Игумен Нектарий (Морозов) об отказе от священства и от монашества архимандрита Андрея (Конаноса), ярчайшего православного публициста, писателя и проповедника современности: «В настоящем случае постановка вопроса другая: может ли монах и пастырь оставить предстояние перед престолом, совершение Евхаристии и монашество и говорить об этом как о некоем движении вперед? <…> Андрей нанес своим уходом и обоснованием этого ухода удар Церкви, удар, стоящий в ряду других подобных, не первый и не последний, но особенно сильный. И хочется промолчать — потому что больно и на самом деле страшно. Но я уверен, что нельзя. И я обязательно хочу сказать: нет, это не «конец одного пути» и не «начало другого». Не «возможность продолжать то же служение, но с большей честностью». Это беда, о которой скорбят Ангелы Божии, радующиеся покаянию падшего. И созерцая которую торжествует враг» (https://www.pravmir.ru/ne-oshibka-ili-tragediya-a-nachalo-novogo-puti-igumen-nektarij-morozov-ob-otkaze-ot-svyashhenstva-i-monashestva/).
Священник Валерий Духанин об отказе от священства и от монашества архимандрита Андрея (Конаноса): «Когда-то ради сохранения священного сана жертвовали жизнью. Шли на расстрел, по суду «тройки» становились к стенке. Верность Священству простиралась до полного самозабвения, до отказа от своего душевного или телесного комфорта. И разрезающий воздух свинец, беспощадно вонзаясь в плоть священнослужителя, не мог убить в нем его бессмертного духа. Верность Церкви возводила на эшафот, но и при этом от священного сана не отказывались. Затравленные пытками, голодом, всевозможными потрясениями, истощенные и обескровленные, потерявшие приходы и лишенные монастырей, они остались верны Таинству Священства, служили даже в тюрьмах и лагерях, исповедовали и причащали Святых Таин там, где никто не мог и помыслить. За это и умирали. Их страдания стали проповедью – не словами, а жизнью. И эта проповедь – немой упрек нам, привыкшим рассуждать о христианстве легко и весело. Верность – слово забытое, попранное и осмеянное. <…> Поступок Андрея (Конаноса) – это огромный урок всем нам» (https://pravoslavie.ru/133659.html).
Андрей Конанос: Хлеб и вино претворятся в Тело и Кровь, каким бы грешником ни был священник
Автор: Андрей Конанос | 5 мая 2018 г., во время написания статьи он был ещё архимандритом. Повод задуматься.
Перевод Елизаветы Терентьевой для портала «Православие и мир»
Мы поставили свечку, но горит ли огонек в нашем сердце
Приходя в храм, мы зажигаем свечи. Свечи напоминают нам о факелах, которыми первые христиане освещали свои катакомбы. В первые годы христиане собирались в катакомбах, и факелы указывали путь к тому месту, где происходило молитвенное собрание. Найти это место было нелегко, оно специально выбиралось так, чтобы туда не смогли добраться язычники, а христиане ориентировались по факелам. Теперь вместо факелов у нас свечи.
Мне нравится, как об этом говорит старец Паисий: «Мы отдаем Богу последнее, что имеем, – свечу. И Бог принимает ее как нашу жертву». Почему свеча – это последнее, что мы имеем? Потому что она делается из воска, который в свою очередь получается из пчелиных сот. Мы берем себе то, что полезно – мед, а воск, непригодный для еды, приносим в жертву Богу. И Господь принимает это как дар и радуется нашей жертве.
То же самое можно сказать и о ладане, который изготавливается из древесной смолы. Дерево нужно человеку, а смола, истекающая из него, – нет. И мы приносим ее Богу в жертву, в знак любви и благоговения.
Огонек свечи – это напоминание о свете в наше темное время; о свете, который необходимо иметь, беречь и передавать другим. Свеча символизирует также наши светлые помыслы, чистые мысли, чистый ум, – ту чистоту и ясность, которой мы должны обладать. «Так же, как тает свеча, пусть тают и мои пороки, мои страсти, – говорим мы. – И так же внезапно, как огарок убирается с подсвечника, Господь «уберет» и меня. Моя земная жизнь так же внезапно погаснет однажды».
Некоторые специально смотрят, продолжает ли их свеча гореть или ее уже убрали. Это неважно. Что нужно, мы сделали – поставили свечку, принесли жертву Богу. Важно другое: горит ли этот огонек в нашем сердце. И продолжит ли гореть после Божественной литургии, освещая всю нашу жизнь.
Как бы долго ни стояла твоя свеча на подсвечнике – если в тебе не горит огонь веры и благоговения перед Богом, все остальное превращается в пустую формальность.
Когда ставишь свечку, хорошо молиться. И конечно, не нужно стараться поставить как можно больше свечей – ведь дело не в количестве, а в том, насколько горяча наша вера, насколько сердце участвует в том, что мы делаем. Один человек может поставить всего одну свечу за живых и одну за усопших, и эти две свечи трогают сердце Господа.
Другой же ставит больше свечек – и Бог так же тронут. А кто-то зажигает целый пук свечей – и никакого результата. Здесь все делают по-разному, в зависимости от того, что человек чувствует. Пусть наша молитва при этом будет такой: «Господи Иисусе Христе, помилуй раба Твоего!», или: «Упокой души рабов Твоих» – в зависимости от того, живы или умерли те, о ком мы молимся.
Так же хорошо будет, если, войдя в храм и поставив свечи, мы найдем себе место, где в продолжение всей Божественной литургии будем сосредоточенно молиться. У некоторых входит в привычку разговаривать во время литургии – а это очень серьезный грех. Преподобный Серафим Саровский учит: «Пребывая на литургии, все время, пока ты в храме, твори про себя Иисусову молитву». Больше ничего. Можно молиться и другими словами. «Господи Иисусе Христе, помилуй меня. Я вхожу в Твой храм, и сейчас все постороннее меня не интересует». Разговоры, дела – все это будет потом, когда выйдем из храма.
А умом где ты была на литургии?
Когда я был маленьким, старец Иаков ввел меня в алтарь (это было в Эвбее в 1970 году) и сказал:
– Дитя мое, сейчас ты увидишь, как трудно мне служить Божественную литургию, когда бесы изо всех сил стараются рассеять мое внимание, скручивают меня веревками, которые вижу только я, делают так, чтобы я споткнулся и не мог сосредоточиться на молитве. Но каждый раз, когда это происходит, я молюсь святому Давиду Эвбейскому, и он приходит ко мне и садится рядом. В эти моменты я отхожу от Престола, а люди не понимают, что происходит, почему я так делаю. Но как можно, дитя мое, продолжать служить, когда рядом святой Давид?
Помню, этот рассказ произвел на меня большое впечатление, не забываю я его и до сих пор.
Так же и святой Николай Планас при совершении Божественной литургии видел, кто из присутствующих в храме действительно находится на литургии, а кто – нет. Можно телесно присутствовать в храме, а душой находиться в другом месте. И святой Николай это видел. Видел, как большинство людей заняты исключительно какими-то предметами в храме – мебелью, иконостасом, – или тем, что происходит в алтаре. А кроме того, ему была открыта душа каждого, кто молился; видел он и ангелов, и демонов, и даже Самого Господа.
Как-то раз святой Николай совершал каждение во время службы – может быть, вы слышали об этом случае. Итак, он покадил перед одной женщиной, потом покадил рядом с ней, где никого не было, потом прошел мимо другой женщины, не покадив, и продолжил дальше. Когда литургия закончилась, эта вторая женщина подошла к нему расстроенная и сказала:
– Отче, ты, наверное, нарочно так сделал: покадил перед всеми, кроме меня. Даже то место, где никого не было, ты покадил, а меня – нет. Почему ты так сделал?
И святой Николай ответил:
– Дитя мое, я не видел тебя на Божественной литургии. Правда. Ты была?
– Отче, да как же я не была! Я тебе говорю о том, что сейчас, на литургии, случилось.
– А скажи, умом где ты была? Не с твоими козочками?
Все это происходило давным-давно, когда в Плаке, самом старом районе Афин, где служил святой Николай, люди держали домашний скот. И вот эта женщина, стоя в храме, думала про своих коз: как они пасутся, что нужно будет делать с ними вечером и тому подобное.
И она сказала святому Николаю:
– А, да, когда ты проходил мимо, я немножко про них подумала.
– Вот потому я тебя и не увидел, – ответил ей святой.
– Ну, хорошо, а почему ты покадил пустое место рядом со мной?
– На этом месте обычно молится твоя соседка (тут святой назвал имя). Сегодня она дома, лежит больная и думает: «Если бы я могла сейчас попасть на литургию! Как было бы хорошо!» И я ясно увидел ее на этом месте – как если бы она и вправду была с нами.
В момент богослужения священник – другой человек
Этот случай и нас заставляет задуматься. Бог все видит – и когда мы в храме, тоже. А мы-то думаем, что Он не видит ничего. Неужели? От людей мы, люди, можем спрятаться, а от Бога – нет, даже в храме, даже на литургии. Снова приведу слова преподобного Серафима Саровского: когда во время литургии мы смотрим на икону, или на лампады, или на священника – делать это следует, сосредотачиваясь не на том, что мы видим, а на своих душевных переживаниях, мыслях, которые появляются при виде священника или иконы.
И смотреть на священника во время литургии следует с благоговением и уважением. Это относится и к нам самим, священникам, и к вам, мирянам. Священнику во время богослужения – уважение, благоговение и любовь. Потому что в этот момент священник – другой человек; не тот, кто в течение недели может водить машину, ходить по магазинам, отвозить детей в школу.
В момент Божественной литургии он – нечто иное. Он – словно ангел. По сути, Сам Господь совершает литургию. Вспомним слова из богослужения: «Ты Тот, Кто приносит и Кого приносят, Тот, Кто приемлет, и Тот, Кого раздают».
Я, священник, видимо совершаю Божественную литургию, но через меня ее совершает Христос. Потому священник и служит литургию в полном облачении: его облачение – это одеяние Христа; и именно так мы все будем одеты в жизни вечной.
Поэтому, каким бы человеком ни был священник, будем относиться к нему с большим благоговением и уважением. Ведь как бы вы все ни молились, хлеб и вино не претворятся в Тело и Кровь. А от молитвы одного лишь священника, каким бы грешником он ни был, – претворятся. Только за одно это священника следует уважать и любить.
«Как мы, ангелы, можем поправлять священника»
Как-то я читал историю про одного священника. Он был человеком святой жизни и даже видел ангелов, когда служил литургию. Но по своей простоте он допускал ошибку в одной ектении.
Однажды на храмовый праздник к нему приехал архиерей. Он услышал, что батюшка произносит ектению с ошибкой, и сказал:
– Отче, ты не так говоришь. Смотри, как надо, – и поправил его.
– Ваше высокопреосвященство, простите! Я не знал!
Архиерей уехал. И когда в следующий раз этот священник служил литургию, он снова увидел ангелов. В этот раз он произнес все правильно, и ангелы обрадовались и сказали ему:
– Отче, молодец! Ты так замечательно сказал сейчас ектению – как надо!
– Ангелы святые, – обратился к ним батюшка, – я столько времени вижу вас на богослужениях, столько раз вы приходили ко мне и ни разу ничего не сказали о моей ошибке! Только владыка указал мне на нее.
Тогда один из ангелов сказал в ответ:
– Отче, как мы, ангелы, можем поправлять священника? Разве у нас есть такое право – указывать священнику на ошибку? Нет, это не в нашей власти.
Мне очень понравился этот рассказ. А мы что делаем? Да каждый, выходя из храма, тут же начинает всех обсуждать, комментировать, делать замечания… Поэтому священник и прячет лицо – например, во время Малого входа, когда появляется на амвоне с Евангелием в руках. Он держит Евангелие так, чтобы видеть Одного Христа. Ведь Евангелие – это слова Христовы.
А когда мы выходим на Великий вход, то держим перед собой Святые Дары. Почему? Тем самым священник словно говорит молящимся: «Не смотрите на меня, не смотрите на мое лицо, не смотрите, как я иду, – смотрите на Господа». Потому и поется в этот момент: «Царя всех подымем». Потому что перед нами – Сам Господь, Иисус Христос. Это Он идет, Он – говорит, Он приносит Себя в жертву, Он – всё во всех.
Это очень важный момент, когда священник поворачивается к молящимся и благословляет их, говоря «Мир всем» (или какие-то другие слова). Преподобный Исидор Пелусиот учит, что это благословение – благословение Самого Христа.
Когда священник благословляет – тебя благословляет рука Христа. Потому что это последнее, что Он сделал, находясь на земле.
Что вы нарисуете, если вам предложат изобразить последние секунды пребывания Христа на земле? Вознесение, и при этом – Христос благословляет Своих учеников. Вы изобразите благословение.
Вот почему в тот момент, когда священник благословляет молящихся, их благословляет Христос. Вот почему в этот момент мы наклоняем голову: тем самым мы подтверждаем свое желание получить благословение от Христа, чтобы оно проникло к нам в душу, ощутить его всем сердцем.
Какой свет увидел турок Ахмед
Из жития святого Ахмеда (турка, принявшего христианство и позднее – мученическую смерть за Христа) мы знаем, что когда он впервые попал на богослужение в православной церкви, еще не будучи христианином, то увидел, как от пальцев Патриарха изошли лучи, осветив молящихся – всех, кроме него, Ахмеда. И когда литургия закончилась, он подошел к Патриарху и спросил его:
– Почему, отче, когда ты благословлял народ, свет воссиял над всеми, кроме меня?
И Патриарх ответил:
– Потому, дитя мое, что ты некрещеный, не христианин.
– Тогда я тоже хочу быть христианином, хочу креститься, чтобы этот свет осветил и меня, мое сердце! Ведь я видел его! А ты, отче, тоже видишь этот свет?
– Дитя мое, Бог сподобил тебя увидеть этот свет, чтобы твоя душа изменилась. Я его не видел. А то, что увидел ты, – твой личный опыт и истинное свидетельство.
И святой Ахмед стал христианином, а затем исповедал свою веру и принял мученическую смерть за Христа. Теперь мы почитаем его в лике святых – турка, в прошлом мусульманина.
Если он праведник, а ты его осуждаешь, то сгоришь
Все это я говорю вам для того, чтобы время от времени мы не забывались и не обсуждали священников во время литургии, а относились к ним с любовью, уважением и благоговением.
Священники – тоже люди. Нам совсем не просто сосредоточиться во время богослужения, мы прилагаем для этого усилия. Знаете пример с угольком? Священник – как уголек, который лучше не трогать. Почему? Если уголек горячий, он обожжет, а если холодный – испачкает. Так же и священник: если он праведник, а ты его осуждаешь, то сгоришь; а если он действительно достоин осуждения – то просто испачкаешься. Не твое дело судить священнослужителей.
К одному подвижнику в скит приходил священник – служить Божественную литургию. И вот однажды кто-то сказал этому подвижнику: «Ты вот приглашаешь его у тебя служить, а знаешь, что он наделал? То-то и то-то!» – «Правда? – возмутился подвижник. – Всё, больше не буду его звать! Я-то думал, он – праведник!» И вот, когда священник пришел в скит и постучал в ворота, подвижник ему не открыл. Расстроенный, священник ушел.
А через некоторое время подвижник увидел сон: у золотого колодца стоит прокаженный и черпает воду. Золотым было и ведро, и ковш, даже цепь. И вот прокаженный говорит подвижнику: «Пей!» – «Ну нет! – отвечает подвижник. – Из рук прокаженного я пить не буду». И тогда он услышал голос Бога, который спросил его: «Дитя Мое, почему ты не пьешь?» – «Но этот человек – прокаженный!» – ответил подвижник. – «Разве ты не видишь – он только черпает воду! Колодец – из золота, ведро – тоже. Он не предлагает тебе ничего своего! Так и священник: он ничего не дает от себя, даже если болен проказой. Тебе всё дает Господь, Который чист и непорочен». Так ответил Бог тому подвижнику.
Каждение во время литургии символизирует молитву
Святое Причастие – это уникальное чудо, независимо от того, какой священник причащает.
Какой бы священник ни причащал, к кому бы мы ни встали в очередь на Причастие – все равно мы соединяемся со Христом, Который Один и Тот же.
Конечно, если служит несколько священников и один из них – твой духовник, желание причаститься именно у него понятно: это благоговение перед духовным отцом, любовь к нему. Но это не значит, что в разных Чашах – разное Причастие.
Каждение во время литургии символизирует молитву верующих. В Откровении говорится об ангелах, которые собирают молитвы христиан и относят их к Богу. Как поется на вечерне: «Да исправится молитва моя яко кадило пред Тобою». Молитва – это ладан, аромат которого возносится на Небо.
Когда меня рукополагали, владыка привел мне прекрасный пример про ладан и угольки в кадиле. Он сказал: «Отче, сейчас ты – ароматный ладан. Вспомни, как пахнет ладан, привезенный с Афона, – он благоухает. Но чтобы это благоухание распространилось, – продолжил владыка, – необходимо поместить его на горящий уголек. Так и в жизни: для того, чтобы наша душа начала благоухать подобно ладану, нужно пройти через огонь испытаний и искушений. Для того и попускает их Бог – чтобы ладан начал благоухать, чтобы заблагоухала молитва, благодать Святого Духа. Ведь уголь – это огнь Божества, Которое вошло в утробу Пресвятой Богородицы, не опалив Ее. И кадило символизирует именно утробу Божией Матери. Уголь – это Божество, а ладан – благоухание Святого Духа. Которое распространилось по всему миру».
Да, существуют такие символичные толкования. Их приводят и святые отцы. При этом литургия – не символичное событие. Это событие истинное, реальное. Толкования просто помогают нашей душе постичь смысл Таинства, поэтому ничего плохого здесь нет.
И когда совершается каждение, Церковь словно говорит каждому из нас: «Ты – образ Божий. Принимаешь ли ты это?» И мы наклоняем голову, признавая себя образом Божиим, сотворенным по подобию Божию. Изначально, по уставу, каждение совершается лишь перед иконами, но так как мы тоже несем в себе Божественный отпечаток, священник кадит и перед нами.
На иконе пред нами – человек-победитель
Во время литургии освящается наше зрение – когда мы смотрим на иконы, священников или тех, кто благоговейно молится рядом; освящается осязание и слух. И когда смотришь на икону, важно понимать не то, в какой технике она выполнена, кто автор, какого она времени, какой школы – критской, византийской и т.д. Важно понимать, чтó нам может сказать святой, который здесь изображен. Ведь пред нами – человек-победитель. Он победил мир, его ценности, победил свои страхи и страсти, и теперь он – святой. Значит, и у меня есть шанс, я не один в этом мире.
Я смотрю на иконы святых мучениц Марины, Параскевы, святого апостола Андрея и стараюсь подражать им в своей жизни. Это очень утешает и поддерживает. Потому у нас в Церкви и есть иконы – чтобы мы получали утешение и вдохновение в житейской борьбе, укреплялись в вере.
Знаете, как болгары стали христианами? Благодаря иконе. Святой Мефодий показал царю Борису икону Страшного суда, которая просто поразила болгарского правителя. Увидев Страшный суд, он был так потрясен, что пожелал немедленно принять христианство и крестить весь болгарский народ.
А старец Порфирий (Кавсокаливит), когда ехал однажды в чьем-то автомобиле, увидел на переднем стекле небольшую иконку. Она вовсе не была произведением искусства – просто хорошая икона. И старец сказал:
– Эта маленькая икона написана с большой молитвой.
Он не знал автора этой иконы, но увидел главное – потому что иконы изливают на наши души благодать. Есть иконы, на которые хочется смотреть снова и снова, потому что они трогают сердце и будто пробуждают что-то в нашей душе. И это – великая тайна Божественной благодати, которая проникает даже в природу и неодушевленные предметы, окружающие нас.
Когда священник вынимает частицы, в них действительно – вся наша жизнь
В церкви освящается наш слух – мы слушаем святое Евангелие. Это величайшая милость к нам, потому что при чтении Евангелия очищается ум, врачуются страсти, услаждается сердце и прибавляются силы. Подумать только: для того, чтобы обрести слово Божие, не надо потеть, корпеть, рыть землю. Всё уже готово. Это – дар. Великий дар – слышать слово Божие. Великий дар – Евангелие в каждом доме. А приходим в храм – и там звучит слово Божие. Потому и говорится: «Рече Господь», т.е. «Сказал Господь». И мы слушаем о жизни Господа Иисуса Христа, слушаем Его слова, проникающие в душу.
Что в алтаре находится на Святом Престоле? Только Чаша и Евангелие. Только Сам Христос. И очень хорошо поступают те, кто накануне вечером смотрит евангельский текст, который будет звучать на литургии. Потому что во время богослужения картина меняется очень быстро, и на то, чтобы как следует вникнуть в евангельский текст, не остается времени. Поэтому хорошо подготовиться заранее.
Хотелось бы посоветовать вам, а в первую очередь – самому себе, во время Херувимской песни не думать ни о чем, кроме Христа и предстоящей страшной Жертвы во время Евхаристии.
В этот час мы уподобляемся Херувимам и Серафимам, поэтому и наши чувства, наши мысли должны быть только о Христе, Который готовится принести Себя в жертву. Пусть именно это на данный момент будет нашей целью, желанием и стремлением.
Поэтому в ектении, которая звучит после чтения Евангелия, и говорится: «Рцем (т.е. скажем) вси от всея души, и от всего помышления нашего рцем». То есть будем думать всем сердцем и душой о Таинстве, которое вот-вот произойдет. Как говорил блаженный старец Иаков Цаликис: «Если бы мы смогли увидеть, что происходит во время Божественной литургии, то выбежали бы вон из храма – от страха. И больше не вошли». Миллионы ангелов и архангелов обступают в эти мгновения храм, а мы, ничего не понимая, думаем, что находимся в самом обычном месте, где просто собрались для молитвы вместе с другими людьми. А Христос в этот час входит в святой город, чтобы принести Себя в жертву. Входит в сопровождении множества ангелов, держа в руках нашу жизнь.
Когда священник выходит на солею с дискосом, на дискосе находится Агнец, центральная часть Агничной просфоры, а рядом лежат вынутые частицы – в память Пресвятой Богородицы, ангельских чинов, всех святых и святого, чей день сегодня празднуется. А перед Агнцем, перед той частью просфоры, которая скоро станет Телом Христовым, лежат частицы, вынутые за живых и усопших. То есть когда священник вынимает эти частицы, в них действительно – вся наша жизнь. В этих крошках – вся наша жизнь, со всеми проблемами, жизнь всех людей.
После этого священник уносит дискос обратно в алтарь. Таким образом мы словно говорим: «Господи, я взял в свои руки мир и теперь возвращаю его Тебе для освящения». И Господь принимает дар, который мы Ему предлагаем, а нам дает самое драгоценное из всего, что может дать, – Своего Сына. Снова и снова Бог приходит на землю, Дары претворяются в Тело и Кровь Христовы, а мы вкушаем Святое Причастие.