанных рунами, нет. Это главным образом надписи на могильных плитах, на дорожных знаках, на оружии, керамической посуде и других предметах домашнего обихода, на украшениях, монетах, наскальные надписи. Они разбросаны по всей Скандинавии, Дании, Англии, Венгрии, России, Украине, Гренландии и даже на Атлантическом побережье Америки. В науке о рунах (рунологии) различают скандинавские, германские и некоторые другие руны. Считается, что у славян рунического письма не было. Может быть из-за этого достижения рунологии весьма скромны. Многие надписи объявлены непонятными, нечитаемыми, загадочными, таинственными, магическими. На них удается прочесть только якобы какие-то древние имена людей, названия родов, о которых сейчас ничего не известно, бессмысленные заклинания.

   Поэтому настоящим открытием в истории языка стали результаты многолетней работы старшего научного сотрудника Отдела- всемирной истории Русского физического общества Гриневича Г.С., показавшего, что уже 7 тысяч лет назад у славян было оригинальное письмо, которым исполнены тэртерийские надписи (V тысячелетие до н.э.), протоиндийские надписи (XXV-XVIII вв. до н.э.), критские надписи (XX-XIII вв. до н.э.), этрусские надписи (VIII-П вв. до н.э.), так называемые германские руны и древние надписи Сибири и Монголии.

   Маститые рунологи в течение десятилетий не допускали в печать статьи Гриневича Г.С., что никак нельзя объяснить заботой о развитии современной исторической науки. Сейчас появилась возможность познакомиться в полном объеме с открытием Гриневича Г.С. по его двухтомной монографии «Праславянская письменность. Результаты дешифровки» (т. I, M., 1993, т. II, M., 1999) и большому обзору «Сколько тысячелетий славянской письменности (О результатах дешифровки праславянских рун)» (М, 1993).

   Первые годы своей научной деятельности Гриневич Г.С. посвятил собиранию надписей, исполненных письмом типа «черт и резов», опубликованных в различных, порой труднодоступных изданиях. Всего было принято к рассмотрению 150 надписей на предметах, найденных на территории расселения восточных и западных славян и датируемых IV-X вв. н.э. В это время славянские языки еще мало отличались друг от друга. Все знаки на надписях были разделены на четыре группы: линейные, рисуночные, разделительные и ограничительные, а также прочие знаки. Последние оказались знаками веса. Линейных знаков было 116, а после исключения вариантов написания осталось 74. Такое количество знаков велико для буквенного и недостаточно для словесно-слогового письма. Отсюда следовал первый вывод: надписи сделаны слоговой письменностью. А наличие косого штриха (вирама) в нижней части строки справа от некоторых письменных знаков позволило сделать два других вывода: все знаки обозначают открытые слоги и читать следует слева направо. Вирам, как в индийском слоговом письме «деванагари», ставится для указания, что слог следует читать без гласного. Кстати, вирам служит независимым доказательством, что письмо слоговое (силлабическое), поскольку в вираме нет необходимости при других типах письма (пиктографии, идеографии или буквенно-звуковом).

   Для озвучивания слогов было проведено сравнение линейных знаков с буквами славянских азбук, кириллицы и глаголицы. В 23 случаях обнаружено совпадение, и все эти знаки получили соответствующее фонетическое значение, естественно, без огласовки. Рисуночные знаки были озвучены методом акрофонии, когда из названия предмета берется первый слог. Например, изображения копья, лошади, собаки, зайца означают слоги ко, ло, со, за соответственно.

   Количество знаков, озвученных указанными методами, оказалось достаточным, чтобы прочесть некоторые надписи. И при каждом прочтении пополнялась таблица озвученных знаков. Надписи «заговорили» на праславянском языке. Перевод на современный русский язык не представлял принципиальных трудностей. Так, на горшке из Алексанова, что под Рязанью, написано: «Надо закрыть в чело посадив (поставив)». Чело - наружное отверстие русской печи. На другом, «Черняховском» (нижнее Поднепровье), горшке надпись: «Львиное сало». На грузике из Троицкого городища указано: «Весит в совокупности 2 унции». На пряслице (решке) из Гродно написана просьба: «Возвратите Кашеви». Пряслице - керамическое или каменное колечко, надеваемое на веретено, чтобы увеличить продолжительность его вращения по инерции.

   Характерно, что те, кто не может расшифровать надписи, говорят об их таинственном значении. А у Гриневича все просто и буднично. Там, где человек держит в руках созвездие Тельца, там и соответствующая надпись: «Мой знак Телец». На вещеле (сосуде для хранения кумыса и вина) из Новочеркасского музея написано: «Помыслы в вере, веселье в вещеле этой будет». Горшки следует накрывать, одолженные пряслица возвращать хозяйке и т.д. Как видно, праславянскую слоговую письменность знали не только избранные, но и простые люди и пользовались ею в быту. Пользовались ею и венценосные особы. Например, известный символ власти трезубец читается так: «Он бог».

   Таблица знаков этой письменности, составленная Гриневичем Г.С., однозначна и универсальна. Практически каждый знак во. всех случаях имеет одно и то же значение, а таблица в целом годится для чтения надписей на предметах, найденных на обширных территориях Европы и Азии. Например, в Софийском соборе в Константинополе на камне на полу можно прочесть: «Гни до полу поясницу».

   Как известно, древнейшей в Европе цивилизацией была культура Винча-Турдаш, с которой связаны древнейшие памятники, в том числе знаменитая глиняная табличка из местечка Тэртерия (Румыния). Ее возраст 7 тыс. лет. Из далекого- далекого прошлого к нам, благодаря Гриневичу Г.С., дошел мудрый совет: «Дети примут ваши грехи... держитесь около (держитесь детей своих.)».

   Величайшим достижением Гриневича Г.С. стало прочтение письма Фестского диска (о.Крит, XVII в. до н.э.), который был до этого предметом безуспешного изучения ученых всего мира. Из надписи (всего 241 знак) следует, что племя рысичей (т.е. славян) вынуждено было оставить свою землю «рысиюнию», где на их долю выпало много страданий и горя. Новую землю рысичи обрели на Крите. Автор текста призывает беречь и защищать эту землю. Это соответствует историческим данным об исходе трипольцев из Поднепровья в начале II тысячелетия до н.э.

   Расшифрованы также некоторые из II тысяч известных этрусских текстов и показано, что они написаны праславянским слоговым письмом. Этруски некогда населяли Апеннинский полуостров и создали древнейшую на нем цивилизацию, многие достижения которой были унаследованы римлянами и другими народами Европы. Прочтены так называемые «германские» рунические надписи, расшифрована древняя письменность Сибири и Монголии.

   С появлением у славян кириллического письма слоговая письменность вышла из широкого употребления, однако не исчезла полностью, а стала использоваться как тайнопись. Гриневич Г.С. приводит и расшифровывает несколько примеров тайнописи, а именно тайнопись князей Барятинских (1675 г.), в которой дядя Осип Федорович, предавая царя, призывает своего племянника Михаила Петровича поддержать борьбу Украины за свою независимость; чугунные знаки в ограде Слободского дворца в Москве (здание МВТУ им. Н.Э. Баумана), означающие, что «хасид Доменико Жилярди имеет в своей власти повара Николая I»; надпись на стене помещения, где были убиты император Николай II и его семья. Она расшифровывается так: «Вы рабы нети», т.е. вы рабы (слуги) сатаны. Расшифрован также текст на ярлычке, прикрепленном к главной реликвии ордена тамплиеров - двум черепным костям, хранящимся в большой голове из позолоченного серебра.

   У читателя может возникнуть вопрос, а что скажут по этому поводу маститые рунологи? А у них сейчас наступили тревожные времена. Один из них, А. Платов, поздравляя пользователей Интернета с Новым годом, признался: «Для меня его начало омрачила одна публикация». Действительно, есть серьезный повод для беспокойства. Если гипотеза о существовании слогового письма у праславян окажется верной, то это будет означать крах научной карьеры многих руноведов, не учитывающих этого факта. Их груды, и без того бедные научными результатами, придется сдавать в макулатуру, подобно тому, как канули в Лету имена и труды ученых прошлого века, рассчитывавших скорость остывания Солнца без учета термоядерных реакций, происходящих в его недрах.

   Можно было ожидать, что поскольку работу Гриневича Г.С. дальше замалчивать уже нельзя, то появятся публикации, где его будут подвергать яростным нападкам, оскорблять как лженаучного, ловить на отдельных неточностях и ошибках и в то же время уклоняться от обсуждения его открытия по существу. Я так подумал, и как в воду глядел.

   Упомянутый А. Платов опубликовал в Интернете статью «Русская рунология в цветочек: А. Платов против Г. Гриневича». Эту статью можно включать в хрестоматию по логике как яркий пример порочного метода ведения дискуссии. В ней Платов демонстративно игнорирует законы логики и нормы научной этики, проявляет безмерное высокомерие и неуважение к оппоненту. В любом учебнике по логике сказано, что аналогия не является методом доказательства. У Платова же это - главный аргумент. По его мнению, Гриневич Г.С. - это человек, подобный тем, кто во времена больших перемен «теряют способность трезво мыслить», кто считает, что «внутреннее ядро Земли имеет форму... шурупа...», он такой же, как «псевдоисторики А. Фоменко и М. Аджиев», про таких имеется русская поговорка «Не тронь...», «...подобные г-ну Гриневичу авторы (а он не один) дискредитируют самую (по-видимому, саму) идею славянского докириллического письма...». Даже говорить о работах Гриневича как о научных трудах нельзя, потому что «наука-то здесь совсем ни при чем». И это сказано о человеке, который начал свою научную деятельность задолго до «больших перемен», собрал огромную коллекцию памятников древней письменности и на основании глубокого научного анализа установил, что они все являются образцами праславянского слогового письма. Он впервые свел в единую таблицу все знаки и озвучил их. Таблица оказалась поистине волшебной. Она позволяет читать письмена, обнаруженные на обширных территориях Европы и Азии. Эта таблица - то же самое, что азбука для буквенно-звукового письма. Если человек знает азбуку, то он может читать любой текст. После Гриневича Г.С. для расшифровки некоторых текстов не требуется филологического образования: Например, на памятнике начертан один замысловатый знак. Такой же знак есть в таблице Гриневича. Это лигатура - слитное написание трех знаков. После их разделения и замены слогами получается: «Сын Ра», т.е. сын Солнца. А ведь с прошлого века многие ученые не могли прочитать надпись.

   А. Платова возмущает то, что Гриневич Г.С. обратил внимание на предмет его «собственной специализации» и при этом «не сделал себе труда (по-русски говорят: «не дал себе труда») познакомиться хотя бы с одним серьезным научным трудом по рунологии». Действительно, как это не начитавшись чужих трудов, писать свои? Но это - логика компилятора. Гриневич Г.С. сделал открытие, даже зародыша которого нет в чужих трудах. Если бы он, подобно другим рунологам, взял на вооружение бесплодный алфавит Футарк, то наука до сих пор ничего бы не знала о праславянском письме.

   Во втором томе своей монографии Гриневич Г.С. приводит четыре рисунка с руническими надписями около них, взятыми из книги А. Платова «Руническая магия» и показывает, что все знаки надписей абсолютно и точно совпадают со знаками праславянского слогового .письма. Если это очевидный факт, обвинять Гриневича не в чем. Далее, если заменить знаки слогами, разделить сплошной текст на слова и перевести их со славянского на русский, то получатся вполне разумные надписи. Это бесспорно относится к надписям на Съелландском брактеате, на наконечнике ножен меча из Шлезвига и на золотом охотничьем роге из Галлехуса. А вот о переводах, приведенных в книге А. Платова, сказать этого нельзя. У Гриневича Г.С. все проста и понятно, а у А. Платова все сложно, непонятно, запутано, таинственно. О простом рисунке, на котором четко показана сцена охоты, А. Платон говорит: «не до конца еще понятое мифологическое изображение», надписи на ювелирных изделиях «содержат заклинания или магические слова и сочетания рун», не знает А. .Платов «достоверно» и значение надписей на сторонах наконечника ножен.

   Любому непредвзятому читателю хотелось бы получить от А. Платова объяснение, почему Гриневич Г.С., не познакомившись с научными трудами А. Платова и других рунологов, сходу читает древние тексты, а у А. Платова ничего путного в этом деле не выходит. По Платову получается, что все надписи не такие, как надо, потому что «классические алфавитные руны Футарка сочетаются на их поверхности с неалфавитными руническими знаками»... Вместо того, чтобы обсудить вопрос по существу, А. Платов заявляет: «Бог с ними, с этими надписями, -как я уже говорил, вступать в полемику с г-ном Гриневичем я не намерен». Какое пренебрежительное великодушие! Как будто прочтение надписей -третьестепенное дело и не является главной целью рунологии и работ Гриневича Г.С. При этом он советует Гриневичу «познакомиться хотя бы с популярными книжками для старшего школьного возраста». В ответ хочется порекомендовать А. Платову посмотреть школьный учебник по логике. Оттуда он может постигнуть, что есть два способа доказать ложность тезиса оппонента. Для этого нужно либо найти ошибку в его доказательствах, либо доказать второй тезис, прямо противоположный первому. Ни того, ни другого он не сделал. Ему это не подходит, а слабость своей позиции он прикрывает высокомерным заявлением: серьезной научной дискуссии здесь не может быть и речи».

   А. Платов в поход собрался... и, не выиграв ни одного сражения, при счете 0:3 в пользу Гриневича пытается выдать себя за победителя. Ему кажется, что он поймал Гриневича Г.С. в ловушку. Надпись на обложке книги А. Платова Гриневич Г.С. прочитал так: «Я ядра и член. Семенная жидкость моя предмет любовной страсти. Новые потомки, дающие семя, были в далеком прошлом белковым веществом (белком)». В соответствии с надписью абстрактный рисунок был прокомментирован как изящно и витиевато выписанный половой член на «фоне» женского полового органа. По этому поводу возмущению А. Платова нет предела. Оказывается, рисунок он «сам рисовал тушью на листе ватмана» и «вся композиция является его личным знаменем». Давать ей такую интерпретацию - «это уже не просто невежество. Это - хамство. Это - оскорбление каждому, кто считает себя русским ...С ума сойти...». Будучи в состоянии истерии, А. Платов нечаянно проговорился в том, что обсуждаемый рисунок - это не только его личное знамя, а еще и «священное древнерусское изображение Мирового Древа». Вот теперь все стало на свои места. Не дураки были древние русы. Знали, в чем суть «Мирового Древа».

   Тут наш рунолог оказался в положении героя одной из юморесок А. Райкина. Попав в греческий зал музея, тот был шокирован видом стоявших там статуй. Рунологу должно быть известно, что не только греки к наготе относились иначе, чем наши современники, но были племена, которые ставили каменные изваяния в виде упомянутой части мужского тела и поклонялись им.

   В конце концов, Гриневич Г.С. не писал древних текстов и не отвечает за их содержание. С него можно спрашивать только за правильность их прочтения. А для этого нужно вести совсем другой разговор, к которому наш славный рунолог, как видно, сейчас не готов. А чтобы подготовиться, ему необходимо изучать не только книги по рунологии, но и другую литературу.

   В интернетовской статье А. Платова имеются и другие критические замечания, но все они вместе взятые, как и статья в целом, не затрагивают основных результатов работы Гриневича Г.С. Она может вызвать негативное отношение к Гриневичу Г.С., но только у тех, кто не читал книги этих двух авторов.

   Любой критик или рецензент трудов Гриневича Г.С. должен занять определенную позицию по меньшей мере по следующим вопросам. 1. Была ли вообще праславянская слоговая письменность или ее не было? 2. Если была, то правильно ли Гриневич Г.С. установил и озвучил знаки этой письменности? Правильно ли определено направление письма? 3. Правильно ли сделаны переводы с праславянского языка на русский? Согласуется ли содержание переводов с другими независимыми источниками информации или противоречит им? 4. Если Гриневич Г.С. не прав, то в чем сущность его ошибки .или ошибок? Никакие словесные увертки, тем более оскорбления в адрес Гриневича Г.С. не могут заменить четких и ясных ответов на эти вопросы.

   Монография и обзор Гриневича Г.С. производят впечатление фундаментального научного труда, где весь материал изложен логически строго и последовательно. В них нет голословных утверждений, как и нет антинаучных идей, характерных для лженауки. Поэтому они могут быть, и, несомненно, станут предметом научных дискуссий.

   Стили известны первые отклики специалистов. Кандитат филологических наук Прийма А.К. (Москва) признается: «Все мои «въедливые» попытки поймать за руку автора книги на неточностях и подтасовках окончились ничем. Раскодирование одного из древнейших языков осуществлено Гриневичем на уровне, который не поддается критике... Это - открытие на века».

    «На существование праславянской письменности до Кирилла и Мефодия указывали многочисленные факты. Но существование этой письменности было доказано лишь в работах Геннадия Станиславовича Гриневича». Это цитата из отзыва. Мароевича Р.Н., доктора филологических наук, профессора Белградского университета, академика Международной славянской академии, президента Сербского фонда славянской письменности и славянской культуры.

   Открытие праславянской слоговой письменности и расшифровка большого числа текстов может не только значительно обогатить историю индоевропейских языков, но и оказать огромное влияние на развитие истории древних народов мира. Согласно Гриневичу, праславяне причастны к созданию древнейших культур: Винча-Турдаш, трипольцев, на о.Крит, на Аппенинском полуострове (этруски), в Сибири, Монголии и других местах. Хотя это - экстраординарный вывод, он не является абсолютно новым. О самом факте существования многочисленных праславянских племен знали и говорили задолго до Гриневича.

   Выше упоминались имена Классена Е.И., Георгия Конинского, арабских и персидских авторов. Сошлемся еще на один весьма авторитетный и солидный источник. Архимандрит Рагузский Мавро Орбини (M.R. Orbini) в 1606 г. а Италии издал книгу, переведенную на русский язык по указу Петра I в 1722 г. под названием «Книга историяграфия початия имене, славы и расширения народа славянского и их Царей и владетелей под многими именами и со многими Царствами, Коррлевствами и Провинциями». На основании изучения многочисленных исторических источников М. Орбини утверждает, что славянский «народ озлоблял оружием своим чуть ли не все народы во Вселенной; разорил Перейду, владел Азиею и Африкою, бился с египтянами и с великим Александром; покорил себе Грецию, Македонию. Иллерическую землю; завладел Моравией, Шленскою землею, Чешскою, Польскою и берегами моря Балтийского прошел в Италию, где многое время воевал против римлян». В этой книге, в частности, совершенно точно описана Куликовская битва 1380 г.

   Многие необычные утверждения можно встретить и в более древних источниках. Все знают «Слово о полку Игореве». Но далеко не всем известно, что сохранился еще один памятник раннехристианского периода. Языческий (правильнее говорить: «ведический») поэт Славомысл написал поэму «Песнь о побиении иудейской хазарии Светославом Хоробре». Поэт, в частности, утверждает, что такие выдающиеся греки как Пифагор, Гераклит, Демокрит,. Геродот и др. имели славянское происхождение.

   «Велик тот перечень имен греческих, славян скрывающий, в нем между прочими также одно время проживавший на Самосе Аристар и сиракузец Архимед, сварожия читавшие скрижали и тел сварожъихпознавшие движенье» (Сварог у славян - единый небесный бог, дед богов, он же триглав, троица, вселенная). Древние греки всех этих достойнейших и мудрейших славян (или полуславян) «В эллинов богоравных возвели и в изваяниях каменных их лики воссоздали. Не смущаясь, что обличьем богоравные - скифы-варвары». 

   Считается общепризнанным, что меандровый орнамент, состоящий из спиралей. образованных непрерывной кривой или ломаной под прямым углом линией, вначале появился в Древней Греции, а потом был позаимствован другими народами. А в 1987 г. южнее Магнитогорска Челябинской области был открыт город-крепость и одновременно храм-обсерватория Аркаим, памятник высочайшей культуры, имеющий возраст 4800 лет. При раскопках обнаружен и меандровый орнамент. Получается, что он вначале появился у индоарнев (праславян), а затем у древних греков.

   Короче говоря, традиционную историю древних народов мира необходимо пересмотреть, поскольку ока не согласуется с большими массивами старой к новой информации.

   Было бы целесообразно организовать в НАН Беларуси научный сектор (отдел или хотя бы научную группу) для изучения праславянской письменности и культуры.

Источник статьи: http://kladina.narod.ru/

Источник слайда: http://vladu.org/

   Разоблачение клеветы на Святейшего Патриарха Кирилла (Андрей Кочергин, Николай Стариков).

Уважаемые родители!

Сделайте правильный выбор! 

Посвящается родительским собраниям по выбору модуля ОПК культурологического курса ОРКСЭ в общеобразовательных школах.

Фото: https://commons.wikimedia.org/

Автор: Петр Малков

Источник: http://pravoslavie.ru/

Учение святителя Григория Паламы о Преображении Господнем и наследие преподобных Максима Исповедника и Иоанна Дамаскина

(окончание. Начало здесь)

«Дабы весь человек обожился»

   Важно подчеркнуть, что, говоря о Фаворской богопричастности апостолов нетварным Божественным энергиям, славе Христовой, святитель Григорий экстраполирует сам образ происходящего с учениками на Фаворе чуда Преображения и на всех христианских святых – независимо от тех стран или столетий, которым они принадлежат. Такого преображения во Христе и видения Фаворского света призван, по сути, сподобиться каждый верующий. Палама пишет, опять же цитируя «божественного Максима, учащего, что “для тех, кто может идти вслед за Христом, восходящим на высокую гору Своего Преображения, Он открывается во образе Божием, в котором Он пребывал прежде бытия мира”»[24]. В этом – сотериологическое значение Фавора для всех христиан, призванных вслед за апостолами по дару обожения причаститься тому священному свету, взойти вслед за учениками на гору богопознания и богообщения и узреть там славу Христову. Фавор для святителя Григория оказывается новым важнейшим этапом в деле Домостроительства Спасения, начиная с которого для каждого христианина открывается путь к обоживающему единению с преображающими Божественными энергиями.

   Дух Святой – Один и Тот же на все времена, и потому-то действие в Церкви Его преображающей благодати носит универсальный характер – вне зависимости от того, подается ли обоживающий дар апостолу или мученику, монаху или мирянину. Речь здесь может идти лишь о различии в степени такой богопричастности или о разнице в тех плодах, что эта благодать подает христианину. Поэтому-то Палама и не смущается говорить об исихастских плодах молитвы именно как о видении Фаворского света, дарующего подвижнику реальный опыт соучастия в событии Преображения Христова.

   Таким образом, Палама ставит знак равенства между откровением, данным на горе ученикам Спасителя, и даром обожения, подаваемого в Церкви, в умной молитве иным христианским святым. И здесь Палама, рассуждая о Фаворском свете, вновь активно привлекает ряд принадлежащих преподобному Максиму идей – на сей раз уже лежащих в области аскетики: учение Исповедника о смысле и содержании обожения. И хотя идеи эти в контексте творений Исповедника зачастую не имеют прямого отношения к евангельской теме Фавора, Палама всё равно решительно связывает их с Преображением Господним и с вопросом о том, что же произошло во время этого чуда с апостолами.

   Говоря в своих творениях об обожении, святитель Григорий достаточно часто цитирует одну и ту же мысль преподобного Максима Исповедника: «согласно… божественному Максиму, “обоженный будет по благодати всем тем же, что и Бог, кроме тождества по сущности”»[25]. «“Ибо одной лишь, – согласно божественному Максиму, – Божественной благодати свойственно даровать сущим обожение соответственно [мере каждого], просвещая природу сущим сверх природы светом и делая ее высшей своих ее пределов по преизбытку славы”»[26]. Тем самым, действием обожения святые, оставаясь по природе тварными, по благодати приобретают все свойства и совершенства Божественной жизни. Как пишет Палама, благодаря обоживающей благодати, «по тому же Максиму и остальным священным отцам, и сами [святые] могли бы быть названы безначальными, вечными и небесными»[27].

   Святитель Григорий мыслит такое обожение – как обретение по благодати божественных свойств и совершенств – в категориях духовного рождения. Действием лучей Божественного света христианин рождается в жизнь вечную, начинает жить жизнью Божественной, преображается в подобие Родившего. Святитель Григорий пишет: святые, «раскрыв ум навстречу божественным, безначальным и бессмертным лучам Бога и Отца, и по благодати родившись от Бога через Слово в Духе, и неся [в себе] неповрежденным подобие родившего [их] Бога (поскольку всякому рождению свойственно делать рожденное тем же, что и родившее, ибо рожденное от плоти плоть есть, и рожденное от Духа дух есть. – Ин. 3: 6), они по справедливости получили наименование не от природных временных свойств, но от божественных и блаженных признаков, коими они преобразили свой вид и для описания которых не достаточествует ни время, ни природа, ни слово, ни ум, ни иное что из сущих»[28].

   Кроме того, святые по дару обожения становятся не только причастниками Божественной жизни, но и живут жизнью Самого Христа – именно как Бога, ставшего человеком. Палама, вслед за Исповедником, утверждает, что святые призваны стать, как «говорит божественный Максим… “живыми иконами Христа, и даже тем же, что и Он, по благодати или уподоблению”»[29].

   Святитель Григорий вновь и вновь обращается к наследию преподобного Максима, описывающего такое отчасти достижимое уже здесь – в земной жизни – состояние обожения как поистине высочайшее из всего, что доступно христианину. По слову святителя Григория, Бог соделывает святых, «как говорит божественный Максим… “божественным органом, и исполняет Своей славы и блаженства, дая и даруя им жизнь вечную и неизреченную, дабы весь человек обожился, боготворимый благодатью вочеловечившегося Бога, весь оставаясь по природе человеком по душе и телу и весь становясь по душе и телу богом по благодати и подобающей ему всячески божественной светлости блаженной славы, после которой ничего нельзя благочестиво и разумно помыслить более светлого и высокого”»[30].

   При этом, следуя мыслью за преподобным Максимом, святитель Григорий подходит к ряду очень значимых выводов, связанных с сотериологическим обоживающим значением Фаворского света. Палама подчеркивает, что Фаворский свет, будучи зримым и ощутимым образом откровения христианину нетварных Божественных энергий, уже одним фактом своего прикосновения к человеку сам обоживает своих причастников – апостолов ли на Фаворе, подвижников ли в их келье. Как говорит об этом Палама, Божественный свет «причаствуется, и передается, и нисходит к творению, то есть является достойным и обоживает их»[31]. Действуя в христианине и преображая его чувственные способности, свет этот целиком исполняет зрение подвижника и само это зрение прелагает в энергию света – сообразно энергии просвещающего его Бога. По слову Паламы, «зрение не может в действительности стать светом, не став причастным свету – не сущности, но энергии просвещающего» Бога[32]. В связи с этим святитель Григорий припоминает слова святителя Григория Нисского о первомученике Стефане: «Божественный Григорий Нисский… пишет о Стефане, взглянувшем на небо, и приникнувшем взглядом к [тому, что] по ту сторону [неба], и узревшем незримую славу…: “Подобное узревается подобным. Ведь Стефан видит Божественное, не оставаясь в человеческой природе и силе, но, смешавшись с благодатью Святого Духа, Тем был вознесен к созерцанию (κατανόησιν) Бога”»[33]. Однако, не ограничиваясь утверждением о том, что зрение боговидца прелагается в Божественный свет, Палама говорит, что и вся целостная тварная природа обоживаемого христианина, а не только одна его зрительная способность, также проницается и наполняется этим светом. И тогда он весь – по дару Божественных энергий – становится светом и начинает им сиять как бы изнутри: как его носитель и как источник. По слову Паламы, Божественные энергии для христианина есть тот «свет, который светом делает видящих (его), и притом светом совершенным»[34].

   Для того чтобы пояснить своему читателю, каким же образом обоженный подвижник сам делается таким светом, святитель Григорий припоминает образы солнца и луны. Луна не имеет собственного света, однако является для нашего глаза светилом, ибо принимает на себя солнечный свет и светит его отраженным сиянием. В связи с этим образом Палама вспоминает очень значимые для его понимания сотериологического и икономийного смысла Фавора евангельские слова: «праведники воссияют, как солнце, в Царстве Отца их» (Мф. 13: 43). В свете Господнего Преображения, в сиянии Солнца Правды – Христа (ср.: Мал. 4: 2), христиане сами делаются малыми светилами, изливающими вовне воспринятую ими славу Божественных энергий[35].

   Святитель Григорий оставил нам целый ряд ярких описаний того мистического опыта, что имеет подвижник, приобщаясь нетварному Фаворскому свету, сияя им и делаясь – по обоживающему дару – этим светом. Вот одно из таких описаний, где Палама опять же ссылается на наследие преподобного Максима: «В самом деле, свет видится в свете, и в подобном же свете – видящее; если нет никакого другого действия, то видящее, отойдя от всего прочего, само становится всецело светом и уподобляется видимому, вернее же сказать, без смешения единится с ним, будучи светом и видя свет посредством света: взглянет ли на себя – видит свет; на то ли, что видит, – все тот же свет; на то ли, через что видит, – свет и здесь; и единение в том, чтобы всему этому быть одним, так что видящему уже не распознать, ни чем он видит, ни на что смотрит, ни что это всё такое, кроме только того, что он стал светом и видит свет, отличный от всякой твари. Потому великий Павел и говорит, что в необычайном своем восхищении он не знал о самом себе, что он такое (2 Кор. 12: 2). Стало быть, видел себя – как? Чувством, рассудком, умом? Нет, восхищенный от них, он исступил из этих способностей, а значит, видел себя через совершивший то восхищение Дух. А сам чем был, невосприемлемый ни для какой природной способности, вернее – отрешившийся от всякой природной способности? Конечно же, тем, с чем соединился, через что сознавал себя и благодаря чему от всего отрешился. Ведь он имел такое единение со Светом, какого не могут улучить даже ангелы, если не превзойдут сами себя силою единящей благодати, так что стал тогда и Светом, и Духом, с которыми соединялся и от которых принял единение, исступив из всего сущего и став светом по благодати и не-сущим по превосхождению, то есть выше твари, как говорит божественный Максим: сущий в Боге оставил позади себя “всё, что после Бога”»[36].

   Иногда подобное состояние приобщенности подвижника Божественному свету делается даже отчасти видимо для окружающих его людей. В связи с этим святитель Григорий припоминает библейский образ сиявшего лика Моисея после его сошествия с горы Синай. По слову Паламы, в преображающем обожении «тело тоже как-то приобщается к умному действию благодати, перестраивается в согласии с ней, само наполняется каким-то сочувствием сокровенных таинств души и дает даже глядящим извне как-то ощутить, что в это время действует в получивших благодать. Так лицо Моисея сияло, когда внутренний свет ума перелился на тело, и настолько сияло, что чувственно смотревшие на него не могли вынести небывалого блеска (Исх. 34: 29–35)»[37].

   В размышлениях об образе действия Фаворского света в природе причастного ему христианина для Паламы оказывается очень важна мысль преподобного Максима Исповедника об обретаемой подвижником в состоянии обожения так называемой «единой энергии Бога и святых». Святитель Григорий пишет об этой таинственной единой энергии, опять же используя здесь именно категорию света. Он учит: «Блаженно претерпевают святые Божественное сияние, и едино есть сияние их и Бога их, ибо… Максим назвал единой энергию Бога и святых»[38]. По учению преподобного Максима, эта обоживающая и в то же время становящаяся даром обожения энергия есть энергия Божественная, приходящая на высотах богопричастности на смену активности человеческой природы с ее обыденными естественными силами. Она действует в тварной природе, но сама она – нетварна. Она настолько превосходит тварные и ограниченные человеческие энергии, что одним своим присутствием уже приводит их к молчанию[39]. В полноте она будет действовать в святых лишь в эсхатологической перспективе, однако залогом такого будущего обоженного состояния и являются сегодняшние теофании – как дар Фаворского света. Именно она ставит человека в состоянии обожения выше всякой твари – в том числе и выше собственной людской природной тварной ограниченности.

   Впрочем, изначально для стяжания подвижником славы нетварного Фаворского света просто необходима и его собственная творческая живая активность, человеческая энергийная устремленность. По мысли Паламы, здесь нужен не только обоживающий христианина животворящий дар Божественной любви, но и свободный ответ обращенной к Богу встречной любви верующего. Святитель Григорий подчеркивает, что в таком благодатном – по плодам молитвы – сочетании, соединении всегда прослеживается взаимная активность двух любящих – Бога и человека, – делающихся силой Фаворского света единым духом. Святитель Григорий пишет: «Единение Бога со святыми и Его к ним любовь показывает преизбыточествующей, и… одна лишь эта [любовь] является воистину любовью. Ибо одна лишь она премирно сочетает и воедино неизбежно сводит любящих. Таким образом, прилепляяйся Господеви един дух есть (1 Кор. 6: 17), и те, кто Христов, воссияют, как Христос воссиял на горе, ибо светлость Бога нашего на нас (Пс. 39: 17) – поет боговдохновенный певец»[40].

 Фильм "ПРЕОБРАЖЕНИЕ. ПРАЗДНИКИ" студии "НЕОФИТ",

составленный митрополитом Иларионом (Алфеевым). 

Сияние Царства Божия

   По мысли святителя Григория, причастность Божественным энергиям для христианина сама по себе уже есть реальность его вхождения в Царство Божие и принадлежности этому Царству: и происходит это прямо здесь – в нашей временной жизни. Как говорит Палама, «чем же еще мог бы быть, кроме Царствия Божия, боготворящий дар Духа?»[41]. Но вместе с тем здесь – только преддверие этого Царства. По святителю Григорию, достижимый для подвижника во время его земного существования дар обожения является лишь начатком и залогом того – куда более совершенного – состояния, что приобретут христианские святые в жизни Будущего века. Ведь на земле полнота обожения для человека недоступна: по слову святителя Григория, «великое видение Света Господнего Преображения принадлежит таинству… Будущего века, являемому после завершения сего мира»[42]. Именно там, в Небесном Иерусалиме, целиком и полностью осуществится то, начало чему было положено во время евангельского Фаворского чуда: тела святых (которые как бы отчасти «скрадутся», «истончатся» и одновременно целиком подчинятся уму – как высшему началу в человеческой природе[43]), а вместе с ними и телесные чувства изменятся и преложатся. Благодаря этому они и окажутся способны в совершенстве воспринимать нетварный свет Господней благодати. Как учит Палама, «в будущем веке… мы будем… ясно видеть Божий неприступный свет также и через телесные чувства. Залог и начало этого ожидающего нас великого дара Божия Христос и показал таинственно апостолам на Фаворе»[44]. Именно там, в Царствии Небесном, святые, «всецело став светом Божественным, как порождения Божественного света… узрят Христа Божественно и неизреченно сверх-сияющего»[45], окажутся целиком пронизаны этим светом и станут «соиссиять» Господу[46].

   В полноте такое совершенное видение и сосияние окажется здесь возможно, по мысли Паламы, также и потому, что в человеке возобладает та самая энергия, о которой писал преподобный Максим, – единая энергия Бога и святых. В человеке в Царствии Небесном целиком и полностью окажется действующей одна лишь сила Божия – нетварные Божественные энергии. Тем самым глаза святых в Небесном Иерусалиме будут зреть Бога силой Самого Бога: как учит святитель Григорий, «в будущем веке Он Сам будет глядящим не только через нашу душу, но и – о чудо! – через наше тело»[47]. Именно Его Собственной Силой Он Сам будет парадоксальным образом зреть на Самого Себя сквозь наши измененные глаза, делаясь видимым преображенному, превзошедшему чувственную ограниченность человеческому зрению. Как раз благодаря этой всеохватывающей человека Божественной силе праведники и окажутся способны «и телесными чувствами тоже… вкушать там Божий свет»[48].

   При этом святитель Григорий вновь и вновь говорит об этой эсхатологической перспективе как о приобщенности святых тому же самому Фаворскому свету, которым воссиял на горе Христос. Именно исторический евангельский Фавор, совершившееся на нем чудо и есть для Паламы начаток и залог будущей славы спасаемых в Небесном Иерусалиме. Между Фавором и эсхатологическим Царством славы Христа для святителя Григория существует постоянная и неразрывная смысловая духовная связь. Как пишет Палама, и то «сияние Единородного, которым Он блистал телесно на горе и облистал учеников», и то сияние, «в котором Он, как “Отец Будущего века”, придет, дабы озарить сынов Будущего века, а лучше – вселить [в них] постоянный и нескончаемый свет и соделать самих причастников оного света другими солнцами», – всё это есть одно и то же сияние[49]. Говоря об этом, Палама вновь и вновь подчеркивает, что данное учение о единоприродности Фаворского света и славы Будущего века не есть его собственное изобретение, что оно зиждется на твердом основании святоотеческой мысли: «Ибо они (апостолы) видели ту самую благодать Духа, которая позднее вселилась в них, ибо едина благодать Отца, Сына и Духа, виденная ими хотя и телесными очами, но раскрывшимися так, что они стали из слепых зрячими, согласно божественному Иоанну Дамаскину, и увидели нетварный оный свет, который в грядущем веке будут непрестанно созерцать святые, согласно святым Дионисию и Максиму»[50].

***

   Итак, мы видим, что для святителя Григория Паламы Преображение Господне на Фаворе не есть лишь только данное апостолам богооткровенное свидетельство Божественного достоинства Христа – в преддверии Его грядущих Страстей. Оно – событие по своей сути сотериологическое, ведь именно то историческое Преображение оказывается для всех христиан первым опытом причастности спасаемого человека доступному для подвижников во все времена бытия Церкви Христовой универсальному дару преображающего и освящающего Фаворского света – как нетварных Божественных энергий. Мы также ясно видим, что в формулировании этого учения святитель Григорий в значительной мере основывается на наследии своих предшественников – древних отцов Церкви, прежде всего – преподобных Максима Исповедника и Иоанна Дамаскина.

1. Как подчеркивает Палама, и преподобный Максим Исповедник, и преподобный Иоанн Дамаскин согласно пишут о том, что человеческое естество Спасителя было совершенно и целиком обожено в миг Боговоплощения; исходя из этого, нельзя понимать чудо Преображения как некое изменение, произошедшее в человеческом естестве Самого Христа.
2. Напротив, перемена на Фаворе, по мысли Паламы (равно как и по убеждению активно цитируемых им преподобных Максима и Иоанна), происходит именно с апостолами – как произведенное в них силой Духа Святого изменение их чувственных способностей, благодаря которому они и видят на горе открываемую им Господом Его Божественную славу.
3. При этом, по учению святителя Григория (вслед за тем же преподобным Максимом), идентичное фаворскому изменение происходит не только в естестве апостолов во время описанного в Евангелии чуда, но и со всяким христианским подвижником благодаря его причастности и лицезрению им всё того же Божественного света Преображения.
4. Говоря о смысле и содержании обожения, даруемого подвижнику сиянием Божественных энергий, а также об образе мистического воссияния этого нетварного света в обоженном, святитель Григорий также активно ссылается на речения преподобного Максима.
5. Важное место в богословии Паламы, при истолковании святителем Григорием характера происходящей действием Фаворского света в подвижнике перемены, занимает учение преподобного Максима о единой энергии Бога и святых – как осуществляющегося в состоянии Богопричастности (и приходящего на смену активности человеческого естества) действия в природе верующих одного только Бога.
6. Говоря о будущей полноте причастности Божественному нетварному свету христианских святых в эсхатологической перспективе, святитель Григорий также достаточно активно ссылается на учение преподобного Максима.

   Тем самым для нас становится очевидным, что данная сторона учения святителя Григория о Фаворском свете отнюдь не является неким его частным «теологуменом», но, напротив, надежно основывается на святоотеческом Предании – прежде всего в лице двух его представителей: преподобных Максима Исповедника и Иоанна Дамаскина.

Петр Малков

18 августа 2017 г.

[1] Григорий Палама, святитель. Триады в защиту священно-безмолвствующих. III, 1, 16. М., 1995. С. 281–282.

[2] Максим Исповедник, преподобный. Письмо XII кубикуларию Иоанну о правых догматах Церкви Божией и против еретика Севира // Максим Исповедник, преподобный. Письма. СПб., 2007. С. 134.

[3] Иоанн Дамаскин, преподобный. Послание как бы от лица святейшего Петра, епископа Дамаскского, лжеепископу Дары, Яковиту, 80 // Иоанн Дамаскин, преподобный. Творения. Христологические и полемические трактаты. Слова на Богородичные праздники. М., 1997. С. 179.

[4] См., например: Афанасий Великий, святитель. На ариан слово третье, 52–53 // Афанасий Великий, святитель. Творения. Т. 2. М., 1994. С. 433–435.

[5] Григорий Палама, святитель. Антирретики против Акиндина. II, 2 (заголовок главы) // Григорий Палама, архиепископ Фессалоникийский. Полемика с Акиндином. Святая гора Афон, 2009. С. 92. – Русский текст I-го и II-го возражений святителя Григория против Акиндина здесь и далее цитируется по этому изданию в переводе А.Г. Дунаева.

[6] Григорий Палама, святитель. Триады в защиту священно-безмолвствующих. III, 1, 16. С. 281–282.

[7] Григорий Палама, святитель. Антирретики против Акиндина. I, 7, 24 // Григорий Палама, архиепископ Фессалоникийский. Полемика с Акиндином. С. 47. Ср.: «Плоть… Господня из-за чистейшего соединения со Словом, то есть ипостасного, обогатилась божественными действиями…» и «соединенное с нею Слово через нее обнаруживало Свою силу». – Иоанн Дамаскин, преподобный. Точное изложение православной веры. 3, 17 // Иоанн Дамаскин, преподобный. Творения. Источник знания. М., 2002. С. 271.

[8] Григорий Палама, святитель. Антирретики против Акиндина. III, 17, 68 // Григорий Палама, святитель. Антирретики против Акиндина. Краснодар, 2010. С. 139. – Русский текст с III-го по VII-е возражений святителя Григория против Акиндина здесь и далее цитируется по данному изданию в переводе Р.В. Яшунского.

Ср.: Иоанн Дамаскин, преподобный. Слово на Преображение. 12 // Патристика. Труды отцов Церкви и патрологические исследования. Нижний Новгород, 2007. С. 116.

[9] Григорий Палама, святитель. Триады в защиту священно-безмолвствующих. III, 1, 15. С. 280–281.

[10] Григорий Палама, святитель. Триады в защиту священно-безмолвствующих. I, 3, 7. С. 66. Ср.: Максим Исповедник, преподобный. Главы о богословии и о домостроительстве Воплощения Сына Божия. I, 31 // Максим Исповедник, преподобный. Творения. Кн. 1. М., 1993. С. 220.

[11] Григорий Палама, святитель. Антирретики против Акиндина. IV, 6, 10. С. 168.

[12] Григорий Палама, святитель. Антирретики против Акиндина. II, 16, 77. С. 165. Ср.: Иоанн Дамаскин, преподобный. Слово на Преображение. 12, 15. С. 116, 119.

[13] Григорий Палама, святитель. Антирретики против Акиндина. VI, 11, 37. С. 294. Ср.: Иоанн Дамаскин, преподобный. Слово на Преображение. 12. С. 116.

[14] Святитель Григорий цитирует эти слова апостола Павла в «Антирретиках против Акиндина». VII, 12, 46. См.: Григорий Палама, святитель. Антирретики против Акиндина. С. 358–359.

[15] Григорий Палама, святитель. Триады в защиту священно-безмолвствующих. III, 1, 23. С. 287.

[16] Григорий Палама, святитель. Антирретики против Акиндина. II, 18, 87. С. 175–176. Ср.: Андрей Критский, преподобный. Слово на Преображение // PG. 97. 948AB.

[17] Григорий Палама, святитель. Антирретики против Акиндина. IV, 6, 11. С. 168–169. Ср.: Максим Исповедник, преподобный. О различных недоумениях у святых Григория и Дионисия (Амбигвы), XXII (V, 18). М., 2006. С. 109.

[18] Григорий Палама, святитель. Триады в защиту священно-безмолвствующих. I, 3, 28. С. 90.

[19] Григорий Палама, святитель. Антирретики против Акиндина. VII, 8, 20. С. 341.

[20] Григорий Палама, святитель. Триады в защиту священно-безмолвствующих. I, 3, 35. С. 97–98.

[21] Григорий Палама, святитель. Триады в защиту священно-безмолвствующих. II, 3, 22. С. 211. Преподобный Максим здесь цитируется святителем Григорием весьма приблизительно. Ср.: Максим Исповедник, преподобный. О различных недоумениях у святых Григория и Дионисия (Амбигвы), XXII (V, 18). С. 109.

[22] Григорий Палама, святитель. Триады в защиту священно-безмолвствующих. III, 1, 22. С. 285.

[23] Там же. С. 285–286.

[24] Григорий Палама, святитель. Антирретики против Акиндина. VI, 7, 15. С. 278. Ср.: Максим Исповедник, преподобный. Главы о богословии и о домостроительстве Воплощения Сына Божия. II, 13. С. 236.

[25] Григорий Палама, святитель. Апология пространнейшая к думающим, будто тем, что святые боготворящий дар Духа, коего Бог по сущности является высшим, называют не только нетварным обожением, но и божественностью, указывается на двух богов, или О Божественных энергиях и их причастии, 34 // Григорий Палама, святитель. Трактаты. Краснодар, 2007. С. 69. Ср.: Григорий Палама, святитель. Антирретики против Акиндина. II, 14, 62. С. 150. У преподобного Максима об этом см.: Максим Исповедник, преподобный. О различных недоумениях у святых Григория и Дионисия (Амбигвы). CI (XXXVI). С. 280; Максим Исповедник, преподобный. Вопросоответы к Фалассию, XXII // Максим Исповедник, преподобный. Творения. Кн. II. М., 1993. С. 63–64.

[26] Григорий Палама, святитель. Антирретики против Акиндина. V, 27, 116. С. 265. Ср.: Максим Исповедник, преподобный. Вопросоответы к Фалассию, XXII. С. 65.

[27] Григорий Палама, святитель. Антирретики против Акиндина. I, 7, 39. С. 61–62. Ср. у преподобного Максима: «Если же и себя самого он (подвижник. – П.М.) к тому же отвергся, самую “душу свою погубив Мене ради, обрящет ю” (Мф. 10: 39), то есть – настоящую жизнь с ее желаниями отбросив ради лучшего, приобретет живущим и действующим [в себе] одно лишь единственное Божие Слово, простираясь добродетелью и ведением “даже до разделения души же и духа” (Евр. 4: 12) и совершенно ничего не имея [в себе] непричастным Его пришествия, то стал он и безначальным, и бесконечным, не нося более в себе движимой временной жизни, имеющей начало и конец и колеблемой многими страстями, но одну лишь божественную [жизнь] вселившегося [в него] Слова, вечную и никакой смертью не ограничиваемую». –Максим Исповедник, преподобный. О различных недоумениях у святых Григория и Дионисия (Амбигвы). XXVIII (V, 24). С. 124.

[28] Григорий Палама, святитель. Апология пространнейшая… О Божественных энергиях и их причастии. 37. С. 72.

[29] Григорий Палама, святитель. Антирретики против Акиндина. III, 6, 13. С. 108. Ср.: Максим Исповедник, преподобный. О различных недоумениях у святых Григория и Дионисия (Амбигвы). LXXVIII (XVI). С. 229.

[30] Григорий Палама, святитель. Антирретики против Акиндина. III, 6, 15. С. 110. Ср.: Максим Исповедник, преподобный. О различных недоумениях у святых Григория и Дионисия (Амбигвы). II. С. 73–74.

[31] Григорий Палама, святитель. Антирретики против Акиндина. IV, 21, 55. С. 194.

[32] Григорий Палама, святитель. Антирретики против Акиндина. VII, 10, 33. С. 348.

[33] Григорий Палама, святитель. Антирретики против Акиндина. II, 16, 76. С. 163–164. Ср.: Григорий Нисский, святитель. Похвала первомученику Стефану // PG. 46. 717B.

[34] Григорий Палама, святитель. Антирретики против Акиндина. IV, 21, 54. С. 193.

[35] Святитель Григорий пишет: «“Воздвижеся солнце, – говорит Аввакум, – и луна ста в чине своем” (Авв. 3: 11), то есть взошло Солнце правды (Мал. 4: 12), Христос, и христовидные [христиане] стали полносветлыми (ττλησιφαείς), будучи осиянными свыше. Итак, солнце имеет свет распростертым вокруг по всей небесной сфере, посылая сияние своих лучей со всех своих сторон на всю сию [сферу], коего являясь малейшей частью, диск луны приемлет и соответствующий себе освещающий его луч, будучи в состоянии больше, чем весь видимый мир, претендовать на этот луч, но не сделавшись причастным сущности, которой этот луч является светлостью. И приняв в качестве светотворного дара солнце – то есть солнечный луч от солнца, – [луна] делается меньшим светилом. Итак, является светотворным даром этот луч, проходящий через тело луны и уступающий сиянию вокруг солнечного диска, и светом не отличным от оного [сияния]. Ибо луна, по своей природе, ни преизбыток солнечной светлости целиком не может вместить, ни другой [светлостью] не обладает кроме этой. На ее примере, как с помощью смутного изображения, можно понять, как праведницы просветятся яко солнце (Мф. 13: 43) по [запечатленному] в Евангелиях неукоснительному обетованию Спасителя и как осиявший Павла свет, бывший кратким сиянием великого света, и на Фаворе избранных из учеников облиставшая светлость, называемая божественностью и ставшим в Боге и благодаря Богу Бога видящим – или скорее, говоря словами пророка, во свете Божием зрящим свет (Пс. 35: 10), – неизреченным образом видимая Божественность, как смутный, но природный безначальный луч незримой Божественности, не отменяет того, что Триипостасная Божественность есть единая и простая. Ибо, будучи умножаема боготворным и светотворным общением с достойными и благолепным причастием, она по сверхсущностной силе твердо держится свойственной ей по самой себе неделимой простоты». – Григорий Палама, святитель Антирретики против Акиндина. VII, 11, 38. С. 352–353.

Святитель Григорий, стремясь образно проиллюстрировать способ действия в подвижниках благодати Божией, которая сияет в них своим отраженным светом, также пользуется и известным образом из наследия святителя Василия Великого: «А великий Василий говорит:… “красота истинная и вожделеннейшая, доступная для созерцания только тому, кто очистился умом, сущая окрест Божественнейшей и блаженной природы, в сияния и благодати которой если кто пристально вглядывается, то перенимает нечто от нее, словно от некой краски неким сияющим блеском окрасив свой облик, отчего и Моисей, причастившись оной красоты во время беседы с Богом, прославлен был лицом”». – Григорий Палама, святитель. Антирретики против Акиндина. V, 6, 22. С. 209–210. Ср.: Василий Великий, святитель. Беседа на псалом 29, 8 // PG. 29. 317 (в русском переводе см.: Василий Великий, святитель. Творения. СПб., 1911. Т. 1. С. 137).

[36] Григорий Палама, святитель. Триады в защиту священно-безмолвствующих. II, 3, 36–37. С. 223–224. Ср.: Максим Исповедник, преподобный. Главы о богословии и о домостроительстве Воплощения Сына Божия. I, 54. С. 224.

[37] Григорий Палама, святитель. Триады в защиту священно-безмолвствующих. I, 3, 31. С. 93–94. В связи со сказанным вспоминается известный пример из истории русской святости, отраженный в записи беседы преподобного Серафима Саровского с Н.А. Мотовиловым. Во время их разговора, объясняя, что есть стяжание Духа Святаго Божиего и говоря о том, что «благодать есть свет», преподобный Серафим зримо просиял благодатной Божественной славой. Видя подобное чудо, Мотовилов в благоговейном трепете не смел прямо взглянуть на старца, ибо лицо того «сделалось светлее солнца». Однако преподобный Серафим сказал ему: «Не устрашайтесь, ваше боголюбие! И вы теперь сами так же светлы стали, как и я сам. Вы сами теперь в полноте Духа Божьяго, иначе вам нельзя было бы и меня таким видеть». – Беседа преподобного Серафима Саровского о цели христианской жизни // Угодник Божий Серафим. Т. 1. Свято-Преображенский Валаамский монастырь, 1993. С. 140.

В этом свидетельстве о видимом явлении света нетварной Божественной благодати в замечательном русском подвижнике и о перемене, произошедшей также и со свидетелем этого чуда – Н.А. Мотовиловым, нельзя не заметить поразительного сходства с тем, о чем писал святитель Григорий Палама: чтобы оказаться способным увидеть Фаворский свет, христианину необходимо самому силой этого света измениться и им просиять.

[38] Григорий Палама, святитель. Письмо к Иоанну Гавре // Цит. по: Иоанн Мейендорф, протопресвитер. Жизнь и труды святителя Григория Паламы. Введение в изучение. СПб., 1997. С. 240. Ср. например: Григорий Палама, святитель. Антирретики против Акиндина. III, 6, 15. С. 109. У преподобного Максима о единой энергии Бога и святых см.: Максим Исповедник, преподобный. К Марину, преподобнейшему пресвитеру (трактат 1) // Антология восточно-христианской богословской мысли. Ортодоксия и гетеродоксия. Т. II. М.; СПб., 2009. С. 194.

[39] В подтверждение этого святитель Григорий приводит слова преподобного Максима: душа, по святому Максиму, «через причастие Божией благодати сама делается Богом, прекращая в себе всякую мысль и ощущение и одновременно прекращая природные действия тела, которое обоживается вместе с ней в меру доступного ему приобщения к Божеству, так что и душа и тело являют тогда одного только Бога и изобилие славы пересиливает их природные свойства». – Григорий Палама, святитель. Триады в защиту священно-безмолвствующих. I, 3, 36–37. С. 99–100. Ср.: Максим Исповедник, преподобный. Главы о богословии и о домостроительстве Воплощения Сына Божия. II, 88. С. 253.

[40] Григорий Палама, святитель. Антирретики против Акиндина. VII, 9, 29. С. 346–347.

[41] Григорий Палама, святитель. Апология пространнейшая… О Божественных энергиях и их причастии. 30. С. 65.

[42] Григорий Палама, святитель. Гомилия 34 на Святое Преображение Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа; в ней доказывается, что Свет, бывший при Преображении, является несозданным // Григорий Палама, святитель. Беседы. Т. 2. М., 1994. С. 86.

[43] См.: Григорий Палама, святитель. Триады в защиту священно-безмолвствующих. I, 3, 36. С. 99.

[44] Григорий Палама, святитель. Триады в защиту священно-безмолвствующих. I, 3, 37. С. 99–100.

[45] Григорий Палама, святитель. Гомилия 34 на Святое Преображение Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа; в ней доказывается, что Свет, бывший при Преображении, является несозданным. С. 89.

[46] По мысли святителя Григория, в Будущем веке достойные «будут сопребывать в вечности, осияваемые и соиссияющие при этом Сверхсияющему чудеснейшим образом». – Григорий Палама, святитель. Антирретики против Акиндина. IV, 21, 55. С. 195.

[47] Григорий Палама, святитель. Триады в защиту священно-безмолвствующих. I, 3, 37. С. 99.

[48] Григорий Палама, святитель. Триады в защиту священно-безмолвствующих. I, 3, 36. С. 99.

[49] Григорий Палама, святитель. Антирретики против Акиндина. II, 1, 6. С. 91–92.

[50] Григорий Палама, святитель. Триады в защиту священно-безмолвствующих. III, 3, 9. С. 337.