Казнь Царской семьи
не была недоразумением или «перегибом»
Автор: Протоиерей Игорь Прекуп 17 июля 2018 г.
«Царизм»! Как много в этом слове…
Те, кто окончил советскую школу до перестройки, помнят, что в «политически подкованном» сознании в этом слове сливалось все самое негативное, уступая разве что лишь слову «фашизм».
«Царизм»… Слово-то какое! Без лишних объяснений понятно, что речь о тираническом режиме, возглавляемом венценосным монархом. Или, как еще говорили, «проклятый царизм». Так нас учили. Монархия рассматривалась как политическая система, враждебная прогрессу (священное понятие для нашего поколения), свободе (еще одна священная корова, которую мы в глаза не видели, но почему-то считали своей), просвещению (дескать, господствующим классам, в том числе «церковникам», выгодно было держать народ в темноте), а цари, все, за исключением разве что одного Петра I (еще бы, первый революционер!), считались злодеями и/или ничтожествами, защищавшими интересы эксплуататоров.
Впрочем, нет… При Сталине была еще, неудавшаяся поначалу, попытка реабилитировать Ивана Грозного – попытка, закономерно получившая свежий импульс в перестройку, но во времена формирования моего поколения это было неактуально.
Кому-то, конечно, повезло, если учителя истории оказывались людьми умными и совестливыми настолько, что в рамках школьного курса преподносили исторические фигуры царей, несколько выходя за рамки руководящей линии «ума, чести и совести нашей эпохи», как, без ложной скромности, называл свою партию Ленин. Но общее представление, формировавшееся советской системой образования, было именно таким. Все заслуги в защите Отечества и его развитии приписывались великим полководцам, гениальным ученым и деятелям культуры, которым цари, в лучшем случае, не мешали.
Исторические события 1917 г. преподносились так, что народные массы в феврале свергли монархию, но то была буржуазная, а потому, по сути своей, неполноценная революция, оставившая во главе государства все тех же эксплуататоров, т.е. правительство по-прежнему оставалось антинародным. Одно утешение, что слабым. Поэтому с самого начала возникло пресловутое «двоевластие», а в октябре «власть сама упала в руки большевиков»… И тогда началось великое строительство великой страны! Конечно, сначала надо было защитить завоевания революции от полчищ все тех же эксплуататоров, призвавших на помощь интервентов, но ничего, справились! И начали большевики насаждать в стране просвещение и прогресс, выкорчевывая все, что напоминало о «старом режиме», «буржуазных пережитках» и пр.
Обстоятельства и процесс русской революции
Поскольку разрушенное большевиками государство было в своей основе православной монархией, значит, надо было под корень извести и монархию, и Русскую Православную Церковь, как государствообразующую.
Тут необходима ремарка. Сказать, что большевики разрушили монархию – не ошибка и не проявление исторического невежества. Не стоит спешить отмахиваться со словами: «Ах, бросьте, ведь общеизвестно, что монархия была низвергнута в феврале!» Спустя столетие уместен взгляд на революционные преобразования как на единый многолетний процесс.
Февраль был только началом русской революции, которую легкомысленно и лицемерно поторопились назвать «бескровной» (таковой она была лишь в том смысле, что бунтовщики не пострадали), а Октябрь – ее закономерным этапом, когда большевики совершили государственный переворот, после которого революция продолжилась.
События так называемой «февральской революции», в том числе и формирование Временного правительства, рассматривались тогда именно как временный период в истории государственных преобразований, а вовсе не как уничтожение прежнего государства, и даже не как ниспровержение монархии как таковой. Готовился созыв Учредительного Собрания, которое должно было решить судьбу государственного строя России.
Как объяснял тогда убежденный монархист архиеп. Антоний (Храповицкий), обращаясь к своей пастве: «От вас зависит, если желаете, устроить снова царскую власть в России, но законным порядком, чрез разумные выборы представителей своих в Учредительное Собрание».
Что бы оно ни решило, это было бы законное решение, сохраняющее преемственность власти, но… в октябре происходит государственный переворот. В отличие от февраля, когда Государя убедили отречься в пользу брата, не посягая ни на монархию, ни на государство даже теоретически, в октябре новые «хозяева жизни» власть берут силой, причем, отобрав ее у законных представителей, они открыто заявляют, что прежней России больше нет. Однако они понимают, что, пока жив кто-то из династии, призрак реставрации монархии будет их постоянно преследовать…
Цареубийство и отношение к нему
Физически уничтожить царскую династию большевикам труда не составило, за что отдельное спасибо и коммунистический привет всем королевским дворам, отказавшимся (за исключением кайзера Германии) принять царскую семью, когда Керенский, поняв, что обстановка накаляется и царственным узникам опасно продолжать оставаться в России, попытался предпринять меры по их эвакуации. Причем особая благодарность – двоюродному брату Николая II, Георгу V, проявившему опережающую время демократичность и толерантность, мотивировав отказ тем, что «английский народ относится к русскому царю как к жестокому угнетателю рабочего класса и поддерживает справедливую борьбу народа за свободу и демократию».
Не прояви большевики «революционную принципиальность и решительность», разогнав Учредительное Собрание и уничтожив царскую семью, смута, спустя какое-то время, вероятно, завершилась бы реставрацией монархии. Возможно, не самодержавной, но все же. Однако большевики сумели сделать выводы из уроков истории…
На судьбе последнего царя и его семьи во времена моей юности не принято было сосредоточивать внимание. Кто из нас знал, что их всех зверски убили?.. Не только царя и царицу, но и великих княжон и совсем еще маленького царевича, а также слуг и врача?.. Об этом знали только те, кто интересовался вопросом, а много ли таких среди нас было? Многие ли из нас задумывались, куда это «Николай Кровавый» и его семья подевались? Да какое нам вообще было дело до них? Кем они были на фоне великих преобразований и последующих достижений? Так, хворостинками, сгоревшими в великом огне революции…
Кстати, одна из причин возмущения некоторых людей прославлением царственных страстотерпцев: а почему именно их?!! Чем они лучше других ведомых и неведомых жертв большевистского молоха?! Так зачастую говорили (да и сейчас говорят) люди, которые себя считают совершенно свободными от штампов советского воспитания… Ага! Александр Градский неизменно актуален: «Будь ты рокер или инок, ты в советской луже вымок».
Пара слов о канонизации
Государя не за прижизненную святость и не за мудрое правление канонизовали. Он и члены его семьи, как и все, кто добровольно разделил с ними страдания, отдавая себе отчет в том, что все может завершиться кровавой расправой, понесли до конца крест страстотерпчества, приняв попущение Божие со смирением и кротостью. Не случайно после расстрела среди вещей великих княжон было найдено стихотворение Сергея Бехтеева, которое завершается так:
И, у преддверия могилы,
Вдохни в уста Твоих рабов
Нечеловеческие силы
Молиться кротко за врагов!
Насколько не было оснований канонизировать царя Николая Романова за образ жизни в период царствования, настолько они есть, начиная с принятия им креста христианского терпения. Нет ни малейшего желания обсуждать, допустимо ли было с его стороны отрекаться не только за себя, но и за сына в пользу брата Михаила, да еще и не удостоверившись заранее в согласии последнего принять корону.
Что касается вышеупомянутого вопроса о множестве неизвестных страдальцев. Если, ставя вопрос о чьей-либо канонизации, претыкаться о великое множество непрославленных, а то и вовсе неизвестных нам святых, тогда следует отказаться от практики канонизации вообще, а лики святых упразднить.
Да, кроме царской семьи, в самом деле, лютую смерть, зачастую предварявшуюся длительными мучениями, приняло в горниле революции великое множество людей. Намного больше, чем установлено, тем более прославлено. Тогда почему же все-таки именно царственных страстотерпцев канонизировали, если их страдания были далеко не самыми ужасными, сравнительно со многими другими «жертвами героев революции»?
А потому, кроме всего сказанного выше, что дело еще в знаковости фигур и символичности их подвига. В лице царской семьи большевики убивали ненавистную им Россию. Не только Россию крепостническую, капиталистическую и клерикальную, но в первую очередь Святую Русь, существовавшую как бы под спудом, но непрестанно пробивавшуюся и прораставшую сквозь толщу предрассудков, языческих обычаев, безбожных законов, коммерческих интересов, бюрократических заслонов, церковного официоза и просто человеческой порочности. Осмелюсь предположить, что именно эта «святыня под спудом» была им наиболее ненавистна в русском царстве.
Сами православные корни русской монархии были им органически омерзительны. А потому цареубийство было для них не только радикальной мерой политической целесообразности, но, в самом деле, казнью Отечества: актом не только беззаконным, но и богоборческим, потому что царь – не просто высшее должностное лицо в государстве, он – помазанник Божий, призванный быть защитником веры и попечителем о благочестии вверенного ему Богом народа.
Ритуальное или символическое
Однако, что важно отметить: понимание роли богоборческого духа в мотивах большевистской политики и в содержании отдельных ее символических актов – не основание для пресловутой версии о ритуальном убийстве. Вышеизложенное понимание исторических событий располагает к покаянию, тогда как религиозно-конспирологическое истолкование истории подпитывается отнюдь не покаянными мотивами.
Как раз наоборот, политическое убийство, как бы оно ни оформлялось и какими бы мировоззренческими мотивами ни руководствовалось – коллективная вина всех, кто эту политику прямо или косвенно когда-либо поддерживал и поддерживает, т.е., в случае политики ВКП(б) – КПСС, почти всего советского народа и современных носителей советского сознания. Нас с вами. Во всяком случае, многих из нас.
Это неудобно. Особенно для тех, кто хочет считать себя православными христианами, оставаясь при этом носителями советской системы ценностей, напоказ принадлежа Церкви, а внутренне произвольно продолжая принадлежать той самой «новой исторической, социальной и интернациональной общности людей» – советскому народу, искусственно выведенному большевиками вместо русской нации.
Бухарин ведь не врал в своем докладе на VI Всероссийском съезде комсомола, когда говорил, что «идея перешла в кровь и плоть огромнейшего количества людей, эта идея овладела массами и стала практической боевой силой, которая решает события, благодаря которой держится огромное государство». Ну вот, как-то не хочется признавать себя частичкой той массы, которой «овладела идея», а свои политические симпатии – признаком внутри живущего богоборческого духа.
То ли дело ритуальное убийство! Даже если сопроводить это словосочетание пояснениями, что речь не об иудаистском ритуале, данная версия, во-первых, создает иллюзию общенародной непричастности, потому как речь о каком-то эзотерическом культе, к которому большинство народонаселения не имеет отношения, а во-вторых, ласкает слух помешанных на «кровавом навете», прикровенно (а как еще это возможно в условиях действующей «тайны беззакония»?) подтверждая их правоту.
И как бы ни хотелось кому-либо представить казнь царской семьи недоразумением и самоуправством, беспристрастный анализ событий говорит об обратном. Эта версия имела бы право на жизнь, если бы убийцы ответили перед судом. Но ничего подобного не было даже предпринято.
Как быть
Нам, спустя сто лет после этого символического акта, важно понять, что цареубийство – логичная и неотъемлемая часть большевизма (то, что монархи Румынии и Болгарии не были казнены в процессе установления коммунистических режимов, никак не опровергает сказанного, поскольку на то были политические причины). А потому симпатизирующие коммунизму вольно или невольно солидаризируются с цареубийством, даже если само по себе оно им не нравится.
Я не говорю, что кто-то из нас должен каяться конкретно в цареубийстве, но мы все, кто когда-либо разделял коммунистические взгляды и поддерживал идеологию и режим (это я про себя, если что, в первую очередь), должны понимать, что и красный террор, и цареубийство, и гонения на веру, и раскулачивание, и прочие злодейства советской власти логично вписывались в большевистскую идеологию и методологию.
Минимум, что мы можем сделать, это честно назвать вещи своими именами, признать не просто отдельные «перегибы», а дьявольскую сущность коммунизма, скорбя о заблуждениях своих и своих предков. Скорбя о своих предках, а не проклиная или высмеивая, стараясь их понять, но не оправдать заблуждений поводами, которые у них были.
На то и образ Божий в человеке, на то и основные черты этого образа – разумность и свобода воли, на то и Промысл Божий, чтобы человек мог задумываться и отличать добро от зла, выявлять в себе истинное Божие и отделять от него похожее ложное. Это и есть покаяние. А в покаянии крайне важно ни на кого и ни на что не кивать: ни на соблазнителей, ни на якобы непреодолимые обстоятельства. Царственные страстотерпцы как раз в этих обстоятельствах и явили пример простоты христианского подвига «хранения себя неоскверненными от мира» (см.: Иак. 1: 27).
