"Чёрный пиар" против России

Рисунок: https://mtdata.ru/u13/photo5997/20418688425-0/original.jpg

УЧИМСЯ НА ОШИБКАХ ПРОШЛОГО

Революционный взрыв в феврале 1917 года был сдетонирован антимонархическим "чёрным пиаром"

Автор: Дмитрий Бабич, Журнал «Родина» №11(1116).

В конце восьмидесятых я разговорился со стариком, пережившим революцию в нежном детском возрасте. На вопрос, что из дореволюционного быта отпечаталось в сознании живее всего, он, подумав, вспомнил частушку, которую пели все вокруг, от мала до велика:

Сашка и Гришка сидят за столом,

А царь Николашка побёг за вином.

"Блок чёрных сил"

Частушки про царицу, царя и примкнувшего к ним Григория Распутина были вершиной айсберга: к моменту Февральской революции дискредитацией монархии более полутора лет занимались люди с миллионными состояниями, объединенные в мощные ЛЕГАЛЬНЫЕ общественные союзы.

"Событием, приведшим к переходу самодеятельных организаций к тотальной и радикальной оппозиции, стало объявление 3 сентября 1915 года перерыва в заседаниях Думы. На 7 сентября были назначены экстренные съезды земского и городского союзов. Накануне на квартире московского мэра состоялось подготовительное собрание с участием думцев, где тон задавали сам Челноков (московский городской глава в 1914-1917 гг. – Д.Б.), князь Львов, Милюков, Шингарев, Коновалов, Маклаков (все станут членами Временного правительства – Д.Б.), лидеры союзов и военно-промышленного комплекса. Именно на этом собрании было решено, что земгоровцы примут знамя борьбы с режимом из рук обреченной на длительное бездействие Думы. И именно на нем был озвучен тот анализ внутриполитической ситуации, от которого оппозиция уже не откажется до самой революции и который основывался на детально выстроенной концепции блока черных сил" [1] – это недавний вывод, сделанный коллективом историков МГУ им. Ломоносова.

А в 1927 году в Ленинграде был издан сборник "Буржуазия накануне Февральской революции" с аналитическими записками осведомителей Московского охранного отделения. Отнесись власть к анализу шпиков внимательно, её бы не удивило знаменитое выступление думца Павла Милюкова осенью 1916 года ("Что это, глупость или измена?") – то самое, которое и сам Милюков, и многие историки склонны считать "спусковым крючком" Февральской революции.

Судите сами:

"В противовес "прогрессивному блоку" и всей стране, жаждущей победоносного конца войны, образовался другой блок, черный блок, в состав которого входят германофильская придворная военная партия, меньшинство Совета министров в лице Горемыкина и Хвостова и правые крылья обеих законодательных палат.

Первой целью этот блок поставил захват в свои руки Государя. Для этого необходимо было удаление от Государя наиболее верных ему людей. Вторая цель придворной партии - создание бессильного и безвольного правительства, которое не хотело бы или не смело бы сказать государю правду в глаза.... Третьей целью блока было удаление великого князя Николая Николаевича (бывшего главнокомандующего, переведенного в августе 1915 года командовать Кавказским фронтом в связи с решением императора лично возглавить войска. – Д.Б.). Государь становился непосредственно ответственным за поражение армии... Это обстоятельство, в свою очередь, открывает надежду, что Государя при известной обстановке легче будет уговорить изменить союзникам и заключить сепаратный мир, чем решиться на генеральное сражение... Заключение же сепаратного мира составляет основную цель стремлений черного блока...

Для германофильской придворной партии, связанной тесными и неразрывными кровными и национальными узами с германской военной аристократией и вместе с нею преклоняющейся перед Вильгельмом, сепаратный мир – это не только поддержание вековых и милых сердцу связей, но и сохранение своего положения при русском дворе" [2].

"Русь слиняла в два дня..."

"Русь слиняла в два дня. Самое большее – в три", – напишет о Февральской революции 1917 года публицист Василий Розанов, очевидец событий. Таково было впечатление многих – монархия пала неожиданно для всех, включая профессиональных революционеров. Готовившийся провести остаток жизни в эмиграции Ленин, выступая 9 января 1917 года в Цюрихе перед молодыми швейцарскими социал-демократами, сетовал: "Мы, старики, может быть, не доживем до решающих битв этой грядущей революции".

Зато и авторы мемуаров, и мой седой собеседник из конца восьмидесятых единодушны в главном: престиж монархии к началу 1917 года упал до небывало низкого уровня. И это не было результатом какого-то внезапного катаклизма. Не случилось каких-то страшных поражений на фронте (только что армия порадовала Брусиловским прорывом), не было особых имущественных недостач (в Германии, сидевшей на карточках начиная с 1915 года, о российских хлебных нормах могли только мечтать)...

Рисунок: http://newspile.ru/medias2/news_images/2017/02/24/1487928706_367111278.gif

Против власти сработал "чёрный пиар".

Негативное восприятие императора Николая II и окружавшей его "камарильи" было таким стойким, что утвердилось на десятилетия. Причем в зловещую роль Распутина и безобразное поведение императрицы Александры Федоровны верили не только охваченные советской пропагандой народные массы. Искренне верили и доживавшие свой век в эмиграции бывшие думцы, генералы, министры; верили западные дипломаты (до конца жизни клеймил Распутина бывший французский посол в предреволюционной России Морис Палеолог); верили западные историки (британец Лиддел-Гарт называл царя безвольным, а Керенского – краснобаем).

Но при всем этом – никаких доказательств измены "государыни-немки" Александры Федоровны или злоупотребления своим влиянием Григория Распутина нет. И никогда не было. Иначе их с удовольствием представило бы публике еще Временное правительство. Ведь первая ЧК – "Чрезвычайная следственная комиссия для расследования противозаконных по должности действий бывших министров, главноуправляющих и прочих высших должностных лиц как гражданского, так военного и морского ведомств" – была создана еще при Временном правительстве, и занималась сия в первую очередь поиском компромата на царя и его приближенных.

Но даже А.Ф. Керенскому пришлось признать в письме западным дипломатам, что "состава преступления в действиях царя не обнаружено".

Орудия "информационной войны"

Николай II, его супруга, последний кабинет министров и думские правые просто проиграли "информационную войну". Количество ужасных слухов об элите превысило критическую отметку - причем задолго до февраля 1917 года.

Последние изыскания архивистов и профессиональных историков указывают на печальный для экс-государя факт: концепция "чёрного блока" к 1917 году сработала так безупречно, что у каждого класса России сложилась своя "чёрная легенда" о творящихся у трона безобразиях.

Крестьяне видели государя, жаждущего отдать им землю, в плену злых бояр и коварной жены. Либеральные капиталисты рисовали в своем воображении картины жуткой некомпетентности власти, которую октябристы и кадеты якобы могли быстро подправить. Родственникам царя из семьи Романовых "чёрные силы" мистически виделись с инфернальным старцем Распутиным в центре страшной паутины.

Взглянем внимательнее на орудия информационной войны, из которых и точечно, и по площадям обстреливалась страна.

а) Крестьянский "Град Китеж"

В крестьянскую массу мастера "чёрного пиара", связанные с Земгором (Комитетом Всероссийского земского и городского союзов по снабжению армии) и ЦВПК (Центральным военно-промышленным комитетом), запустили понятную ей формулу: государь стремится к победе в войне, после которой наделит крестьян землей; но окружившие его дворяне и камарилья "изменили отечеству", землю отдавать не хотят, тайно работают на Германию. В "Записках офицера-журналиста", вышедших в эмиграции вскоре после революции, о тогдашних настроениях в крестьянской среде напишет Петр Крачкевич:

"Крестьяне охотно верят слухам о вывозе кожи, хлеба, сахара и пр. немцам, о продаже половины России графом Фредериксом тем же немцам и т.п." [3].

В результате вековая опора самодержавия – крестьянская масса – встретила Февраль в состоянии гнева и растерянности. Вечно искомый "град Китеж", где всего есть вдоволь, а власть живет в гармонии с народом, впервые за многие столетия перестал быть связан в народном сознании с короной, православием и славным прошлым. Российский "середняк" в целом поддержал Февральскую революцию, а потом, надеясь на получение земли, поддержал и Октябрьскую.

б) "Рукопожатная" интеллигенция

В отличие от крестьян русская интеллигенция была подлинно революционным классом, на антимонархический "чёрный пиар" откликалась живо и охотно. Но даже самые отчаянные ее представители не верили, что результаты информационной войны окажутся столь скорыми и эффективными.

Вот что вспоминал о тех днях типичный революционный интеллигент, сын генерал-майора Сергей Дмитриевич Мстиславский (1876-1943) – член боевой организации эсеров во время революции и официальный биограф Вячеслава Михайловича Молотова на склоне лет:

"Революция застала нас, тогдашних партийных людей, как евангельских неразумных дев, спящими. Теперь, через пять лет, непонятным кажется, как можно было в нарастании февральской волны не почувствовать (не говоря уже "осознать") надвигающейся бури; ведь к этим дням многие из нас готовились годами - долгими годами царского подполья, напряженной, жадной, верящей мыслью" [4].

Многие поколения советских людей были выращены на книгах с бесконечными презрительными высказываниями Ленина об интеллигенции и либералах-предателях. Тем не менее без "либерального" заговора 1915-1917 гг. не было бы Февральской революции. А без Февральской революции, отменившей тайную полицию, назначаемых из центра губернаторов и дисциплину в армии, не было бы и революции Октябрьской.

Кадет Василий Алексеевич Маклаков вспоминал, что именно накануне 1917 года интеллигенция стала особенно щепетильна в неприятии сотрудничества с властью. Известная в узких кругах формула – пьяница может быть "рукопожатным" российским интеллигентом, а царский генерал с боевыми шрамами и несколькими образованиями никогда – именно тогда была доведена до абсурда.

Проповедь против русской монархии велась на всех языках мира. Русунок: http://ru-news.ru/wp-content/uploads/2015/08/Ubijstvo-Russkogo-tsarya.jpg

"В результате вышло то, что вышло во время нашей революции: на стороне власти были только дураки и прохвосты, а все кумиры общественности умели только ругать власть, но не умели управлять" [5], – напишет впоследствии уже эмигрант Маклаков монархисту Василию Шульгину.

Интересно, что ни Маклаков, ни Милюков, ни другие либерально-революционные интеллигенты впоследствии так и не признали своей вины в произошедшем. После фразы о неспособности "кумиров общественности" управлять г-н Маклаков добавляет: "За это я и виню режим, заметьте, не отдельных лиц, а весь режим" [6].

в) Императорская фамилия

Самое удивительное: императорская семья (за исключением супруги, детей Николая II и нескольких преданных родственников) столь же охотно заглотила пиар-наживку про Распутина и "тёмные силы" вокруг царицы, как это сделала либерально-революционная интеллигенция.

В то самое время, когда Милюков читал свою уничтожающую речь в Думе, великий князь Николай Михайлович, двоюродный дядя царя, писал царственному родственнику:

"Ты веришь Александре Федоровне, оно и понятно, Но что исходит из ее уст - есть результат ловкой подтасовки, а не действительной правды... Если бы тебе удалось устранить это постоянное вторгательство во все дела темных сил, сразу началось бы возрождение России и вернулось бы утраченное тобой доверие громадного большинства твоих граждан... Я долго колебался открыть всю истину, но после того, как твоя матушка и твои обе сестры меня убедили это сделать, я решился" [7], – великий князь Николай Михайлович, тоже попавшийся на агитацию "чёрного блока", через два с небольшим года будет расстрелян большевиками.

Пиар-миф о "тёмных силах" был так силен, что ему поддалась даже сестра Александры Федоровны – впоследствии канонизированная великая княгиня Елизавета Федоровна. Её "серьезный разговор" с сестрой о Распутине привел к разрыву между ними и к ещё большей изоляции императора и его супруги.

Когда же Распутин был злодейски убит группой заговорщиков, среди которых были два родственника царя (муж племянницы царя Феликс Юсупов и великий князь Дмитрий Павлович), большинство императорской семьи охватил неприличный восторг. "Зверь был раздавлен – как выражались – "злого духа не стало". От восторга впадали в истерику", – вспоминала о тех днях фрейлина императрицы Анна Вырубова.

Увы, даже "ясновидящему" Распутину было не под силу заменить нормальный правительственный аппарат, способный грамотно бороться с кампанией "чёрного пиара" против империи. Потому и царь, растревоженный будущей "бедой", не разглядел сегодняшней взбаламученности общественного мнения, ценностной "разрухи в головах", которая и стала основной причиной революционных событий 1917 года.

"Российская государственность в конце XIX - начале ХХ века" (М., 2013), С. 165.
"Буржуазия накануне Февральской революции", Л.,1927, С. 21.
Крачкевич П.З. "История Российской революции (записки офицера-журналиста), 1914-1920. Гродно, 1921, книга 1, С. 6.
Цит. по: Катков Г.М., "Февральская революция", М., 1997, С. 20.
Спор о России. В.А. Маклаков - В.В. Шульгин. Переписка. 1919-1939. М., 2012, С. 218.
Там же, С. 219.
Николай II и великие князья: Родственные письма к последнему царю. Л., 1927, С.146-147.