В Москве на Красной Площади прошла очередная акция "2 гвоздики для товарища Сталина".

Сталина отпевала вся Россия!

   65 лет тому назад 5 марта 1953 года не без помощи сподвижников скончался советский лидер…

   Автор: Протодиакон Владимир Василик, доктор исторических наук, кандидат филологических наук, кандидат богословия, доцент Института истории Санкт-Петербургского государственного университета, член Синодальной богослужебной комиссии

   65 лет тому назад скончался Иосиф Виссарионович Сталин. С юридической точки зрения, его смерть явилась естественной. Но с точки зрения целого ряда прямых и косвенных исторических фактов, вряд ли она была таковой. Есть убедительная версия, что ему помогли умереть его сподвижники, которым он заявил: Вы устарели. И Я вас заменю.

   Как показывают исследования ряда ученых, в 51-52 гг. Сталин искал выход из проблем, создаваемых партийной командной административной системой. Он подумывал о ротации кадров, о приводе новых людей, таких как Леонид Ильич Брежнев, подумывал о том, чтобы отдать значительную часть полномочий Советам народных депутатов, чего не простила ему партократия. Она в начале его убила, а потом опозорила и перешла в руки партийного интернационалиста Никиты Сергеевича Хрущева, который стал развязывать революции по всему земному шару и едва не ввергнул мир в огонь ядерной войны. На что никогда не пошел бы мудрый Иосиф Виссарионович Сталин, который ограничивал геополитические интересы Советского Союза его ближайшими окрестностями и границами.

   Как отметил владыка Тихон (Шевкунов), Иосиф Виссарионович является фигурой трагической, и добавим - великой. Фигурой масштаба Иоанна Грозного и Иоанна III. В современном сознании чаще всего с ним связывают репрессии и гонения на Церковь. Но отметим следующее: огромный масштаб репрессий 37-38гг. связан отнюдь не со Сталиным, который мыслил ограниченной спецоперацией против ленинской гвардии, а с интересами той же самой партократии, карательных органов и с устремлением троцкистов отвести удар от себя и, наконец, с низменными чувствами некоторых граждан, которые решали свои жилищные, служебные и личные проблемы. Как кто-то справедливо отметил: разве Сталин написал несколько миллионов доносов? Отнюдь нет. В ряде случаев никто иной, как Сталин и Берия остановили машину террора. Стоит вспомнить грозное предупреждение Сталина Хрущеву, когда тот потребовал завышенных цифр для расстрела: Уймись, дурак!

   Сталин не мешал гонениям на Церковь. С другой стороны, мы от него не слышали ничего подобного тому, что провозглашал Ленин относительно «игры с Боженькой» и так далее. Не хочется даже упоминать этих гнусных фраз. Сталин не был агрессивным атеистом, как Ленин, Троцкий, Ярославский и прочие, склонные к извращенным издевательствам над Православием. Он не мешал, занимая позицию Пилата - умывал руки. Но в ряде случаев он вмешивался, как в деле с Покровским собором, храмом Василия Блаженного, когда он дал по рукам Кагановичу: «Лазарь, поставь на место!» Так в случае с арестом местоблюстителя Сергия, который он остановил. И не забудем, что никто иной, как Иосиф Виссарионович Сталин восстанавливал разгромленную Церковь в 1943 году и принял как данность открытие храмов на оккупированной немцами территории. В этом его великий личный вклад в сохранение Православия. Этот вклад был исследован такими историками, как Ольга Юрьевна Васильева, Алексей Константинович Светозарский, Михаил Витальевич Шкаровский и другие.

   Говоря о теме сталинского правления, нельзя не вспомнить о спасении и сохранении развития великой русской классической культуры. Если некоторые предлагали выкинуть Пушкина из школьной программы, то Сталин наоборот широко отпраздновал юбилей со дня его гибели и внедрил имя великого поэта в русское сознание, а его произведения - в школьную программу. Сталин стоит у истоков советской и российской фундаментальной науки, военно-промышленного комплекса. Именно он стоит у истоков ядерного проекта и создания советской атомной бомбы, благодаря которой мы до сих пор существуем. Безусловно, с именем Сталина связана победа в Великой Отечественной войне и небывалое величие исторической России под видом Советского Союза. Можно сколь угодно говорить об ошибках Сталина в предвоенный и начальный периоды войны, но армией он руководил не по глобусу, как беззастенчиво врал Хрущев. Сталин знал фронты вплоть до дивизий, а в ряде случаев и до полков. Как руководитель он проявил невероятную работоспособность, волю и мужество, в том числе в роковые дни осени-зимы 1941 года, когда не сдвинулся с Москвы и взял на себя тяжелейшую ответственность за спасение гибнущей страны. И, без преувеличения, в ряду маршалов Победы следует числить Иосифа Виссарионовича Сталина.

   Итак, великие грехи и великие достижения. У нас есть свидетельство, возможно, нуждающееся в проверке и в то же время, по-видимому, вероятное: Сталин незадолго до смерти исповедовался перед митрополитом Николаем (Ярушевичем). Возможно, исповедь была страшной, но она была принята. Его отпевали, причем отпевала вся Россия. И при его кончине, как сказал Патриарх Алексий, упразднилась великая нравственная сила. Да, это была действительно сила, к сожалению, в свое время, отошедшая от Бога и неизвестно, пришедшая ли к Нему в конце. Но, тем не менее, то, что защищал Сталин - это идея великого государства Российского, справедливости и правды, если не Божией, то человеческой. Но это отнюдь не противоречит Евангельским заповедям. К нему вполне применимы слова Пушкина в «Борисе Годунове»:

Своих царей великих поминают

За их труды, за славу, за добро -

А за грехи, за темные деянья

Спасителя смиренно умоляют.

   Источник: http://ruskline.ru/news_rl/2018/03/05/stalina_otpevala_vsya_rossiya/

Они пришли убивать

В чем не прав школьник Николай Десятниченко?

   Автор: Андрей Сидорчик

   Преступления вермахта против мирного населения СССР — это не повод для ненависти к современным немцам. Но это повод никогда и ни при каких обстоятельствах не уравнивать солдат вермахта и бойцов Красной армии.

   Старшеклассник новоуренгойской гимназии № 1 Николай Десятниченко, вероятно, сам того не желая, превратился во всероссийскую знаменитость. Выступление российского школьника в бундестаге вызвало скандал и острейшую полемику, связанную с темой восприятия Великой Отечественной войны и отношения к ней.

«Могилы невинно погибших»: что говорил российский школьник в бундестаге?

   19 ноября в Германии ежегодно отмечается День скорби в память о жертвах войн и государственного насилия. В 2017 году к этой дате школьники из гимназии Нового Уренгоя и гимназии имени Фридриха из немецкого города Касселя совместно изучали биографии участников войны. Немецкие школьники занимались советскими гражданами, россияне — немцами.

   В бундестаге подростки зачитывали свои доклады перед немецкими депутатами. Двухминутное выступление Николая Десятниченко было посвящено солдату вермахта Георгу Йоханну Рау,который участвовал в Сталинградской битве. То, как был подан рассказ о его судьбе, и вызвало взрыв эмоций.

   «Здравствуйте! Меня зовут Десятниченко Николай, я учусь в гимназии города Новый Уренгой. Мне предложили поучаствовать в проекте, посвященном солдатам, погибшим во время Второй мировой войны. Это меня очень заинтересовало, так как я с детства увлекаюсь историей и культурой и своей страны, и Германии. Я сразу начал искать соответствующую информацию, сначала посетил городской архив и библиотеку, затем пытался найти истории немецких солдат в интернете и других источниках. Однако позже в сотрудничестве с Народным союзом Германии по уходу за военными захоронениями я узнал и подробно изучил биографию Георга Йоханна Рау.

   Он родился 17.01.1922 под Зигмариненом в многодетной семье. На фронт Георг ушел в чине ефрейтора и сражался в качестве солдата ПВО в Сталинградской битве 1942-1943 годов. Георг был одним из 250 тысяч немецких солдат, которые были окружены советской армией в так называемом Сталинградском котле. После прекращения боёв он попал в лагерь для военнопленных. Только 6 тысяч из этих военнопленных вернулись домой. Георга среди них не было. Долгое время родные солдата считали его пропавшим без вести. Лишь в прошлом году семья Георга получила информацию о том, что солдат умер от тяжелых условий плена 17 марта 1943 года в Бекетовке. Возможно, он был похоронен среди 2006 солдат близ лагеря.

   История Георга и работа над проектом тронула меня и подтолкнула на посещение захоронения солдат вермахта близ Копейска. Это чрезвычайно огорчило меня, поскольку я увидел могилы невинно погибших людей, среди которых многие хотели жить мирно и не желали воевать. Они испытывали невероятные трудности во время войны, о которых мне рассказывал мой прадедушка: участник войны, который был командиром стрелковой роты. Правда, воевал он недолго, так как был тяжело ранен.

   Отто фон Бисмарк сказал: „Всякий, кто заглянул в стекленеющие глаза солдата, умирающего на поле боя, хорошо подумает, прежде чем начать войну“. Я искренне надеюсь, что на всей Земле восторжествует здравый смысл, и мир больше никогда не увидит войн. Спасибо за внимание», — сказал школьник в своем выступлении.

Немецкое лукавство: как «примирение над могилами» корректирует историю

   Родители и учителя старшеклассника поспешили сообщить, что его доклад был сильно сокращен, из-за чего некоторые положения стали выглядеть довольно неоднозначно.

   Давать оценки школьнику нет смысла, тем более что это сделали и без нас. Но есть вещи принципиальные, с которыми нельзя согласиться просто потому, что они не соответствуют исторической правде.

   Народный союз Германии по уходу за военными захоронениями существует с 1919 года. Его официальный лозунг звучит так: «Примирение над могилами — работа во имя мира».

   На первый взгляд, организация выполняет чрезвычайно благородную миссию. Но в случае со школьными (да и с другими молодежными) проектами наблюдается серьезный изъян.

   Как известно, сейчас активно продвигается концепция, которая возлагает равную вину за Вторую мировую войну на гитлеровскую Германию и Советский Союз. Вольно или невольно, но проект, в котором участвовал Николай Десятниченко и другие школьники из Нового Уренгоя, тоже оказался в русле этой линии.

   Упоминание о прадедушке, офицере Красной армии, которого школьники ставит в один ряд с солдатом вермахта, приводит к мысли: и советские, и немецкие солдаты в одинаковой степени были жертвами этой войны.

   Это совершенно не так. Для начала нужно вспомнить: на рассвете 22 июня 1941 года немецкие самолеты сбросили бомбы на советские города, а не наоборот. Нацистская Германия вторглась на территорию Советского Союза, неся смерть и разрушения.

План «Ост»: зачем на самом деле вермахт вторгся в СССР

   Это не было вторжение ради нейтрализации геополитического противника. Речь шла о колонизации и германизации захваченных территорий на основе расовой доктрины и концепции «жизненного пространства». Цели и задачи подобного рода были сформулированы в так называемом генеральном плане «Ост», который должен был быть реализован в течение 30 лет после победы Третьего рейха над СССР.

   На захваченных территориях планировалось полностью уничтожить еврейское население и значительно сократить славянское за счет частичного истребления и частичного выселения в Сибирь. Часть этнически близких народов предполагалось подвергнуть «онемечиванию»: в первую очередь это касалось литовцев, латышей и эстонцев.

   Ни Гитлер, ни другие лидеры Третьего рейха никогда не скрывали, какая именно судьба уготована тем, кто проживал на оккупированных территориях.

«Мы будем прилично относиться и к этим человеческим животным»

   Вот, например, что в одной из своих речей говорил Генрих Гиммлер: «Мы должны... вести себя по-товарищески по отношению к людям одной с нами крови и более ни с кем. Меня ни в малейшей степени не интересует судьба русского или чеха. Мы возьмём от других наций ту здоровую кровь нашего типа, которую они смогут нам дать. Если в этом явится необходимость, мы прибегнем к отбиранию у них детей и воспитанию их в нашей среде. Живут ли другие народы в благоденствии или они издыхают от голода, интересует меня лишь постольку, поскольку они нужны как рабы для нашей культуры, в ином смысле это меня не интересует. Погибнут или нет от изнурения при создании противотанкового рва 10000 русских баб, интересует меня лишь в том отношении, готов ли для Германии противотанковый ров... Если кто-нибудь придёт и скажет мне: „Я не могу сделать противотанковый ров с помощью женщин и детей, это бесчеловечно, это их погубит“, — то я отвечу ему: „Вы убийца людей вашей крови, так как, если этот ров не будет закончен, то германские солдаты погибнут, а они сыновья германских матерей“. Известно, что такое славяне. Славянин никогда не был способен сконструировать что-либо. Славяне — смешанный народ на основе низшей расы с каплями нашей крови, не способный к поддержанию порядка и к самоуправлению. Этот низкокачественный человеческий материал сегодня так же не способен поддерживать порядок, как не был способен 700 или 800 лет назад, когда эти люди призывали варягов, когда они приглашали Рюриков. Мы, немцы, единственные в мире, кто хорошо относится к животным. Мы будем прилично относиться и к этим человеческим животным. Однако было бы преступлением перед собственной кровью заботиться о них и внушать им какие бы то ни было идеалы и тем самым ещё больше затруднять нашим детям и внукам обращение с ними».

Приказ Кейтеля: как вермахту разрешили уничтожать мирное население

   Разумеется, проще всего сказать, что человеконенавистнические тезисы вождей Третьего рейха не имеют отношения к рядовым солдатам вермахта.

   Но вот приказ за подписью начальника верховного командования вермахта Вильгельма Кейтеля от 13 мая 1941 года «О применении военной подсудности в районе „Барбаросса“ и об особых мерах войск».

   В документе, принятом за месяц до нападения на СССР, судебная власть в отношении местного населения передавалась в руки офицеров уровня командиров батальонов и рот, которые имели полное право как расстреливать лиц, заподозренных в партизанских действиях, так и по своему усмотрению уничтожать всех жителей того или иного населенного пункта.

   Важнее всего в этом приказе раздел «Отношение к преступлениям, совершенным военнослужащими и обслуживающим персоналом по отношению к местному населению». Он стоит того, чтобы привести его полностью:

   «1. Возбуждение преследования за действия, совершенные военнослужащими и обслуживающим персоналом по отношению к враждебным гражданским лицам, не является обязательным даже в тех случаях, когда эти действия одновременно составляют воинское преступление или проступок.

   2. При обсуждении подобных действий необходимо в каждой стадии процесса учитывать, что поражение Германии в 1918 г., последовавший за ним период страданий германского народа, а также борьба против национал-социализма, потребовавшая бесчисленных кровавых жертв, являлись результатом большевистского влияния, чего ни один немец не забыл.

   3. Поэтому судебный начальник должен тщательно разобраться, необходимо ли в подобных случаях возбуждение дисциплинарного или судебного преследования. Судебный начальник предписывает судебное рассмотрение дела лишь в том случае, если это требуется по соображениям поддержания воинской дисциплины и обеспечения безопасности войск. Это относится к тяжелым проступкам, связанным с половой распущенностью, с проявлением преступных наклонностей, или к проступкам, могущим привести к разложению войск. Не подлежат, как правило, смягчению приговоры за бессмысленное уничтожение помещений и запасов или других трофеев во вред собственным войскам.

   Предложение о привлечении к уголовной ответственности в каждом случае должно исходить за подписью судебного начальника.

   4. При осуждении предлагается чрезвычайно критически относиться к показаниям враждебных гражданских лиц».

Политика истребления

   Если говорить коротко, то данный документ де-факто освобождает немецких солдат от ответственности за преступления против мирного населения на оккупированных территориях Советского Союза. Единственное, за что солдату вермахта грозило неотвратимое наказание, — это присвоение захваченных ценностей. Убивать советских граждан — пожалуйста, воровать у фюрера — ни-ни.

   Этот документ — только один из целого массива аналогичных директив, развязывавших руки солдатам и офицерам Третьего рейха.

   Каков результат? Потери СССР в Великой Отечественной войне уточняются и подсчитываются до сих пор. Согласно данным, которые к семидесятилетию Победы обнародовало управление Минобороны России по увековечиванию памяти погибших при защите Отечества, общие потери составили 26,6 миллиона человек. Из них, по разным оценкам, от 9 до 11,6 млн приходится на военнослужащих. Потери мирного населения СССР составили около 14 миллионов человек.

   Из 14 миллионов почти 7,5 миллиона были истреблены в результате непосредственно боевых действий, бомбардировок, артобстрелов, а также стали жертвами систематически проводившихся карательных операций. Еще более 4 миллионов стали жертвами гуманитарной катастрофы: голода, эпидемий, отсутствия медицинской помощи. Более 2 миллионов погибли на принудительных работах на оккупированных территориях и в Германии.

   На Нюрнбергском процессе было озвучено число жертв блокады Ленинграда: 630 тысяч человек. По оценкам ряда современных исследователей, в действительности погибло более миллиона мирных жителей.

   Ленинград в тисках блокады держали подразделения вермахта, состоявшие из тех, кого российский школьник Николай Десятниченко назвал «невинно погибшими людьми».

   Жертвами бомбардировки Сталинграда в один только день 23 августа 1942 года, по самым приблизительным подсчетам, стали более 40 тысяч человек, в основном — мирных жителей. Эти жертвы имеют прямое отношение к солдатам вермахта, оказавшимся в плену после Сталинградской битвы.

«Русские санитарки лежали расстрелянными с оголенной грудью»: свидетельства солдат вермахта

   В материалах Нюрнбергского процесса хранятся документальные свидетельства преступлений против мирного населения СССР, совершенных военнослужащими вермахта.

   Из показаний пленного обер-ефрейтора 2-й роты 9-й танковой дивизии Арно Швагера: «При отступлении из Курска... мы получили приказ все оставляемые нами пункты сжигать. Если городское население отказывалось оставлять свои дома, то таких жителей запирали и сжигали вместе с домами...»

   Из показаний обер-ефрейтора 2-го авиапехотного полка 4-й авиапехотной дивизии Ле-Курте: «Кроме фотоснимков я выполнял и другие работы в свободное от работы время ради своего интереса... В ноябре 1942 года я принимал участие в расстреле 92 граждан. С апреля я принимал участие в расстреле 55 человек советских граждан, я их расстрелял... Кроме этого, я ещё участвовал в карательных экспедициях, где занимался поджогом домов. Всего мной было сожжено более 30 домов в разных деревнях. Я в составе карательной экспедиции приходил в деревню, заходил в дома и предупреждал население, чтобы из домов никто не выходил, дома будем жечь. Я поджигал дома, а если кто пытался спастись, то никто не выпускался из дома, я их загонял обратно в дом или расстреливал. Таким образом, мною было сожжено более 30 домов и 70 человек мирного населения, в основном старики, женщины, дети...»

   Из воспоминаний Ганса Прюдхоффа, военнослужащего 110-го танково-гренадерского полка 11-й танковой дивизии: «По дороге я видел пленных русских солдат, которых избивали прикладами за то, что они брали воду у местного населения... Немецкие офицеры били русских женщин палками, выгоняя на уличные работы. Детей этих женщин на время работы запирали в избу. Последнее, что оставалось у населения, уничтожалось, а людей просто выгоняли из собственного дома, потому что немецкие „культуртрегеры“ не могут жить под одной крышей с русскими недочеловеками. Зимой с 1942 на 1943 г. я видел сотни пленных русских солдат, расстрелянных у дорог. Русские санитарки лежали расстрелянными с оголенной грудью, с сорванной одеждой, с оголенной нижней частью тела... Могу добавить ругательства, которыми покрывали носители германской культуры эти женские тела: „Ты совсем не возбуждаешь! — Да нет, они уже остыли. — Тогда нужно поддать огоньку, и это дело снова подогреется“...»

   Свидетельства подобного рода можно продолжать до бесконечности. Это не повод для ненависти к современным немцам, которые неповинны в грехах своих предков. Но это повод никогда и ни при каких обстоятельствах не уравнивать солдат вермахта и бойцов Красной армии.

   Если эта простая мысль не доходит до педагогов, руководителей отделов образования разного уровня, идеологов партии власти и прочих лиц, отвечающих за воспитание подрастающего поколения, то им срочно нужно менять место работы.

Почему на самом деле умер Георг Йоханн Рау?

   И все-таки хотелось бы вернуться к трагической судьбе Георга Йоханна Рау. Потому что даже здесь, судя по всему, стараниями Народного союза Германии по уходу за военными захоронениями допущено грубейшее передергивание фактов.

   Нам сообщают, что «солдат умер от тяжелых условий плена 17 марта 1943 года в Бекетовке». Воображение рисует жуткую картину эксплуатации несчастного немецкого солдата мстительными советскими гражданами, в результате чего он и скончался.

    Но давайте посмотрим фактам в лицо. Формально Сталинградская битва завершилась 2 февраля 1943 года. Но «зачистка» и принятие в плен последних военнослужащих 6-й армии Паулюса продолжалось вплоть до 22 февраля 1943 года. Всего в период с 10 января по 22 февраля 1943 года в городской черте Сталинграда были взяты в плен 91 545 человек.

   Для размещения этой огромной массы людей был экстренно создан лагерь № 108 с центром в сталинградском рабочем посёлке Бекетовка.

   В плен попали люди, которые последние три месяца находились на грани голодной смерти, вызванной острейшим дефицитом продовольствия. Они были крайне истощены и нуждались в экстренной помощи.

   Для них делали все, что возможно. Однако не было у Советского Союза в 1943 году пятизвездочных отелей и «мишленовских» ресторанов для приема гостей города на Волге. Проблемой было накормить и вылечить мальчишек и девчонок, выживших в руинах Сталинграда. В блокаде оставался Ленинград. В тылу женщины и подростки делали снаряды, гранаты и автоматы для нужд фронта, получая скудный паек.

   Пленным солдатам Паулюса честно выделяли то, чем сами располагали. Несмотря на это, от последствий голодных месяцев окружения к июню 1943 года умерло 27 078 немецких солдат и офицеров. К этому же времени на излечении в госпиталях находились 35 099 пленных.

   Усилия советских медиков дали результаты: смертность снизилась в разы. С лета 1943 по начало 1949 года, когда состоялась массовая репатриация военнопленных в Германию, в лагере скончались по разным причинам 1777 человек.

   Последний факт: согласно показаниям немецких военнопленных, в последний период существования Сталинградского котла нормы выдачи хлеба в разных подразделениях колебались от 25 до 100 грамм в день.

   Норма хлеба, установленная во фронтовых лагерях военнопленных в соответствии с директивами Генштаба и НКВД, составляла 600 грамм ржаного хлеба в день.

   Для многих солдат армии Паулюса плен действительно стал избавлением. Георгу Йоханну Рау не повезло. Но «тяжелые условия плена» тут ни при чем.

   Источник: http://www.aif.ru/

Главные военные преступления фашистов в Сталинграде

   Автор: Иван Прошкин

   Недавнее выступление в Бундестаге школьника из Нового Уренгоя, рассказавшего о «невинно убиенных» солдатах Вермахта, кажется, видели уже все. Смысл слов молодого человека в том, что сами немецкие солдаты были ни в чем не виноваты, а несут ответственность исключительно руководители нацистской Германии и офицерство, которое гнало «несчастных» на убой. Подобные утверждения – абсолютная ложь, поскольку как во время, так и после Великой Отечественной войны выявлено и задокументировано огромное количество преступлений разной степени тяжести, совершенных немецкими вояками в СССР. Одним из свидетелей нечеловеческой жестокости Вермахта стал город-герой Сталинград.

Борьба с «низшей расой»

   Руководство гитлеровской Германии считало славян «низшей расой». За несколько месяцев до начала Великой Отечественной войны был выпущен указ об особой подсудности в районах операции «Барбаросса» против СССР. В документе прямо говорилось, что солдаты Вермахта освобождаются от ответственности за любые совершенные по отношению к местному населению или советским солдатам преступления.

   Оголтелая пропаганда «расовой неполноценности» славян вкупе с изданным приказом об особой подсудности должны были сделать из немецких солдат машины для убийств, не знающие жалости и сострадания к «унтерменшам». Этим и объясняется звериная жестокость, с которой Вермахт вел себя на оккупированной территории СССР. Потери гражданского населения Советского Союза составили около 14 миллионов человек. Немцы разрушили 1700 городов и более 70 тысяч деревень и сел.

Ад Сталинграда

   Самой «горячей» точкой Великой Отечественной войны стал Сталинград, где до начала боевых действий жили 450 тысяч человек. 23 августа 1942 года немецкая авиация совершила массированную атаку на город. За сутки непрерывных бомбежек было убито 90 тысяч человек, разрушено около 70% жилого фонда.

   Во время осенних боев немцам удалось занять Баррикадный, Тракторозаводский, Ворошиловский и другие районы Сталинграда, оттеснив советские войска на узкую полосу вдоль Волги. На захваченной территории солдаты Вермахта застали более 200 тысяч жителей. Немецкая администрация установила жестокий оккупационный режим.

   Сталинград, бывший купеческий Царицын, был довольно благополучным по советским меркам городом. Сразу же после начала оккупации немецкие солдаты бросились грабить местное население.

   Как признавался один из участников Сталинградской битвы лейтенант Аутергоф, немецкие солдаты грабили город так, как ни один другой до этого. Комендант Сталинграда генерал-майор Ленинг писал в одном из писем, что в одном из последних рейдов поживился 14 коврами, несколькими ящиками фарфоровой посуды и килограммами столового серебра.

   Немцы подвергли грабежу и общественные здания и квартиры. Солдаты Вермахта бесцеремонно вламывались в жилище и забирали все, что попадалось им под руку. Не гнушались даже детскими платьями и бельем. Задокументированные факты говорят о многих тысячах подобных преступлений, совершенных «невинно убиенными» гитлеровскими вояками.

Не люди, но звери

   Так, в октябре 1942 году немцы ворвались в квартиру рабочего завода «Красный Октябрь» Георгия Зотова. У него отобрали все оставшиеся в доме продукты питания, одежду и посуду. Рабочий попытался оказать сопротивление. За это его расстреляли вместе с матерью, женой и двумя детьми (3 и 7 лет).

   Людей грабили и на улицах. Так, в Баррикадном районе оккупанты напали на некую Инину Е.Д., сорвали с нее шубу и даже чулки с ног. Пытавшуюся убежать женщину несколько солдат до смерти забили прикладами. В октябре 1942 года двое немцев ограбили и избили молодую девушку с грудным ребенком. После этого их обоих расстреляли, а награбленные вещи поделили между собой.

   В определенной степени преступления немцев против гражданского населения мотивировались злобой. Оккупанты не ожидали столь упорного и героического сопротивления советских войск, а потому мстили и вымещали свою злобу на беззащитных горожанах.

   Жестоким репрессиям подверглись и оставшиеся в Сталинграде евреи, а также члены Коммунистической партии. Так, в районе завода «Красный Октябрь» фашисты расстреляли шесть мирных жителей, которые укрывали партизана.

   Отмечались и множественные факты зверских изнасилований жительниц города. Например, ноябре 1942 года трое солдат Вермахта прямо на глазах мужа и детей изнасиловали жену 25-го шофера 25-го строительного участка. Точное число изнасилований советских женщин в Сталинграде до сих пор неизвестно, однако совершенно точно ясно, что таких случаев было тысячи или даже десятки тысяч.

Участь военнопленных

   В сентябре 1942 года в селе Алексеевка рядом со Сталинградом немцы создали лагерь для советских военнопленных Дулаг-205. В соответствии с материалами государственной комиссии, приступившей к обследованию местности в феврале 1943 года, в лагере было замучено около пяти тысяч граждан СССР. По другим данным, в нем содержалось более шести тысяч человек, причем не только военнопленных, но и гражданских лиц из числа горожан.

   Живых в Дулаг-205 осталось только несколько сотен человек. Как установила комиссия. смертность в лагере от издевательств, голода и холода составляла от 50 до 60 человек в сутки.

Уничтоженный город

   Всего «невинно убиенные» немецкие солдаты уничтожили 85 школ, 107 детских садов, пять театров, шесть кинотеатров, библиотеки, все учебные заведения города, более 20 больниц и поликлиник, не менее 200 детских садов.

   Были полностью разрушены системы жизнеобеспечения города, уничтожена его транспортная система, не осталось магазинов и столовых. В начале сражения в городе насчитывалось в общей сложности 36 тысяч общественных и частных зданий. В феврале 1943 года их осталось не более тысячи.

Геноцид

   К окончанию битвы в городе осталось около 30 тысяч мирных жителей, из них семь – в Центральном районе. Все они ютились в нечеловеческих условиях. Ограбленные, избитые, замученные и изувеченные, голодные и замерзшие, они сполна хлебнули горькую чашу фашистской оккупации.

   По подсчетам историков, за время нахождения немцев в Сталинграде погибло не менее 40 тысяч горожан, более 50 тысяч (по другим 70) были угнаны на работу в Германию. Половина из них погибла по дороге. Но точной цифры замученных гитлеровцами жителей Сталинграда до сих пор нет.

   © Русская Семерка

   Источник: http://russian7.ru/

   Автор: Чуев Феликс Иванович

   Не позвонит Володя Солоухин. Никогда не позвонит. Его отпели в храме Христа Спасителя, и патриарх сказал речь. Умер Владимир Алексеевич в 1997-м, 4 апреля, как раз в день моего рождения.

   А ведь совсем незадолго позвонил, привычно окая:

   – Володя Солоухин это.

   Я собирался прийти к нему с бутылкой шотландского виски, потому что ему нравились слова из песни Вертинского:

   Как хорошо с приятелем вдвоем

   Сидеть и пить простой шотландский виски…

    «Простой шотландский виски»,- повторял он, со смехом выделяя «простой».

   Как-то он пригласил меня на дачу в Переделкино и говорит:

   – Я недавно был в Пориже и прикупил там одну коссетку, Вертинский, «Песня о Сталине». Думаю, кому подарить? Конечно, Феликсу!

   Мы тут же прокрутили «коссетку»:

   Чуть седой, как серебряный тополь,

   Он стоит, принимая парад.

   Сколько стоил ему Севастополь,

   Сколько стоил ему Сталинград!

   Удивительная песня. Тем более Вертинский, в эмиграции. У нас в стране-то понятно. В сороковые годы у каждого советского певца была «своя» песня о Сталине. Максим Дормидонтович Михайлов паровозным басом гудел:

   И смотрит с улыбкою Сталин,

   Советский простой человек.

   Великий Лемешев выводил бархатным тенором:

   Богатырь народ-герой советский

   Славит Сталина-отца.

   Без голоса, но с чувством пел Утесов:

   Так пять моряков умирали

   На крымской горящей земле,

   Но клятву матросскую Сталин

   Услышал в далеком Кремле.

   Бодро звенели голоса Бунчикова и Нечаева:

   Сталинской улыбкою согрета,

   Радуется наша детвора.

   А кто-то из знаменитых, «народных» певиц щемящим откровением французской матери едва не доводил слушателей до слез:

   И хоть вы не верите в Бога,

   Но все же я вам признаюсь:

   В своей комнатушке убогой

   За ваше здоровье молюсь.

   Так было. Но Вертинский, его-то кто «за хвост тянул»? А он, грассируя, выводил:

   Как высоко вознес он державу.

   Вождь советских народов – друзей,

   И какую всемирную славу

   Создал он для Отчизны своей!

   …Тот же взгляд. Те же речи простые.

   Так же скупы и мудры слова.

   Над военною картой России

   Поседела его голова.

   На даче Солоухина на стене – портреты последнего царя и царицы, фотография царской семьи. Мы не сходились во взглядах, скажем так, не во всем сходились, но это не мешало нам дружески общаться. Видимо, сказывалось то, что наши взгляды давно устоялись и состоялись, и каждый с уважением знал об этом.

   – Что ж ты с Николашкой Кровавым носишь кольцо? - спросил у него один из писателей в Доме литераторов, указывая на перстень, сделанный из царской золотой монеты с изображением самодержца.

   – Для кого Николашка, а для кого государь-император Николай Александрович,- поправил вопрошающего Солоухин. – И не такой уж он был кровавый, если разобраться. У Феликса тезка куда покровавее был, – подразумевал он, конечно, Феликса Дзержинского.

   Надо сказать, в ту пору так называемого застоя ему доставалось за убеждения, как, впрочем, и мне за свои. В 1972 году и его, и меня вызвали на заседание партийного бюро. Предлог сформулировал председательствующий Сергей Васильевич Смирнов: «партизанская уплата членских взносов». Дело было в том, что мы платили взносы не лучше и не хуже других поэтов: гонорары непостоянны и непредсказуемы по времени. А главная причина нашего «промывания» заключалась, конечно, в его монархизме и моем сталинизме. «Неспроста нас с тобой вдвоем вызвали»,- сказал я Солоухину. «Ох, неспроста, неспроста»,- согласился он. Мы поехали после бюро к нему на московскую квартиру, и он упоенно читал опубликованные за рубежом стихи Цветаевой:

   Белогвардейцы!

   Белые грузди армии русской!

   И еще:

   Вопрос, как громом грянет:

   Где вы были?

   Ответ, как громом, грянет:

   – На Дону!

   – Я к тебе давно присматриваюсь, - признался Владимир Алексеевич. – Сначала не относился серьезно, думаю: Сталин, Сталин… А потом смотрю: ты прав. Он, конечно, был монарх. Ты молодой, не помнишь. А я был в войну кремлевским курсантом и видел его довольно близко. Стою на часах, осень, благолепие, Иван Великий золотится… Выходит на крыльцо Иосиф Виссарьоныч. По леву руку- патриарх Всея Руси Алексий, по праву…

   – Молотов, наверно,- вставил я.

   – Митрополит Крутицкий и Коломенский, - не моргнув, поправил меня Солоухин. – А чего ты улыбаешься? Попов уважал. Сказывалось семинарское образование…

   В очередную встречу с Молотовым я рассказал ему об этом разговоре с Солоухиным, назвав его «один писатель». Вячеслав Михайлович посмеялся, догадавшись, конечно, кто это был, и в шутку спросил:

   – А этот писатель вас не заставляет молиться?

   Году в 1975-м я помогал Солоухину продать его машину - старый «газик». Этого видавшего виды «козла» купили мои знакомые грузины.

   – Попроси лишнюю тысчёнку, у них денег много, а мне пригодится, – сказал он.

   Грузины заплатили ему нормально, и мы еще несколько дней сидели за столом и, конечно, говорили о Сталине. Владимир Алексеевич рассказал, как во время его кремлевской службы в 1942 году приезжал Черчилль, шли переговоры со Сталиным. Солоухин как раз нес службу и поглядывал на дверь, которая по его рассчетам вот-вот должна была распахнуться. По дорожке он приблизился к двери, чтобы, когда появятся высокие лица, застыть на месте и есть глазами начальство. Так было положено.

   Так и вышло. Открылась дверь, возникли Сталин и Черчилль со свитой, и младший сержант Солоухин встал, как вкопанный. Приблизившись к нему, Черчилль остановился, внимательно разглядывая русского солдата,- была такая привычка у английского премьера: он как бы пытался понять, что же это за народ, как эти русские могут противостоять всемогущим арийцам? Порой он даже пуговицы крутил у солдат на шинелях, всматриваясь в глаза солдат…

   Писатель Василий Шкаев, служивший в войну в советском посольстве в Англии помощником военно- морского атташе, рассказывал, как Черчилль остановился возле него и стал принюхиваться.

   – Вот так и должно пахнуть от моряка, – сказал сэр Уинстон, – одеколоном и коньяком!

   И вот Черчилль вплотную подошел к русскому парню в военной форме и разглядывал его.

   «Все тоже остановились, и Сталин, конечно. А я был высокий, здоровый, молодой, красивый», - вспоминательно окает Солоухин.

   – Да, с такими солдатами вы войну не проиграете! – произнес Черчилль. Но присутствующие выжидательно смотрели на Сталина. Он стоял молча, по обыкновению заложив правую руку за борт своей солдатской шинели. И не сразу, через некоторое мгновение, потрогал усы и двинулся дальше. Он не улыбнулся, нет, но так потрогал усы, что все поняли: он доволен. А это было высшей наградой для советского человека. Сталин не сказал ни слова, но на другой день в Кремле построили часть, и младшему сержанту Солоухину генерал объявил благодарность – «за образцовое несение караульной службы и отличную строевую выправку».

   – Он, конечно, был монарх, - заключил Владимир Алексеевич.- При нем в Кремль свезли царских орлов, трон появился.

   – Он всегда там стоял,- заметил я.

   – На почетное место передвинули, – уточнил Солоухин. – Лет десять бы он ещё пожил – короновался бы! Ты зря смеешься, – обратился он ко мне. – Авторитет у него был огромный, мир его уважал и боялся, а народ и почитал, и искренне любил. Так что все к этому шло. А оно и неплохо было бы!

   Владимир Алексеевич, как говорится, спал и видел торжественный выезд государя-императора из Спасских ворот, и великий коммунист и державник Сталин вполне устраивал его в этой роли.

   – Никто не знает, что делал Сталин в первый день войны, пишут что растерялся. А это не так.

   – А что он делал? - спросил кто-то из присутствующих.

   – Молился о ниспослании победы. - Такова версия Солоухина.

<...>

   Как-то Солоухин сказал мне:

   – А почему бы тебе не составить сборник стихотворений, написанных разными поэтами о Сталине, – ведь его воспевали все – от Ахматовой до Евтушенко! Прелюбопытная получилась бы книжечка, хе-хе! Ты это знаешь, тебе и карты в руки, а я написал бы предисловие.

   Так и сделали. Я покопался в старых поэтических сборниках, составил книжку под названием «Дорогой подарок». Некоторые авторы были представлены не только хвалебными одами вождю, но и прямо противоположными по настроению и оценкам стихами на ту же тему, на небольшое время отстоящими друг от друга. Рукопись с солоухинским предисловием была готова, но так и не вышла в свет из-за финансовых трудностей нашего спонсора. А другие почему-то не хотели…

   Мы встречались, перезванивались. Я обнаружил свою дневниковую запись 21 декабря 1996 года:

   «Позвонил Володя Солоухин, поздравил со Статьей о Рокоссовском в «Советской России»:

   – Сегодня еще кой у кого день рождения, – заметил он, имея ввиду Сталина.

   Солоухину 73-й год. Он болеет. Я сказал ему, что мои знакомые и в 96 неплохо себя чувствовали.

   – Я думаю, они пили кой-чего, – предположил Солоухин. – А вот Сталину кто-то помог умереть – это сто процентов!»

   Последний мой разговор с ним. Как будто позвонил, чтоб попрощаться…

   А 8 апреля его отпевали в еще не законченном храме Христа Спасителя...

<...>

   …Хотел я прийти к Солоухину с бутылкой виски.

   Не получилось. Предполагаем, а нами располагают. И вот я сижу один и пью «простой шотландский», как положено, со льдом и тоником, поминаю тебя, Владимир Алексеевич. Мы не были близкими друзьями, но что-то тянуло к тебе - не только магнетизм твоего самобытного таланта.

   Ты жил, как хотел, и написал то, что хотел. Тебе и сейчас многие могут позавидовать, ибо лучшая участь для талантливого человека в России – умереть, чтобы остаться.

   Текст без сокращений смотри: https://biography.wikireading.ru/85779

Рисунок: http://artyushenkooleg.livejournal.com/

О масштабах политических репрессий в СССР

Источник: http://www.politpros.com/journal/read/?ID=783

Автор: В.Н. Земсков.

Сквозь дебри спекуляций, извращений и мистификаций

   Человеческая жизнь бесценна. Убийство невинных людей нельзя оправдать — будь то один человек или миллионы. Но исследователь не может ограничиваться нравственной оценкой исторических событий и явлений. Его долг — воскрешение подлинного облика нашего прошлого. Тем более, когда те или иные его аспекты становятся объектом политических спекуляций. Всё это в полной мере относится к проблеме статистики (масштаба) политических репрессий в СССР. В настоящей статье сделана попытка объективно разобраться в этом остром и болезненном вопросе.

   К концу 1980—х годов историческая наука оказалась перед острой необходимостью доступа к секретным фондам силовых ведомств (бывшим и настоящим), так как в литературе, по радио и телевидению постоянно назывались разные оценочные, виртуальные цифры репрессий, ничем не подтверждённые, и которых нам, профессиональным историкам, нельзя было вводить в научный оборот без соответствующего документального подтверждения.

   Во второй половине 1980—х годов на какое—то время сложилась несколько парадоксальная ситуация, когда снятие запрета на публикацию работ и материалов по этой теме сочеталось с традиционным недостатком источниковой базы, так как соответствующие архивные фонды по—прежнему были закрыты для исследователей. По своему стилю и тональности основная масса публикаций периода горбачёвской «перестройки» (да и позднее тоже) носила, как правило, резко разоблачительный характер, находясь в русле развернутой тогда пропагандистской антисталинской кампании (мы имеем прежде всего в виду многочисленные публицистические статьи и заметки в газетах, журнале «Огонек» и т. п.). Скудность конкретно—исторического материала в этих публикациях с лихвой перекрывалась многократно преувеличенной «самодельной статистикой» жертв репрессий, поражавшей читательскую аудиторию своим гигантизмом.

   В начале 1989 года по решению Президиума Академии наук СССР была создана комиссия Отделения истории АН СССР во главе с членом—корреспондентом Академии наук Ю.А.Поляковым по определению потерь населения. Будучи в составе этой комиссии, мы в числе первых историков получили доступ к ранее не выдававшейся исследователям статистической отчётности ОГПУ—НКВД—МВД—МГБ, высших органов государственной власти и органов государственного управления СССР, находившейся на специальном хранении в Центральном государственном архиве Октябрьской революции (ЦГАОР СССР), переименованном ныне в Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ).

   Комиссия Отделения истории действовала в конце 80—х — начале 90—х годов и уже тогда нами была опубликована серия статей по статистике репрессий, заключённых, спецпоселенцев, перемещённых лиц и т. д.* В дальнейшем и до настоящего времени мы продолжали эту работу.

   Ещё в начале 1954 года в МВД СССР была составлена справка на имя Н.С.Хрущева о числе осуждённых за контрреволюционные преступления, то есть по 58—й статье Уголовного кодекса РСФСР и по соответствующим статьям УК других союзных республик, за период 1921—1953 годов. (Документ подписали три человека — Генеральный прокурор СССР Р.А.Руденко, министр внутренних дел СССР С.Н.Круглов и министр юстиции СССР К.П.Горшенин).

   В документе говорилось, что, по имеющимся в МВД СССР данным, за период с 1921 года по настоящее время, то есть до начала 1954 года, за контрреволюционные преступления было осуждено Коллегией ОГПУ, тройками НКВД, Особым совещанием, Военной коллегией, судами и военными трибуналами 3 777 380 чел., в том числе к высшей мере наказания — 642 980 (см.: Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. 9401. Оп. 2. Д. 450).

   В конце 1953 года в МВД СССР была подготовлена ещё одна справка. В ней на основе статистической отчетности 1—го спецотдела МВД СССР называлось число осуждённых за контрреволюционные и другие особо опасные государственные преступления за период с 1 января 1921 года по 1 июля 1953 года — 4 060 306 человек (5 января 1954 г. на имя Г.М.Маленкова и Н.С.Хрущева было послано письмо за подписью С.Н.Круглова с содержанием этой информации).

   Эта цифра слагалась из 3 777 380 осужденных за контрреволюционные преступления и 282 926 — за другие особо опасные государственные преступления. Последние были осуждены не по 58—й, а по другим приравненным к ней статьям; прежде всего по пп. 2 и 3 ст. 59 (особо опасный бандитизм) и ст. 193—24 (военный шпионаж). К примеру, часть басмачей была осуждена не по 58—й, а по 59—й статье. (См. таблицу № 1).

Таблица 1.

Число осужденных за контрреволюционные

и другие особо опасные государственные преступления

в 1921—1953 годы

   Примечание: В период с июня 1947 года по январь 1950 года в СССР была отменена смертная казнь. Этим объясняется отсутствие смертных приговоров в 1948–1949 годах. Под прочими мерами наказания имелись в виду зачёт времени нахождения под стражей, принудительное лечение и высылка за границу.

   Следует иметь в виду, что понятия «арестованные» и «осуждённые» не являются тождественными. В общую численность осуждённых не входят те арестованные, которые в ходе предварительного следствия, то есть до осуждения, умерли, бежали или были освобождены.

   Вплоть до конца 1980—х годов в СССР эта информация являлась государственной тайной. Впервые подлинная статистика осуждённых за контрреволюционные преступления (3 777 380 за 1921—1953 гг.) была опубликована в сентябре 1989 года в статье В.Ф.Некрасова в «Комсомольской правде». Затем более подробно эта информация излагалась в статьях А.Н.Дугина (газета «На боевом посту», декабрь 1989 г.), В.Н.Земскова и Д.Н.Нохотович («Аргументы и факты», февраль 1990 г.), в других публикациях В.Н.Земскова и А.Н.Дугина. Число осуждённых за контрреволюционные и другие особо опасные государственные преступления (4 060 306 за 1921—1953 гг.) впервые было обнародовано в 1990 году в одной из статей члена Политбюро ЦК КПСС А.Н.Яковлева в газете «Известия». Более подробно эту статистику (I спецотдела МВД), с динамикой по годам, опубликовал в 1992 году В.П.Попов в журнале «Отечественные архивы».

   Мы специально привлекаем внимание к этим публикациям, потому что именно в них содержится подлинная статистика политических репрессий. В конце 1980—х — начале 1990—х годов они являлись, образно говоря, каплей в море по сравнению с многочисленными публикациями иного рода, в которых назывались недостоверные цифры, как правило, многократно преувеличенные.

   Реакция общественности на публикацию подлинной статистики политических репрессий была неоднозначной. Нередко высказывались предположения, что это фальшивка. Публицист А.В.Антонов—Овсеенко, акцентируя внимание на том, что эти документы подписывали такие заинтересованные лица, как Руденко, Круглов и Горшенин, внушал в 1991 году читателям «Литературной газеты»: «Служба дезинформации была на высоте во все времена. При Хрущёве тоже… Итак, за 32 года — менее четырёх миллионов. Кому нужны такие преступные справки, понятно» (Антонов—Овсеенко А.В. Противостояние // Литературная газета, 3 апреля 1991 г. С. 3). Несмотря на уверенность А.В.Антонова—Овсеенко, что эта статистика является дезинформацией, мы позволим себе смелость утверждать, что он ошибается. Это подлинная статистика, составленная путём суммирования за 1921—1953 годы соответствующих данных, имеющихся в I спецотделе. Этот спецотдел, входивший в разное время в структуру ОГПУ, НКВД, МГБ (с 1953 г. и по настоящее время — МВД), занимался сбором полной информации о числе осуждённых по политическим мотивам у всех судебных и внесудебных органов. I спецотдел — это орган не дезинформации, а сбора всеобъемлющей объективной информации.

   Вслед за А.В.Антоновым—Овсеенко с резкой критикой в наш адрес выступил в 1992 году другой публицист — Л.Э.Разгон (Разгон Л.Э. Ложь под видом статистики: Об одной публикации в журнале «Социологические исследования» // Столица. 1992. № 8. С. 13—14). Смысл обвинений Антонова—Овсеенко и Разгона сводился к тому, что, мол, В.Н.Земсков занимается фальсификацией, оперируя сфабрикованной статистикой, и что документы, которыми он пользуется, будто бы недостоверны и даже фальшивы. Причём Разгон намекал на то, что Земсков причастен к изготовлению этих фальшивых документов. При этом они не смогли подкрепить подобные обвинения сколько—нибудь убедительными доказательствами. Мои ответы на критику Антонова—Овсеенко и Разгона в наш адрес были опубликованы в 1991—1992 годах в академических журналах «История СССР» и «Социологические исследования» (см.: История ССР. 1991. № 5. С. 151—152; Социологические исследования. 1992. № 6. С. 155—156).

   Резкое неприятие Антоновым—Овсеенко и Разгоном наших публикаций, опирающихся на архивные документы, вызывалось также их стремлением «спасти» свою «самодельную статистику», не подтверждавшуюся никакими документами и являвшуюся не более чем плодом их собственного фантазирования. Так, Антонов—Овсеенко ещё в 1980 году опубликовал в США на английском языке книгу «Портрет тирана», где назвал число арестованных по политическим мотивам только за период 1935—1940 годов — 18,8 млн. человек (см.: Antonov—Ovseenko A. The Time of Stalin: Portrait of a Tyrany. — New York. 1980. P. 212). Наши же публикации, с опорой на архивные документы, прямо разоблачали эту «статистику» как чистое шарлатанство. Отсюда и проистекали их, Антонова—Овсеенко и Разгона, неуклюжие попытки представить дело так, что их «статистика» правильная, а Земсков якобы является фальсификатором и публикует сфабрикованную статистику.

   Со стороны Л.Э.Разгона была предпринята попытка противопоставить архивным документам свидетельства репрессированных сотрудников НКВД, с которыми он общался в заключении. По словам Разгона, «в начале 1940 года встретившийся мне на одной из пересылок бывший начальник финансового отдела НКВД на вопрос: “Сколько же посадили?” — призадумался и ответил: знаю, что на 1 января 1939 года в тюрьмах и лагерях находилось около 9 миллионов живых заключённых» (Разгон Л.Э. Ложь под видом статистики: Об одной публикации в журнале «Социологические исследования» // Столица. 1992. № 8. С. 14). Нам, профессиональным историкам, прекрасно известно, насколько сомнительна подобного рода информация и как опасно вводить её в научный оборот без тщательной проверки и перепроверки. Детальное изучение текущей и сводной статистической отчётности НКВД привело, как и следовало ожидать, к опровержению указанного «свидетельства» — в действительности в начале 1939 года в лагерях, колониях и тюрьмах насчитывалось около 2 млн. заключённых, из них 1 млн. 317 тыс. — в лагерях (см.: ГАРФ. Ф. 9413. Оп. 1. Д. 6. Л. 7—8; Ф. 9414. Оп. 1. Д. 1154. Л. 2—4; Д. 1155. Л. 2, 20—22).

   Попутно заметим, что общее число заключённых во всех местах лишения свободы (лагеря, колонии, тюрьмы) на определённые даты редко когда превышало 2,5 млн. Обычно оно колебалось в разные периоды от 1,5 млн. до 2,5 млн. Наивысшее количество заключённых за всю советскую историю нами зафиксировано по состоянию на 1 января 1950 года — 2 760 095 человек, из них 1 416 300 — в лагерях, 1 145 051 — в колониях и 198 744 — в тюрьмах (см.: ГАРФ. Ф. 9414. Оп. 1. Д. 330. Л. 55; Д. 1155. Л. 1—3; Д. 1190. Л. 1—34; Д. 1390. Л. 1—21; Д. 1398. Л. 1; Д. 1426. Л. 39; Д. 1427. Л. 132–133, 140–141, 177—178).

   Поэтому нельзя всерьёз воспринимать, к примеру, утверждения того же А.В.Антонова—Овсеенко, что после войны в лагерях и колониях ГУЛАГа содержалось 16 млн. заключённых (см.: Антонов—Овсеенко А.В. Противостояние // Литературная газета, 3 апреля 1991 г. С. 3). Надо понимать, что на ту дату, которую имеет в виду Антонов—Овсеенко (1946 г.), в лагерях и колониях ГУЛАГа содержалось не 16 млн., а 1,6 млн. заключённых. Следует всё—таки обращать внимание на запятую между цифрами.

   А.В.Антонов—Овсеенко и Л.Э.Разгон были бессильны предотвратить массовый ввод в научный оборот архивных документов, включая и ненавистную им статистику репрессий. Данное направление исторической науки стало прочно опираться на документальную архивную базу (и не только в нашей стране, но и за рубежом). В этой связи в 1999 году А.В.Антонов—Овсеенко, по—прежнему пребывая в глубоко ошибочном убеждении, что опубликованная Земсковым статистика является фальшивой, а его, Антонова—Овсеенко, «собственная статистика» якобы правильной (в действительности — чудовищно извращенной), вновь с прискорбием констатировал: «Служба дезинформации была на высоте во все времена. Жива она и в наши дни, иначе как объяснить “сенсационные” открытия В.Н.Земскова? К сожалению, явно сфальсифицированная (для архива) статистика облетела многие печатные издания и нашла сторонников среди учёных» (Антонов—Овсеенко А.В. Черные адвокаты // Возрождение надежды. — М., 1999. № 8. С. 3). Этот «крик души» был не более чем гласом вопиющего в пустыне, бесполезным и безнадёжным (для Антонова—Овсеенко). Идея «явно сфальсифицированной (для архива) статистики» уже давно воспринимается в учёном мире как на редкость нелепая и абсурдная; подобные оценки не вызывают иной реакции, кроме недоумения и иронии.

   Таков был закономерный результат схватки между профессионализмом и дилетантизмом — ведь в конечном итоге профессионализм обязан победить. «Критика» Антонова—Овсеенко и Разгона в наш адрес находилась тогда в общем русле наступления воинствующего дилетантизма с целью подмять под себя историческую науку, навязать ей свои правила и приемы научного (вернее — псевдонаучного) исследования, с профессиональной точки зрения совершенно неприемлемые.

   Свою лепту в фальсификацию вопроса о численности заключённых внёс и Н.С.Хрущёв, который написал в своих мемуарах: «…Когда Сталин умер, в лагерях находилось до 10 млн. человек» (Мемуары Никиты Сергеевича Хрущёва // Вопросы истории. 1990. № 3. С. 82). Если даже понимать термин «лагеря» широко, включая в него также колонии и тюрьмы, то и с учётом этого в начале 1953 года насчитывалось около 2,6 млн. заключённых (см.: Население России в XX веке: Исторические очерки. — М., 2001. Т. 2. С. 183). В Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ) хранятся копии докладных записок руководства МВД СССР на имя Н.С.Хрущёва с указанием точного числа заключённых, в том числе и на момент смерти И.В.Сталина. Следовательно, Н.С.Хрущёв был прекрасно информирован о подлинной численности заключённых и преувеличил её почти в 4 раза преднамеренно.

   Большой резонанс в обществе вызвала публикация Р.А.Медведева в «Московских новостях» (ноябрь 1988 г.) о статистике жертв сталинизма (см.: Медведев Р.А. Наш иск Сталину // Московские новости, 27 ноября 1988 г.). По его подсчётам, за период 1927—1953 годов было репрессировано около 40 млн. человек, включая раскулаченных, депортированных, умерших от голода в 1933 году и др. В 1989—1991 годы эта цифра была одной из наиболее популярных при пропаганде преступлений сталинизма и довольно прочно вошла в массовое сознание.

   На самом деле такого количества (40 млн.) не получается даже при самом расширенном толковании понятия «жертвы репрессий». В эти 40 млн. Р.А.Медведев включил 10 млн. раскулаченных в 1929—1933 годы (в действительности их было около 4 млн.), почти 2 млн. выселенных в 1939—1940 годы поляков (в действительности — около 380 тыс.), и в таком духе абсолютно по всем составляющим, из которых слагалась эта астрономическая цифра.

   Однако эти 40 млн. скоро перестали удовлетворять «растущим потребностям» определённых политических сил в очернении отечественной истории советского периода. В ход пошли «изыскания» американских и других западных советологов, согласно которым в СССР от террора и репрессий погибли 50—60 млн. человек. Как и у Р.А.Медведева, все составляющие подобных расчётов были чрезвычайно завышены; разница же в 10—20 млн. объяснялась тем, что Р.А.Медведев начинал отсчёт с 1927 года, а западные советологи — с 1917—го. Если Р.А.Медведев оговаривал в своей статье, что репрессии не всегда смерть, что большая часть раскулаченных осталась жива, что из репрессированных в 1937—1938 годы расстреляна меньшая часть и т. д., то ряд его западных коллег называл цифру в 50—60 млн. человек как физически истреблённых и умерших в результате террора, репрессий, голода, коллективизации и др. Словом, потрудились над выполнением заказов политиков и спецслужб своих стран с целью дискредитировать в наукообразной форме своего противника по «холодной войне», не гнушаясь фабриковать прямую клевету.

   Это, конечно, не означает, что в зарубежной советологии не было исследователей, старавшихся объективно и добросовестно изучать советскую историю. Крупные учёные, специалисты по советской истории А.Гетти (США), С.Виткрофт (Австралия), Р.Дэвис (Англия), Г.Риттершпорн (Франция) и некоторые другие подвергали открытой критике исследования большинства советологов и доказывали, что в действительности число жертв репрессий, коллективизации, голода и т. д. в СССР было значительно меньше.

   Однако труды именно этих зарубежных учёных с их несравненно более объективной оценкой масштабов репрессий у нас в стране замалчивались. В массовое сознание активно внедрялось только то, что содержало недостоверную, многократно преувеличенную статистику репрессий. И мифические 50—60 млн. скоро затмили собой в массовом сознании роймедведевские 40 миллионов.

   Поэтому, когда председатель КГБ СССР В.А.Крючков в своих выступлениях по телевидению называл подлинную статистику политических репрессий (он неоднократно приводил данные по учёту в КГБ СССР за 1930—1953 гг. — 3 778 234 осуждённых политических, из них 786 098 приговорённых к расстрелу) (см.: Правда, 14 февраля 1990 г.), то многие в буквальном смысле не верили своим ушам, полагая, что ослышались. Журналист А.Мильчаков в 1990 году делился с читателями «Вечерней Москвы» своим впечатлением от выступления В.А.Крючкова: «…И дальше он сказал: таким образом, о десятках миллионов не может быть и речи. Не знаю, сделал ли он это сознательно. Но я знаком с последними широко распространёнными исследованиями, которым верю, и прошу читателей «Вечерней Москвы» ещё раз внимательно прочитать произведение А.И.Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ», прошу ознакомиться с опубликованными в «Московском комсомольце» исследованиями известнейшего нашего учёного—литературоведа И.Виноградова. Он называет цифру в 50—60 миллионов человек. Хочу обратить внимание и на исследования американских советологов, которые подтверждают эту цифру. И я в ней глубоко убеждён» (Вечерняя Москва, 14 апреля 1990 г.).

   Комментарии, как говорится, излишни. Недоверие было проявлено только к документально подтверждённой информации и безмерное доверие — к информации противоположного свойства.

   Однако и это ещё не было пределом оболванивания общественности. В июне 1991 года в «Комсомольской правде» было опубликовано интервью А.И.Солженицына испанскому телевидению в 1976 году. Из него мы узнаём следующее: «Профессор Курганов косвенным путём подсчитал, что с 1917 года по 1959 только от внутренней войны советского режима против своего народа, то есть от уничтожения его голодом, коллективизацией, ссылкой крестьян на уничтожение, тюрьмами, лагерями, простыми расстрелами, — только от этого у нас погибло, вместе с нашей гражданской войной, 66 миллионов человек… По его подсчётам, мы потеряли во Второй мировой войне от пренебрежительного, от неряшливого её ведения 44 миллиона человек! Итак, всего мы потеряли от социалистического строя — 110 миллионов человек!» (Размышления по поводу двух гражданских войн: Интервью А.И.Солженицына испанскому телевидению в 1976 г. // Комсомольская правда, 4 июня 1991 г.).

   Формулировкой «от пренебрежительного, от неряшливого её ведения» А.И.Солженицын все людские потери в Великой Отечественной войне фактически приравнял к умершим и погибшим в результате коллективизации и голодомора, которые многими историками и публицистами включаются в число жертв политического террора и репрессий. Мы же склонны решительно дистанцироваться от подобного приравнивания.

   Оценка этих потерь в 44 млн. человек, конечно, чрезвычайно завышена. К общепринятой в последнее время оценке в 27 млн., вошедшей во многие учебники, мы тоже относимся скептически, считая её завышенной. Не беря в расчёт обычную ежегодную смертность населения (а также снижение рождаемости), мы пытались установить людские потери (военные и гражданские), так или иначе связанные именно с боевыми действиями. К потерям вооружённых сил погибшими (11,5 млн., включая умерших в плену) прибавлялись потери гражданских добровольческих формирований (ополченцы, партизаны и др.), ленинградских блокадников, жертвы гитлеровского геноцида на оккупированной территории, убитые и замученные советские граждане в фашистских лагерях и др. Итоговая цифра не превышает 16 млн. человек.

   В средствах массовой информации время от времени, но довольно регулярно приводилась статистика политических репрессий по воспоминаниям О.Г.Шатуновской. Она — бывший член Комитета партийного контроля при ЦК КПСС, комиссии по расследованию убийства С.М.Кирова и политических судебных процессов 30—х годов во времена Н.С.Хрущёва. В 1990 году в «Аргументах и фактах» были опубликованы её воспоминания, где она, ссылаясь на некий документ КГБ СССР, впоследствии якобы таинственно исчезнувший, отмечала: «…С 1 января 1935 г. по 22 июня 1941 г. было арестовано 19 млн. 840 тыс. “врагов народа”. Из них 7 млн. было расстреляно. Большинство остальных погибло в лагерях» (Шатуновская О.Г. Фальсификация // Аргументы и факты. 1990. № 22).

   Мотивы поступка О.Г.Шатуновской не совсем понятны: то ли она сознательно выдумала эти цифры с целью мести (она была репрессирована), то ли сама стала жертвой какой—то дезинформации. Шатуновская уверяла, что Н.С.Хрущёв якобы затребовал справку, в которой приводились эти сенсационные цифры, в 1956 году. Это очень сомнительно. Вся информация о статистике политических репрессий была изложена в двух справках, подготовленных в конце 1953 — начале 1954 года, о которых мы говорили выше.

   Мы уверены, что такого документа никогда не существовало. Ведь уместен вопрос: что же мешает ныне находящимся у власти политическим силам, не менее О.Г.Шатуновской заинтересованным, надо полагать, в разоблачении преступлений сталинизма, официально подтвердить статистику Шатуновской со ссылкой на заслуживающий доверия документ? Если, по версии Шатуновской, служба безопасности в 1956 году подготовила такую справку, что же мешало сделать то же самое в 1991—1993 годах и позднее? Даже если сводная справка 1956 года и была уничтожена, то первичные данные сохранились.

   Ни Министерство безопасности Российской Федерации (МБРФ, позднее — ФСБ РФ), ни МВД, ни другие органы не могли этого сделать по той простой причине, что вся соответствующая информация, которой они располагают, прямо опровергает статистику Шатуновской.

   Утверждение О.Г.Шатуновской о том, что «большинство остальных погибло в лагерях» (надо полагать, 7—10 млн., если считать от её виртуальных почти 13 млн. «остальных»), разумеется, тоже не соответствует истине. Подобные утверждения могут восприниматься как достоверные только в той среде, где господствуют ошибочные представления, что в ГУЛАГе якобы умерли и погибли десятки миллионов людей. Детальное же изучение статистической отчётности о смертности заключённых даёт иную картину. За 1930—1953 годы в местах лишения свободы (лагеря, колонии и тюрьмы) умерло около 1,8 млн. заключенных, из них почти 1,2 млн. — в лагерях и свыше 0,6 млн. — в колониях и тюрьмах*. Эти подсчёты не оценочные, а основаны на документах. И здесь возникает непростой вопрос: какова доля политических среди этих 1,8 млн. умерших заключённых (политических и уголовных). Ответа на этот вопрос в документах нет. Думается, что политические составляли примерно одну треть, то есть порядка 600 тыс. Этот вывод базируется на том факте, что осуждённые за уголовные преступления обычно составляли примерно 2/3 заключённых. Следовательно, из указанного в таблицах 1 и 2 количества приговорённых к отбыванию наказания в лагерях, колониях и тюрьмах приблизительно такое количество (порядка 600 тыс.) не дожило до освобождения (в промежутке времени между 1930 г. и 1953 г.).

   Наивысший уровень смертности имел место в 1942—1943 годы — за эти два года в лагерях, колониях и тюрьмах умерло 661,0 тыс. заключённых, что в основном являлось следствием значительного урезания норм питания в связи с чрезвычайной военной обстановкой. В дальнейшем масштабы смертности стали неуклонно снижаться и составили в 1951—1952 годах 45,3 тыс. человек, или в 14,6 раз меньше, чем в 1942—1943 годы (см.: Население России в XX веке: Исторические очерки. — М., 2001. Т. 2. С. 195). При этом хотелось бы обратить внимание на один любопытный нюанс: по имеющимся у нас данным за 1954 год, среди свободного населения Советского Союза на каждые 1000 человек умерло в среднем 8,9 человек, а в лагерях и колониях ГУЛАГа на каждые 1000 заключенных — только 6,5 человек (см.: ГАРФ. Ф. 9414. Оп. 1. Д. 2887. Л. 64).

   Обладая документально подтвержденными доказательствами, что статистика О.Г.Шатуновской недостоверна, мы в 1991 года на страницах академического журнала «Социологические исследования» опубликовали соответствующие опровержения (см.: Земсков В.Н. ГУЛАГ: историко—социологический аспект // Социологические исследования. 1991. № 6. С. 13).

   Казалось, что с версией Шатуновской ещё тогда вопрос был решён. Но не тут—то было. И по радио, и по телевидению продолжали пропагандироваться её цифры в довольно навязчивой форме. Например, 5 марта 1992 года в вечерней программе «Новости» диктор Т.Комарова вещала на многомиллионную аудиторию о 19 млн. 840 тыс. репрессированных, из них 7 млн. расстрелянных в 1935—1940 годы как о якобы безусловно установленном факте. И это происходило в то время, когда историческая наука доказала недостоверность этих сведений и располагала подлинной статистикой.

   2 августа 1992 года в пресс—центре Министерства безопасности Российской Федерации (МБРФ) состоялся брифинг, на котором начальник отдела регистрации и архивных фондов МБРФ генерал—майор А.Краюшкин заявил журналистам и другим приглашенным, что за все время коммунистической власти (1918—1990 гг.) в СССР по обвинению в государственных преступлениях и некоторым другим статьям уголовного законодательства аналогичного свойства осуждены 3 853 900 человек, 827 995 из них приговорены к расстрелу. В терминологии, прозвучавшей на брифинге, это соответствует формулировке «за контрреволюционные и другие особо опасные государственные преступления». Любопытна реакция средств массовой информации на это событие: большинство газет обошли его гробовым молчанием. Одним эти цифры показались слишком большими, другим — слишком маленькими, и в итоге редколлегии газет и журналов различных направлений предпочли не публиковать этот материал, утаив тем самым от своих читателей общественно значимую информацию (умолчание, как известно, одна из форм клеветы). Надо отдать должное редколлегии газеты «Известия», опубликовавшей подробный отчет о брифинге с указанием приводимой там статистики (см.: Руднев В. НКВД — расстреливал, МБРФ — реабилитирует // Известия, 3 августа 1992 г.).

   Примечательно, что в указанных выше данных МБРФ добавление сведений за 1918—1920 и 1954—1990 годы принципиально не изменило приводимую нами статистику политических репрессий за период 1921—1953 годы. Сотрудники МБРФ пользовались каким—то другим источником, сведения которого несколько расходятся со статистикой 1—го спецотдела МВД. Сопоставление сведений этих двух источников приводит к весьма неожиданному результату: по информации МБРФ, в 1918—1990 годы по политическим мотивам было осуждено 3 853 900, а по статистике 1—го спецотдела МВД в 1921—1953 годы — 4 060 306 человек. По нашему мнению, такое расхождение следует объяснять отнюдь не неполнотой источника МБРФ, а более строгим подходом составителей этого источника к понятию «жертвы политических репрессий». При работе в ГАРФ с оперативными материалами ОГПУ—НКВД мы обратили внимание, что довольно часто на рассмотрение Коллегии ОГПУ, Особого совещания и других органов представлялись дела как на политических или особо опасных государственных преступников на обычных уголовников, ограбивших заводские склады, колхозные кладовые и т. д. По этой причине они включились в статистику 1—го спецотдела как «контрреволюционеры» и, по нынешним понятиям, являются «жертвами политических репрессий» (такое про воров—рецидивистов можно сказать только в насмешку), а в источнике МБРФ они отсеяны.

  Продолжение здесь

1948 Портрет И.В.Сталина (худ. В. Орешников)

Удивительно точные предсказания Сталина о России

Автор: Анна Ненашева

   Удивительно точные предсказания оставил потомкам И.В. Сталин, часть которых уже исполнилась. Пророческое предсказание И.В. Сталина о России – СССР, русском народе и Востоке (цитируется по статье Р. Косолапова, «Какая же она, правда о Сталине?». Газета «Правда», от 4 июля 1998 г.).

   В самый канун войны с Финляндией, И.В. Сталин пригласил к себе в рабочий кабинет на беседу знаменитую революционерку Александру Михайловну Коллонтай, дочь царского генерала, которая в это время была полномочным послом в Швеции (1930 – 45 гг.). Беседа была очень доверительной и произвела на А.М. Коллонтай чрезвычайное впечатление. «Выйдя из Кремля, я не пошла, побежала, повторяя, чтобы не забыть сказанное Сталиным. Войдя в дом… стала записывать. Была уже глубокая ночь… Неизгладимое впечатление! Я по-другому взглянула на окружающий меня мир. (К этой беседе) я обращалась мысленно много-много раз уже в годы Войны и после нее, перечитывала, и всегда находила что-то новое… И сейчас, как наяву, вижу кабинет Сталина в Кремле, в нем длинный стол и Сталина… Прощаясь, он сказал: - Крепитесь. Наступают тяжелые времена. Их надо преодолеть… Преодолеем. Обязательно преодолеем! Крепите здоровье. Закаляйтесь в борьбе».

   Запись этой беседы с И.В. Сталиным была найдена в дневниках А.М. Коллонтай, которые она вела продолжительное время. Впервые эти архивные извлечения напечатал историк и биограф А.М. Коллонтай, доктор исторических наук М.И. Труш в сотрудничестве с проф. Р.И. Косолаповым в журнале «Диалог» за 1998 г. И.В. Сталин сказал:

   «Многие дела нашей партии и народа будут извращены и оплеваны, прежде всего за рубежом, да и в нашей стране тоже. Сионизм, рвущийся к мировому господству, будет жестоко мстить нам за наши успехи и достижения.Он все еще рассматривает Россию как варварскую страну, как сырьевой придаток. И мое имя тоже будет оболгано, оклеветано. Мне припишут множество злодеяний. Мировой сионизм всеми силами будет стремиться уничтожить наш Союз, чтобы Россия больше никогда не могла подняться. Сила СССР - в дружбе народов. Острие борьбы будет направлено, прежде всего, на разрыв этой дружбы, на отрыв окраин от России. Здесь, надо признаться, мы еще не все сделали. Здесь еще большое поле работы.

   С особой силой поднимет голову национализм. Он на какое-то время придавит интернационализм и патриотизм, только на какое-то время. Возникнут национальные группы внутри наций и конфликты. Появится много вождей-пигмеев, предателей внутри своих наций. В целом в будущем развитие пойдет более сложными и даже бешеными путями, повороты будут предельно крутыми. Дело идет к тому, что особенно возбудится Восток. Возникнут острые противоречия с Западом. И все же, как бы ни развивались события, но пройдет время, и взоры новых поколений будут обращены к делам и победам нашего социалистического Отечества. Год за годом будут приходить новые поколения. Они вновь подымут знамя своих отцов и дедов и отдадут нам должное сполна. Свое будущее они будут строить на нашем прошлом».

   Далее, по этой дневниковой записи, И.В. Сталин сказал:

   «Все это ляжет на плечи Русского народа. Ибо Русский народ — великий народ! Русский народ — это добрый народ! У Русского народа, среди всех народов, наибольшее терпение! У Русского народа - ясный ум. Он как бы рожден помогать другим нациям! Русскому народу присуща великая смелость, особенно в трудные времена, в опасные времена. Он инициативен. У него — стойкий характер. Он мечтательный народ. У него есть цель. Потому ему и тяжелее, чем другим нациям. На него можно положиться в любую беду. Русский народ неодолим, неисчерпаем!».

Источник: http://www.nationaljournal.ru/

Икона Божией Матери "Грузинская"

   4 сентября 1943 года состоялась, как известно, встреча Сталина с иерархами Русской Православной Церкви - митрополитами Сергием (Страгородский), Алексием (Симанским) и Николаем (Ярушевичем). Результатом её стало возрождение патриаршества и заметное облегчение положения Русской церкви. Сталин спросил: «Как будет называться патриарх?». Митрополит Сергий ответил, что «желательно и правильно принять титул Московского и всея Руси, хотя патриарх Тихон, избранный в 1917 году при Временном Правительстве, назывался «патриархом Московским и всея России». Сталин одобрил предложенный Сергием вариант...

Источник: http://ruskline.ru/

Автор: Протоиерей Николай Булгаков

«Итоги «перемены курса» стали поистине ошеломляющими»

   Эта историческая, как ее сразу стали называть - и, конечно, справедливо, - встреча в московском Кремле произошла в день Грузинской иконы Божией Матери, в продолжении празднования Успения Пресвятой Богородицы.

   «Должно было свершиться чудо, чтобы прервавшаяся традиция возродилась, - вспоминал Марк Харитонович Трофимчук (1919-2005), в течение многих лет бывший преподавателем церковного пения и руководителем хора в Московской Духовной семинарии. - И таким неожиданным, вне привычных представлений, событием стала кремлевская встреча, когда 4 сентября 1943 г. Сталин вызвал к себе высших иерархов Русской Православной Церкви - местоблюстителя патриаршего престола митрополита Сергия (Страгородского), митрополита Ленинградского и Новгородского Алексия (Симанского) и митрополита Киевского и Галицкого Николая (Ярушевича). Около 2 часов продолжалась беседа о взаимоотношениях Церкви и государства, в которой были затронуты и вопросы подготовки священнослужителей. Митрополит Сергий говорил о необходимости открытия духовных учебных заведений, поскольку Церковь осталась практически без священников и диаконов. «А почему у вас нет кадров?» - спросил Сталин, в упор глядя на своих собеседников. Алексий и Николай смутились... Всем было известно, что кадры истреблены в лагерях. Но митрополит Сергий не смутился. «Кадров у нас нет по разным причинам. Одна из них: мы готовим священника, а он становится маршалом...» Довольная усмешка тронула уста диктатора... «Да, да. Как же. Я семинарист. Слышал тогда и о Вас». Затем Сталин стал вспоминать семинарские годы... Сказал, что мать его до самой смерти сожалела, что он не стал священником...»  (М.Х.Трофимчук. Московские Духовные школы в Новодевичьем монастыре. «Московские епархиальные ведомости» №7-8, 2008 г., с. 201).

   Мудрый митрополит смотрел в суть: он видел в Сталине прежде всего не большевика, а семинариста и маршала.

   И Сталин тут же подтвердил это, когда речь зашла о сроках созыва архиерейского собора. Как указывал в своем отчете об этой встрече ее участник полковник НКГБ Г.Г.Карпов, митрополит Сергий сказал, что «архиерейский собор можно будет собрать через месяц, и тогда т. Сталин, улыбнувшись, сказал: «А нельзя ли проявить большевистские темпы?» («Русская Православная Церковь в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.» Сборник документов. М., 2009 г., с.197).

   Знаменательные слова. Если посмотреть на вещи свободно, если искренне желать понять, что же тогда происходило на самом деле, то в них можно услышать иронию маршала по отношению к господствующей идеологии, - на что он и хотел намекнуть своим собеседникам (недаром сказал, «улыбнувшись»). Мол, он именно к ней, идеологии, относится прагматически, а что касается веры - пусть идеология ей служит, если это нужно стране.

   Дата эта - 4 сентября 1943 года - говорит сама за себя. Она опровергает всё еще повторяемые рассуждения о том, что Сталин вынужден был обратиться за помощью к Церкви потому, что иначе не видел возможности победить врага. Но встреча состоялась не в 1941 году, а после коренного перелома в ходе Второй мiровой войны, после великих побед Красной Армии под Москвой, Сталинградом и на Курской дуге. С этого времени немцы уже только отступали, а наши - наступали. Пошел в наступление Сталин и на идеологическом фронте, в деле коренного изменения духовной жизни страны. Когда он, как Верховный Главнокомандующий, набрал политическую силу, когда страна готовилась выйти в Европу, стать мiровой державой, он получил возможность отойти от монополии коммунистической доктрины и совершить явный поворот к русской исторической традиции - хотя и тогда это был смелый шаг в условиях официальной безбожной идеологии, приверженцы которой составляли большинство в руководстве страны и на местах. Недаром органами госбезопасности изучалась реакция в народе на это событие (которая была неоднозначной). Изменение политики советского государства по отношению к Церкви явно исходило от самого Сталина, историки не раз отмечали его личные религиозные мотивы в основе этих решений. В его окружении невозможно назвать ни одного его полного единомышленника в этом вопросе, а вот прямых оппозиционеров - сколько угодно, вспомним хотя бы Кагановича и Хрущёва.

   Да, Сталин когда-то участвовал и в революции, и входил в первое советское правительство. Но объективная история видит, что даже и тогда он выступал по весьма важным вопросам со своей, отличной от ленинской, даже от общебольшевицкой, точки зрения - именно как патриот-государственник. Например, в середине 1917 года его отрицательное отношение к вопросу о «самоопределении наций» в разваливающейся Российской Империи шло вразрез с позицией большевиков, меньшевиков и эсеров и ближе всего было к позиции «русского империалиста» (как его назвал Ленин) кадета П.Н.Милюкова. Недаром тот в конце жизни одобрил имперскую политику Сталина и перед смертью искренне радовался победе Красной Армии под Сталинградом. (См. Ю.Жуков. Первое поражение Сталина. М., 2011 г., с.53). А в том же, по сути, вопросе, когда решалось в 1922 году, входить ли Украине, Белоруссии и Закавказью в РСФСР на правах автономий или быть «равноправными» республиками СССР с правом отделения, - точки зрения Ленина и Сталина были, как известно, противоположными. И если бы не ленинское решение, которому тогда был вынужден подчиниться Сталин, под нашу страну не была бы заложена мина замедленного действия, которая рванула в 1991-м году.

   К нашей славной истории, к нашей дореволюционной патриотической традиции Сталин стал обращаться задолго до начала войны. И совершенно искренне, а не «стиснув зубы». В 1934 году, например, он решил изменить преподавание истории в нашей стране, о чем говорил на даче с единомышленниками С.М.Кировым и А.А.Ждановым «у дуба Мамврийского», по его словам. Они решили тогда объявить конкурс на новый учебник истории страны, в котором бы не чернилось наше дореволюционное прошлое, а показывались и его положительные стороны, которые были в Крещении Руси, в деятельности наших князей и царей, в культурной роли монастырей... Появились патриотические фильмы и книги, в нашу жизнь шаг за шагом возвращался русский дух, преодолевая колоссальное сопротивление противоположной силы, о которой современному нашему соотечественнику, увы, не нужно долго рассказывать...

   Когда началась война, в первом же обращении Сталина к народу прозвучало знаменитое «братья и сестры», а в докладе 6 ноября 1941 года он говорил о «великой русской нации, нации Плеханова и Ленина, Белинского и Чернышевского, Пушкина и Толстого, Глинки и Чайковского, Горького и Чехова, Сеченова и Павлова, Репина и Сурикова, Суворова и Кутузова».

   Дальше - больше. В 1942 году в Красной Армии был отменен институт военных комиссаров. В 1943 году введена старая русская военная форма с погонами. По типу старых кадетских корпусов учреждены Суворовские и Нахимовские училища. 17 июля, в день памяти Царской Семьи, принято решение о введении раздельного, как было до революции, обучения в школах. В этот же год распущен Коминтерн как руководящий центр международного рабочего движения, отменен «Интернационал» в качестве гимна нашей страны и создан новый государственный гимн, музыка которого сохранилась у нас до сих пор. Он начал повсеместно исполняться со дня Державной иконы Божией Матери 15 марта 1944 года...

   Об этих переменах митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн (Снычёв; 1927-1995), доктор церковной истории, писал в своем фундаментальном труде по истории Отечества «Русская симфония»:

   «Реальное содержание «идеологической работы в массах» изменилось резко и принципиально, обретя несомненные национал-патриотические черты. При этом - надо отдать Сталину должное - пересмотр осуществлялся решительно и целенаправленно во всех областях: от культурно-исторической до религиозной» (Митрополит Иоанн. Русская симфония. Изд. 2-е. СПБ, 2002 г., с. 329-330).

   Пройдет еще год - и Сталин сделает вторую попытку лишить правящую партию ее полной власти в стране (после конституции 1936 года). Третья такая попытка будет стоить ему жизни. Но и все эти шаги, означали серьезные сдвиги на пути к ослаблению идеологического, прежде всего атеистического, диктата ВКП(б), ее власти над умами и душами людей. И важнейшим из них был, несомненно, сделанный 4 сентября 1943 года решительный шаг в пользу Церкви.

   Под временем антицерковных гонений явно подводилась черта. Святейший Патриарх Кирилл в одной из своих телевизионных передач привел такое свидетельство: «В 43-м году Сталин встречается с митрополитом Сергием и, как говорят очевидцы, во время этой встречи, посмотрев в глаза митрополиту, он сказал историческую фразу: «Кто старое помянет, тому глаз вон». Это была своеобразная, что ли, форма извинения за всё то, что было сделано в отношении Церкви». 

   «Результаты этой беседы превзошли всякие ожидания, - писал митрополит Иоанн. - Все до единого вопросы, которые были поставлены иерархами, говорившими о насущных нуждах клира и паствы, были решены положительно и столь радикально, что принципиально изменили положение Православия в СССР. Было принято решение о созыве архиерейского собора и выборах патриарха, престол которого 18 лет пустовал из-за препятствия властей. Договорились о возобновлении деятельности Священного Синода. В целях подготовки кадров священнослужителей решили вновь открыть духовные учебные заведения - академии и семинарии. Церковь получила возможность издания потребной религиозной литературы - в том числе периодической.

   В ответ на поднятую митрополитом Сергием тему о преследовании духовенства, о необходимости увеличения числа приходов, об освобождении архиереев и священников, находившихся в ссылках, тюрьмах, лагерях и о предоставлении возможности безпрепятственного совершения богослужений, свободного передвижения по стране и прописки в городах - Сталин тут же дал поручения «изучить вопрос». Он, в свою очередь, предложил Сергию подготовить список священников, находящихся в заточении, - и немедленно получил его, ибо такой список, заранее заготовленный, был митрополитом предусмотрительно захвачен с собой» (Там же, с. 331).

   Встреча, действительно, не была внезапной.

   Начальником Генерального штаба Красной Армии в 1937-1940 и 1941-1942 годах был верующий православный маршал Б.М.Шапошников (1882-1945). Сталин его очень уважал, в том числе и за это. Предложения Шапошникова, всегда глубоко продуманные и аргументированные, как правило, не встречали у Верховного Главнокомандующего особых возражений. Именно с ним они, как следует из воспоминаний его невестки, Славы Александровны, заранее обсуждали вопрос о встрече Сталина с церковными иерархами. Она рассказывала мне, что Борис Михайлович советовался об этом со своей супругой, Марией Александровной. 

   - Я сказала Борису Михайловичу, - говорила та своей невестке: - «Если надо ему (Сталину) встречаться с духовенством, то пусть встретится с Симанским».

   М.А.Шапошникова была дочерью митрофорного протоиерея Александра Вьюкова, который служил инспектором духовных учебных заведений в Туле в то время, когда архимандрит Алексий (Симанский) был там ректором духовной семинарии, одновременно - председателем местного отделения Союза русского народа, главой губернского монархического движения. Вероятно, у Марии Александровны был опыт личного общения с ним. 

   Митрополит Ленинградский и Новгородский, затем - Патриарх Московский и всея Руси Алексий I во время войны неоднократно бывал в Кремле. С.А.Шапошникова рассказывала, что, выезжая из кремлевских ворот, Борис Михайлович встречался со въезжавшим туда Патриархом Алексием, и тот через окно машины благословлял его.

   Из отчета Г.Г.Карпова мы узнаём, что перед встречей в Москве выбиралось место для размещения Патриархии, митрополит Алексий предложил предоставить Церкви бывший игуменский корпус в Новодевичьем монастыре, но «тов. Сталин сказал митрополиту Сергию: «Помещения в Новодевичьем монастыре т. Карпов посмотрел: они совершенно не благоустроены, требуют капитального ремонта, и чтобы занять их, надо еще много времени. Там сыро и холодно. Ведь надо учесть, что эти здания построены в XVI в. Правительство вам может предоставить завтра же вполне благоустроенное и подготовленное помещение, предоставив вам 3-этажный особняк в Чистом переулке, который занимался ранее бывшим немецким послом Шуленбургом...»

   Так Московская Патриархия обрела свое владение в Москве, где и пребывает ровно 70 лет.

   Сталин, можно сказать, прямо-таки уговаривал архиереев открывать духовные академии и семинарии, «во всех епархиях, где это нужно», четырежды повторив, что «препятствий этому не будет». Как сказал недавно в своем интервью грузинский Патриарх-Католикос Илия II (Шиолашвили), закончивший в свое время Московские Духовные семинарию и Академию, «он ведь и сам был семинаристом. Он знал цену духовного образования». Но архиереи отказывались: пока смогут открыть только богословские курсы...

   «Итоги внезапной «перемены курса» стали поистине ошеломляющими, - писал митрополит Иоанн. - В несколько ближайших лет на территории СССР, где к началу войны оставалось, по разным данным, от 150 до 400 действующих приходов, были открыты тысячи храмов, и количество православных общин доведено, по некоторым сведениям, до 22 тысяч! Значительная часть репрессированного духовенства была возвращена на свободу. Прекратились прямые гонения на верующих и дикие шабаши «Союза воинствующих безбожников», сопровождавшиеся святотатственным пропагандистским разгулом» (Там же, с.331).

   Был образован Совет по делам Русской Православной Церкви при СНК СССР, преобразованный затем в Совет по делам религий при Совете министров Союза, как постоянный орган для решения церковно-государственных вопросов.

   В чисто церковном отношении эта встреча ознаменовала собой прекращение обновленчества, которое усердно насаждалось советской властью в 20-е годы с целью раскола Церкви и ее уничтожения - и вот теперь оно вскоре сошло на нет. Сталин явно сделал выбор в пользу Московской Патриархии.

   После самостоятельного объявления в 1917 году автокефалии Грузинской Православной Церковью оно не было признано Поместным Собором нашей Церкви и ни одной из Православных Поместных Церквей. Молитвенно-каноническое общение Грузинской Церкви с Русской было прекращено.

   7 ноября 1942 г. газеты опубликовали юбилейное приветствие И.В.Сталину, под которым подписались митрополиты Сергий и Николай, Католикос-Патриарх  всей Грузии Каллистрат (Цинцадзе; управлял Грузинской Церковью в 1932-52 гг.). Грузинская Церковь, как и Русская, собирала пожертвования  на нужды фронта, за что Католикос-Патриарх Каллистрат неоднократно получал благодарственные телеграммы от Сталина, лично знавшего его по годам совместной учебы в Тифлисской Духовной семинарии. По личному ходатайству Католикоса-Патриарха Каллистрата за время войны были выпущены епископ Ефрем (Сидамонидзе), протоиерей Иоанн Лозовский, протодиакон  Амвросий Ахобадзе; открыты 23 церкви, где служили 5 архиереев, 41 священник.

   19 ноября 1943 г. Синод нашей Церкви под председательством Патриарха Сергия вынес определение: «...Признать... молитвенное и евхаристическое общение между обеими автокефальными Церквами-Сестрами, Русской и Грузинской, к нашей общей радости, восстановленным...» (Православная энциклопедия, т.ХШ, с. 220, 222-223).

   Поддержку Сталиным автокефалии Грузинской Церкви можно посчитать нелогичной для него как государственника, всячески стремившегося к укреплению единства империи, но понятное как для сына Грузии и ее Церкви. О нем как о верующем человеке сказал в том же интервью Патриарх-Католикос Илия.

   «Об этой личности, личности Сталина, - говорил он, - нам многое рассказывал наш ректор отец Константин Ружицкий. А он слышал это от Святейшего Патриарха Алексия I (Симанского). Алексий I, Патриарх Московский и всея Руси, был исключительным человеком, очень большой культуры и очень большой духовности. Он очень почитал и очень любил Сталина.»

   Когда Патриарх Алексий I в своих речах и посланиях говорил о Сталине с благодарностью, в том числе и после его смерти, он делал это не вынужденно, не от незнания всей правды, а, напротив,  хорошо понимая, что происходило тогда в Кремле.

   Вслушаемся в слова Святейшего Патриарха Алексия, сказанные в Богоявленском Патриаршем соборе перед молебном по случаю семидесятилетия И.В.Сталина 21 декабря 1949 года. Мы услышим в них не натужную лесть, а заслуживающую нашего внимания оценку.

   «Всякий, кто лично знаком с нашим Вождем, - говорил тогда Святейший, - поражается обаянием его личности; он покоряет собеседника своим внимательным отношением ко всякому делу; ласковостью; своей необыкновенной осведомленностью во всяком деле; силой и мудростью слова; быстрым и благоприятным решением каждого представляемого ему дела и вопроса.

   Мы, церковные люди, должны благодарить его особенно за его участливое отношение к нашим церковным нуждам; всякий церковный вопрос, соприкасающийся с гражданскими сферами, он разрешает в благоприятном для Церкви смысле. Святая Церковь имеет в нем верного защитника.» (Алексий, Патриарх Московский и всея Руси. Слова, речи, послания, обращения, статьи. Т. II. Издание Московской Патриархии, М., 1954 г., с. 171-172).

   Это - еще одно, авторитетное свидетельство того, что образ «тирана», навязанный нам безбожной пропагандой, и Сталин, каким он был в жизни - это два разных человека.

   А как же довоенные гонения на Церковь, да и послевоенные, которые были при Сталине?

   А на этот вопрос ответили события, которые произошли после смерти Сталина. В стране развернулись хрущёвские гонения на Церковь и были закрыты, а то и уничтожены тысячи храмов, открытых до этого.

   Тенденциозное восприятие нашей истории обычно говорит: «Да, Сталин открыл церкви. Но потом опять начал закрывать».

   И что же? Того, что было сделано для Церкви, в истории уже не существует? Оно не имело огромного значения для духовной судьбы нашего народа, всего православного мiра, не оказывает до сих пор на нашу жизнь благотворного влияния?

   Кроме того, у тех событий были причины, в которых мы можем постараться разобраться.

   Вошло, например, даже в историю нашей Церкви, что Сталин хотел собрать собор всех Православных Церквей в 1948 году с чисто политическими целями (разумеется, они тоже были - разве можно поставить ему в вину заботу об интересах страны в мiре, в условиях «холодной войны»?) И после того, мол, как не удалось сделать этот собор самым представительным, было проведено Всеправославное Совещание Автокефальных Православных Церквей, хотя оно тоже было очень важным, но он якобы после этого «охладел» к Церкви - вот потому, мол, и усилились опять гонения...

   Но на чем основан такой вывод? Ведь это же только мысль историка, а не факт. Митрополит Иоанн приводит этому куда более реальное объяснение.

   «Практически сразу же после революции, - писал он, - в административно-управленческом сословии СССР сложились две фракции, две различные партии, непримиримые по своему отношению к стране, в которой они властвовали. Одна часть искренне ненавидела Россию и ее народ, видя в ней лишь полигон для испытания новых идей или  запал для взрыва «мировой революции». Вторая, в меру своего искаженного понимания, все же радела об интересах страны и нуждах ее населения. Борьба между этими фракциями длилась - то затихая, то разгораясь с новой силой, но не прекращалась ни на миг - вплоть до уничтожения СССР в 1991 году...

   Великая Отечественная война стала в этой борьбе переломным этапом...

   Могущество СССР как геополитического преемника Российской Империи после второй мiровой войны безусловно возросло до невиданных размеров. Внутри же правящей элиты по-прежнему шла смертельная борьба «националистов» и «космополитов»...»

   И далее владыка отвечает на вопрос, почему «столь недолговечным оказался период терпимого отношения советской власти к русскому Православию. Мощная оппозиция «примиренческому» курсу Сталина достаточно сильно заявила о себе еще при его жизни, почти сразу же после того, как в 1943 году наметился поворот к нормализации церковно-государственных отношений.

   В постановлении ЦК ВКП(б) от 7 сентября 1944 года «Об организации научно-просветительской пропаганды» впервые не были определены задачи «решительной борьбы за преодоление религиозных пережитков» и «безкомпромиссного наступления на реакционную поповщину», столь характерные для аналогичных документов предыдущих лет. Подобное умолчание в директивном документе вызвало у партийных активистов, привыкших на лету ловить малейшее изменение политической конъюнктуры «наверху», растерянность и глухое недовольство.

   Через четыре года это недовольство приобрело вполне осязаемые формы - под давлением «антирелигиозников» Сталин в 1948 году дал согласие на разработку специального постановления ВКП(б) «О задачах антирелигиозной, атеистической пропаганды в новых условиях», подготовка которого была поручена Михаилу Суслову. В полном соответствии с богоборческой традицией 20-30-х годов авторы документа предлагали придать антирелигиозной пропаганде «наступательный» и «решительный» характер, обосновывая очередное форсированное наступление на религию необходимостью обезпечить скорейший переход «от социализма к коммунизму».

   Но в конце концов Сталин - более дальновидный и прагматичный, чем большинство его оголтелых соратников, - всё же настоял на своем. Подготовка документа была свернута. Более того, к концу 40-х годов из лексикона партийных и государственных документов практически исчезли сами термины «антирелигиозная» или «атеистическая» работа. Не было их и в отчетном докладе ЦК ВКП(б) девятнадцатому съезду партии, который в октябре 1952 года представил делегатам Маленков. Впервые на съезде партии вообще был обойден молчанием вопрос о задачах антирелигиозной пропаганды.

   Но после смерти Сталина ситуация резко изменилась. В числе первых же постановлений ЦК по идеологическим вопросам, подготовленных под руководством Хрущёва в 1954 году, своей резкой антицерковной направленностью выделялись два документа: «О крупнейших недостатках в научно-атеистической пропаганде и мерах ее улучшения» и «Об ошибках в проведении научно-атеистической пропаганды среди населения». Они недвусмысленно знаменовали собой конец «золотого десятилетия» относительного церковно-государственного мира и фактически возвращали общество на двадцать лет назад, во времена «безбожной пятилетки». (Там же, с. 329, 332, 336-337).

   О стремлении вовлечь Церковь в политику КПСС митрополит Иоанн говорит не относительно 1948 года, а относительно 1961-го, когда, в разгар хрущёвских гонений, Русская Православная Церковь под активным давлением властей вынуждена была вступить в экуменический Всемiрный совет церквей. Что касается предыдущего периода, владыка пишет:

   «В России широкое соборное обсуждение проблемы экуменизма было проведено лишь единожды - в 1948 году в Москве на Конференции Православных Поместных Церквей. Тогда на эту тему пространно высказались многие видные православные богословы и иерархи. В итоговой резолюции отмечалось, что «целеустремления экуменического движения не соответствуют идеалу христианства», что «создание Экуменической церкви как влиятельной международной силы есть падение перед искушением (земной власти - прим. митр. Иоанна), отвергнутым Христом... и уклонение на нехристианский путь», что «экуменическое движение не обезпечивает дела воссоединения церквей благодатными средствами»... Резолюция постановляла: «Отказаться от экуменического движения». (Там же, с. 510).

   Когда появилось сообщение о болезни Сталина, 4 марта 1953 года Святейший Алексий I обратился с посланием к «Епархиальным преосвященным»:

   «Наш долг, долг всех верующих прежде всего обратиться с молитвою к Богу об исцелении дорогого для всех нас болящего. Благословляю во всех храмах всех епархий  совершить молебствия о здравии Иосифа Виссарионовича. Церковь наша не может забыть того благожелательного к ней отношения нашего Правительства и лично Иосифа Виссарионовича, которое выразилось в целом ряде мероприятий, клонящихся ко благу и славе нашей Православной Русский Церкви, и ее долг - свойственным ей образом, то есть горячей молитвой, отозваться на постигшее наш народ испытание - болезнь дорогого всем нам Вождя и мудрого строителя народного блага». (Там же, с. 169).

   Но и тогда, когда глава государства закончил свой земной путь, Святейший, у которого уже не было никаких причин говорить о нем добрые слова вынужденно, конъюнктурно, натужно, нисколько не изменил своей оценки. Напротив, именно тогда дал самую высокую оценку почившему. В день его похорон  он, в том числе, повторил слова, сказанные И.К.Аксаковым по случаю кончины святителя Филарета, митрополита Московского (уж это-то властям совсем не нужно было?), хотя о гонениях на Церковь во все советские годы он знал, как никто.

   Приводим полный текст речи Патриарха Московского и всея Руси Алексия I перед панихидой по Иосифе Виссарионовиче Сталине в Богоявленском патриаршем соборе в Москве 9 марта 1953 года.

   «Великого Вождя нашего народа, Иосифа Виссарионовича Сталина, не стало. Упразднилась сила великая, общественная; сила, в которой народ наш ощущал собственную силу, которою он руководился в своих созидательных трудах и предприятиях, которою он утешался в течение многих лет. Нет области, куда бы не проникал глубокий взор великого Вождя. Люди науки изумлялись его глубокой научной осведомленности в самых разнообразных областях, его гениальным научным обобщениям; военные - его военному гению; люди самого различного труда неизменно получали от него мощную поддержку и ценные указания. Как человек гениальный, он в каждом деле открывал то, что было невидимо и недоступно для обыкновенного ума.

   Об его напряженных заботах и подвигах во время Великой Отечественной войны, об его гениальном руководстве военными действиями, давшими нам победу над сильным врагом и вообще над фашизмом; об его многогранных необъятных повседневных трудах по управлению, по руководству государственными делами - пространно и убедительно говорили и в печати, и, особенно, при последнем прощании сегодня, в день его похорон, его ближайшие соработники. Его имя, как поборника мира во всем мiре, и его славные деяния будут жить в веках.

   Мы же, собравшись для молитвы о нем, не можем пройти молчанием его всегда благожелательного, участливого отношения к нашим церковным нуждам. Ни один вопрос, с которым бы мы к нему ни обращались, не был им отвергнут; он удовлетворял все наши просьбы. И много доброго и полезного, благодаря его высокому авторитету, сделано для нашей Церкви нашим Правительством.

   Память о нем для нас незабвенна, и наша Русская Православная Церковь, оплакивая его уход от нас, провожает его в последний путь, «в путь всея земли», горячей молитвой.

   В эти печальные для нас дни со всех сторон нашего Отечества от архиереев, духовенства и верующих, из-за границы от Глав и представителей церквей, как православных, так и инославных, я получаю множество телеграмм, в которых сообщается о молитвах о нем и выражается нам соболезнование по случаю этой печальной для нас утраты.

   Мы молились о нем, когда пришла весть об его тяжелой болезни. И теперь, когда его не стало, мы молимся о мире его безсмертной души.

   Вчера наша особая делегация, в составе: Высокопреосвященного митрополита Николая; представителя епископата, духовенства и верующих Сибири архиепископа Палладия; представителя епископата, духовенства и верующих Украины архиепископа Никона и протопресвитера о. Николая, возложила венок к его гробу и поклонилась от лица Русской Православной Церкви его дорогому праху.

   Молитва, преисполненная любви христианской, доходит до Бога. Мы веруем, что и наша молитва о почившем будет услышана Господом.

   И нашему возлюбленному и незабвенному Иосифу Виссарионовичу мы молитвенно, с глубокой, горячей любовью возглашаем вечную память». (Там же, с. 171-172).

   Конечно же, такие слова «из-под палки» не говорятся и не пишутся.

   Внук благочестивой христианки рабы Божией Евдокии, которая в то время входила в приходской совет Елоховского Богоявленского собора, рассказал мне недавно с ее слов, что в один из дней прощания со Сталиным, в два часа ночи, на два часа закрыли Дом союзов, и Василий Иосифович перевез гроб с телом покойного отца в собор, где Патриарх Алексий совершил его отпевание.

   От своей оценки Сталина Патриарх Алексий не отказался и в разгар хрущёвских разоблачений «культа личности», которые, увы, до сих пор продолжают оказывать влияние на наше восприятие своей истории.

Протоиерей Николай Булгаков

P.S. Другие материалы этого автора: 

Как православным относиться к Сталину?

Как православным относиться к Сталину? Часть 2

Как быть с «миллионами невинно убиенных»?

Автор: Анатолий Степанов

   В эти предрождественские дни я получил короткое, но очень важное письмо от нашего читателя из Киева, который просил в целях безопасности своих близких не называть его имя публично (к слову: что творится на Украине?! небезопасно, оказывается, быть читателем русского православного портала!!!). Письмо следующего содержания: «Дорогой Анатолий Дмитриевич! Мне 78 лет. Я киевлянин, православный христианин Московского Патриархата. Довольно регулярно читаю РНЛ. Очень уважаю Вас лично. А вопрос к Вам разрешите вот какой: Я бы с удовольствием вернулся в СССР и к Сталину. Храню в компьютере красивый портрет Сталина. Но... как же быть с миллионами невинно убиенных???»

   Вопрос непростой. Я бы даже сказал - принципиально важный для понимания этого сложнейшего этапа в нашей недавней истории. И чувствуется, что задает его читатель не из праздного любопытства, а из-за того, что сам искренне ищет ответ на этот вопрос. Что ж, давайте поразмышляем вместе.

   Прежде всего, надо внести необходимое уточнение о числе жертв репрессий, ибо на этом часто спекулируют записные антисталинисты. С нелегкой руки Н.С.Хрущева, А.И.Солженицына, западных советологов (Р.Конквест, С.Коэн и др.) и некоторых отечественных историков и публицистов распространяется миф о «миллионах невинно убиенных». Между тем, уже хорошо известны исследования историков, опиравшихся не на сомнительные расчеты и прикидки, а на архивные данные, которые ставят вопрос о масштабах репрессий на реальную почву. К примеру, скончавшийся в прошлом году авторитетный специалист по вопросу репрессий доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института российской истории РАН Виктор Николаевич Земсков в своих работах доказал, что по политическим статьям (контрреволюция и антигосударственная деятельность) было расстреляно около 800 тыс. человек, около 3 млн. человек были арестованы и приговорены к тюремному (лагерному) заключению и ссылке. И это не за годы так называемого «большого террора», т.е. 1937-1938 гг., а за 32 года после гражданской войны и до смерти И.В.Сталина (1921-1953 гг.).

   Конечно, 800 тысяч расстрелянных и 3 млн. посаженных и сосланных, а среди них было много действительно ни в чём неповинных людей, - это тоже много, это огромная трагедия для страны, для народа. Но, согласитесь, люди, которые манипулируют цифрами, фальсифицируют данные жертв террора (6 млн., 9 млн., а то и 30 млн.!), не могут быть нравственными авторитетами для общества. И в этом смысле возмутительно, когда солженицынский «Архипелаг ГУЛаг» включают в программу для обязательного изучения в школе. А.И.Солженицын, конечно, заметная фигура в нашей литературе ХХ века, но зачем его самую политизированную и основанную на вымысле книгу заставлять изучать детей?!

   Хочу сразу сказать, что репрессии коснулись и моей семьи. Мой дед по матери Федор Денисович Азаров, который был председателем колхоза в Курской области, накануне войны был арестован по пресловутой статье «за колоски», получил 4 года лагеря, в 1943 году был мобилизован и направлен в штрафбат. Воевал артиллеристом, награжден орденом Красной Звезды и двумя медалями «За отвагу», несколько раз был контужен. После войны вернулся в родное село и снова стал председателем колхоза. Умер в 1946 году 40 лет от роду, не дожил немного до рождения своего младшего сына, моего дяди, сказались последствия контузий. Так что и моих предков коснулись репрессии, но я никогда ни от бабушки, ни от мамы, ни от дяди не слышал ни одного слова осуждения Сталина. Хотя они и не были церковными людьми, но по-православному относились к этому сложному вопросу нашей истории.

   Я думаю, что при обсуждении вопроса о Сталине правильно разделить две темы: личность Иосифа Виссарионовича Сталина и эпоха Сталина, или, точнее, эпоха сталинизма.

   Личность Сталина. Конечно, судить Сталина - занятие безсмысленное, поскольку Господь уже вынес о нем Свой справедливый Суд. Но, поскольку Сталин был личностью исторического масштаба, мы вынуждены давать ему и свои человеческие оценки. Парадоксально, что гигантская кампания по дискредитации образа Сталина, на которую выделялись огромные финансовые ресурсы (сколько в 90-е и 00-е годы фильмов и телепередач снято, сколько книг издано?!) дала обратный эффект, - популярность и притягательность имени Сталина в обществе выросла. Народную совесть не обманешь! Это связано, с одной стороны, с тем огромным вкладом Сталина в победу в Великой Отечественной войне и в превращение нашей страны в великую державу, что не исказить никакими ангажированными сочинениями, с другой стороны, с его личной скромностью в быту, что особенно бросалось в глаза на фоне безудержного обогащения демократической элиты, развалившей и разворовавшей страну.

   Лично для меня Сталин был и остается загадочной личностью. Лет пятнадцать назад я написал статью, которую так и назвал: «Загадочный вождь». С тех пор загадок не убавилось, а скорее прибавилось, особенно в вопросе религиозности Сталина. Вот что я в последнее время слышал от священнослужителей, которые ссылались на свидетельства очевидцев. Иосиф Сталин был не только верующим человеком, но и даже принял перед смертью монашеский постриг с именем Георгий. Святейший Патриарх Алексий не только заочно отпевал Сталина, но ночью по распоряжению сына вождя генерала Василия Джугашвили гроб с телом Сталина доставили в Елоховский собор, где Святейшим было совершено полноценное отпевание. В любом случае, кстати, сам факт отпевания свидетельствует о том, что Патриарх был убежден, что Сталин восстановил свою связь с Матерью-Церковью, - ведь никто из руководства СССР не заставлял и не мог заставить Святейшего отпевать Сталина. И что загадочная смерть на операционном столе митрополита Киевского Николая (Ярушевича), которую многие в Церкви считают насильственной, была местью ему за то, что он исповедовал и причащал Сталина. И это говорят священники хорошие, традиционного образа мысли, чуждые обновленчеству и модернизму (неообновленцы как раз охаивают Сталина). Они ссылаются на то, что сами слышали от своих наставников и духовных чад. Поэтому я не могу так лихо по-кураевски отмахнуться от этих суждений, мол, письменных источников нет - и разговора нет.

   Да, Сталин был жестоким, немилосердным правителем. Но ведь народ наш не захотел в 1917 году подчиняться Государю, желавшему править любовью! Какие же были основания ждать, что Господь снова пошлет милосердного Вождя? Революция и гражданская война нанесли огромный урон общественной нравственности и самим устоям общества. Чего можно было ожидать, когда были порушены основы нравственного общежития, когда брат поднимал руку на брата, а сын на отца, когда целенаправленно разрушалась семья, когда ограбление большинство народа стало считать добродетелью («земля - крестьянам»). Восстановить управляемость страной, вернуть общество к традиционному образу жизни, а одновременно отодвинуть от управления страной те силы, которые смотрели на Россию, как на «кучу хвороста» для разжигания мирового пожара, - всё это нельзя было сделать без насилия и жестокости.

   Эту миссию Сталина в русской истории поняли, кстати, самые чуткие из наших церковных лидеров и авторитетов. «Богоданным Вождем» называли Сталина священноисповедник архиепископ Крымский Лука (Войно-Ясенецкий) и Святейший Патриарх Алексий (Симанский), который, кстати, до революции возглавлял Тульский отдел Союза Русского Народа. Один из духовных лидеров эмиграции митрополит Нестор (Анисимов) говорил по свидетельству его духовных чад: «Мы ничего не простили Ленину, но мы многое простили Сталину за победу в войне». А вот что писал еще один подвижник благочестия митрополит Вениамин (Федченков), эмигрант, сознательно вернувшийся на родную русскую землю: «Советская власть - очень сильная власть. И она единственная из всех властей революционного времени смогла подавить анархию и устроить жизнь в “порядке”... Недаром здесь везде принято: “Все в порядке!” И это привело к подавлению безграничного, “абсолютного” самовластия, безпардонной “свободы”. А такое состояние чрезвычайно и с религиозно-церковной точки зрения! Как смирились! А вспомнить 1917-1918 годы!».

   Какая глубокая мысль! Сталин смирил русский народ, вышедший из берегов во время второй русской смуты. А смирить без насилия и жестокости ведь невозможно. Кстати, в этом ощущается родство Сталина с Петром Великим, который тоже смирил русскую гордыню, отдав русских в управление иностранцам (правда, его преемники оказались не на высоте петровского понимания потребностей страны). Недаром Сталин очень уважал Иоанна Грозного и Петра Великого, ощущая схожесть исторических ситуаций, в которых оказывались эти вожди русского народа.

   Эпоха Сталина, или эпоха сталинизма, чрезвычайно сложна для понимания. И репрессии, особенно в отношении представителей Церкви, давшие нам сонм Новомучеников и Исповедников Российских, - здесь ключевой вопрос. Некоторые говорят, что Сталин не знал о масштабе репрессий и о том, что страдают не только его политические противники. Отчасти это правда. Ведь в ходе репрессий погибли и некоторые «сталинисты», а не только «троцкисты». Ну, хрестоматийный пример с великим русским писателем М.А.Шолоховым, которого Сталин лично спас от расправы, свидетельствует, что репрессии в ряде случаев носили неуправляемый характер.

   Но по большому счету Сталин не только знал о репрессиях, но и принимал по ряду случаев личные решения о судьбе тех или иных репрессируемых. Более того, я полагаю, что Сталин вполне сознательно спровоцировал репрессии, чтобы, во-первых, победить своих врагов-троцкистов, а, во-вторых, чтобы встряхнуть и мобилизовать общество накануне неизбежной мировой войны. Метод встряски был по-восточному жесток, но, надо признать, весьма эффективен. Хотя под каток репрессий попадали и невиновные, ведь многое зависело от качества работы сотрудников карательных органов.

   Но была в репрессиях и другая сторона, не зависевшая даже от Сталина. Репрессии носили, по сути, промыслительный характер, это была кара Божия русскому народу за то, что он отказался жить по Правде Божией. Известный православный богослов, мыслитель и математик, старейшина нашего православно-публицистического цеха Виктор Николаевич Тростников рассказал мне одну примечательную историю. Его друг, выдающийся русский математик и мыслитель, академик Игорь Ростиславович Шафаревич решил попытаться выявить какой-то алгоритм репрессий, понять, против кого они были нацелены. И пришел к выводу, что у репрессий не было логики. Из этого уже сам Тростников сделал примечательный богословский вывод: репрессии были наказанием всему народу за революцию и гражданскую войну. Прямо по Евангелию: «Тогда будут двое на поле: один берется, а другой оставляется; две мелющие в жерновах: одна берется, а другая оставляется» (Мф. 24: 40-41). И тому масса примеров, когда люди одинаковой биографии, одного образа мысли, одной сферы деятельности оказывались по разные стороны колючей проволоки.

   Записные антисталинисты (часто дети или внуки репрессированных в 30-е годы врагов Сталина) пытались создать лживый образ тотального страха, царившего в обществе в 30-е годы, образ сталинского общества, когда «половина сидела, а половина охраняла». Это разбивается о реальные свидетельства. К примеру, один мой добрый знакомый рассказывал, что его дед, занимавший ответственный пост в сфере хлебозаготовок, ждал репрессий после того, как выяснилось, что один эшелон с хлебом был отравлен крысиным ядом. Сталин его вызвал к себе, семья готовилась к худшему, но, разобравшись, его сняли с должности.

   Это, кстати, свидетельствует, что диверсии не были выдумкой органов. Шла настоящая война против советской власти, часть белой эмиграции продолжала гражданскую войну. У нас любят рассказывать об ужасном преступлении чекистов, похитивших и убивших руководителей Российского общевоинского союза (РОВС) генералов А.П.Кутепова и Е.К.Миллера. Но если посмотреть с другой стороны, то и генералы Кутепов и Миллер, занимаясь подрывной деятельностью против СССР, совершали преступление. Для некоторых гражданская война продолжалась, как продолжалась она для генералов Краснова и Шкуро даже во время гитлеровского нашествия. И это наша русская трагедия. Что же нам отказываться от прекрасных русских генералов: Деникина, Юденича, Маркова, Каппеля, Врангеля, Кутепова, Миллера? Нет, мы не должны этого делать. Но мы не должны отказываться и от военачальников-самородков Чапаева, Щорса, Фрунзе, Буденного, Думенко, Блюхера. Это наша общая боль и трагедия. Вот когда человек белых взглядов искренне посочувствует гибели Чапаева, Щорса и других красных командиров, а человек красных взглядов признает гражданскую войну трагедией народа, а не славной победой красных, тогда мы продвинемся в поиске общенационального примирения. Пока этого мало. Но движение в этом направлении есть, и это отрадно.

   Я не думаю, что нам нужно возвращаться к эпохе Сталина. Да и возвратиться нет никакой возможности, как, впрочем, нет и необходимости. Речь сегодня должна идти об адекватном понимании эпохи Сталина, о понимании преемственности нашей истории. И, возможно, об использовании каких-то технологий сталинского времени для решения задач национальной консолидации. Речь может идти об обновлении элиты, поскольку нынешняя элита не в состоянии решать задачи национального восстановления.

Анатолий Степанов,

гл. редактор Русской народной линии,

председатель Русского Собрания

06.01.2016

   Источник: http://ruskline.ru/

Плакат: http://inance.ru/

Патриарх отслужил панихиду по Сталину

Источник: https://www.ridus.ru/

Текст: Сергей Болотов

Был ли Сталин на самом деле воинствующим атеистом, откуда взялся «православный сталинизм» и почему патриарх Алексий I называл его трижды гением — в интервью «Ридуса» с историком Татьяной Волокитиной.

Социологи «Левада-центра» предложили россиянам выбрать самую выдающуюся историческую личность. Первое место в списке величайших людей досталось советскому лидеру Иосифу Сталину. Самым выдающимся человеком в истории Сталина назвали 38% респондентов, несмотря на то, что многие годы политики, интеллигенция и духовенство последовательно пытаются возложить на «вождя народов» вину за все грехи Советского Союза.

О том, был ли Сталин на самом деле воинствующим атеистом, откуда взялся «православный сталинизм» и почему патриарх Алексий I называл вождя трижды гением, «Ридус» побеседовал с заведующей Отделом истории Восточной Европы после Второй мировой войны в Институте славяноведения РАН, доктором исторических наук Татьяной Викторовной Волокитиной. До 2011 года ее отдел носил название «Центр по изучению истории сталинизма в Восточной Европе».

— Давайте для начала предоставим слово самому Сталину. В беседе с Эмилем Людвигом в декабре 1931 года он так ответил на вопрос немецкого писателя о своем превращении в оппозиционера в юности и роли в этом своих родителей: «Мои родители были необразованные люди, но обращались они со мной совсем неплохо. Другое дело православная духовная семинария, где я учился тогда. Из протеста против издевательского режима и иезуитских методов, которые имелись в семинарии, я готов был стать и действительно стал революционером, сторонником марксизма как действительно революционного учения».

Правильно ли будет на основании этих слов Сталина сделать вывод о том, что он враждебно относится скорее к духовенству и церковным порядкам, а не к православию и вере в Бога вообще?

— Вопрос, считаю, сформулирован не вполне корректно. Порядки в семинарии действительно, как известно, расходились с некоторыми христианскими представлениями, и они повлияли на становление Сталина-революционера, то есть сторонника насильственных методов действия, также расходившихся с христианскими догмами. Тем не менее от протестных настроений семинариста до четкого оформления враждебности, как вы говорите, к православию и вере в Бога — «дистанции огромного размера». И этот путь предстояло пройти, преодолевая, как я полагаю, внутреннее сопротивление. Но был ли он пройден до конца, не знаю.

— В России известна книга профессора русской литературы из США Даниеля Ранкур-Лаферриера о психологическом портрете Сталина. Автор пишет о том, что мать будущего вождя, Екатерина Джугашвили, была строгой религиозной женщиной и мечтала, чтобы ее сын стал священником. Под ее влиянием Иосиф начал усиленно изучать русский язык именно для того, чтобы поступить в православное духовное училище, а затем и в семинарию, и со второй попытки это ему удалось.

Лаферриер замечает, что Сталин был «глубоко религиозен в тот период, когда учился в духовной семинарии в Тифлисе», а также «сохранял необычайно положительное (для большевика) отношение к Русской и Грузинской православной церкви всю остальную жизнь». Как вы считаете, верны ли выводы американского профессора?

— По всей вероятности, именно в духовной семинарии произошел перелом в сознании, снижение «градуса» религиозности. В этом смысле нет оснований не доверять словам Сталина из беседы с Людвигом. Что касается дальнейшего, то в историографии констатируется отличное от других большевистских лидеров, более мягкое, если можно так сказать, отношение Сталина к церкви. Ленин, Троцкий, да и Бухарин, были жестче. Об этом пишет историк Игорь Курляндский, подтверждая это документально.

Но это не дает, с моей точки зрения, оснований считать это отношение, как пишет Ранкур-Лаферриер, «необычайно положительным». Отношение проявляется в практических делах, в данном случае — в государственной политике по отношению к церкви. А она при всей сложности и неоднозначности все же имела четкий вектор и отнюдь не положительное «наполнение».

— В своем интервью газете «Завтра» в 2006 году генерал-майор Артем Сергеев, который вырос в доме Сталина, рассказал о его отношении к православию: «Ни Пасхи, ни других праздников церковных не отмечали. А выражения с упоминанием Бога дома употреблялись. „Слава Богу“, например, „Не дай Бог!“ и „Ради Бога“ Сталин сам нередко говорил. Я никогда не слышал от Сталина ни одного плохого слова в адрес Церкви и веры. 

Помню, такой случай году в 1931 или 32-м. Напротив школы, где учился Василий, во втором Обыденском переулке, был храм. Как-то, когда там шла служба, мальчишки возле пробовали стрелять из пугача. Василий в этом участия не принимал, а рассказывал отцу об этом. 

Отец спрашивает: „Зачем они это делали? Они же, молящиеся, вам учиться не мешают. Почему же вы им мешаете молиться?“ Далее спросил Василия: „Ты бабушку любишь, уважаешь?“ Тот отвечает, мол, да, очень, ведь это — твоя мама. Сталин говорит: „Она тоже молится“. Василий: „Почему?“ Отец отвечает ему: „Потому что она, может, знает то, чего ты не знаешь“».

Как вы считаете, можно ли на этом основании делать вывод о том, что отношение к религии у Сталина как публичного политика было более враждебным, чем у Сталина как частного лица в быту?

— Речь может идти о разных уровнях проявления этого отношения. Политика, требующая четких установок и формулировок, — это одно; пропагандистская работа с конкретными лозунгами и призывами — другое; частная жизнь и быт — третье. Наверно, смешно было бы ожидать от крупного политика общения на «лозунговом» уровне в собственной семье. Но данное воспоминание может стать иллюстрацией к утверждению Игоря Курляндского об агностицизме Сталина, не верившего ни в Бога, ни в его отсутствие.

— В книге мемуаров Валентина Бережкова «Как я стал переводчиком Сталина» приведены такие фрагменты беседы Сталина с Уинстоном Черчиллем. После его первого визита в Москву в 1942 году Сталин назвал важной высадку союзников в Северной Африке и добавил: «Да поможет вам Бог». На что Черчилль ответил: «Бог, конечно, на нашей стороне».

Во время второго визита британского премьера в Москву в 1944 году Черчилль спросил: «Сможете ли вы простить меня лично за организацию походов Антанты?», имея в виду британскую интервенцию в Россию в годы Гражданской войны. Сталин ответил: «Не мне вас прощать. Пусть прощает вас Бог». Как вы думаете, были ли это простые обороты речи со стороны Сталина, или это признак того, что он внутренне имел некую личную веру в Бога?

— Имея религиозное образование, пусть и неоконченное, Сталин не мог не знать евангельского толкования фразы «Бог простит, и я прощаю» и его глубокого смысла («…что разрешите на земле, то будет разрешено на небе»). Я усматриваю в сталинской формулировке отсутствие понимания, тем более сочувствия к просящему, а следовательно, и отказ в прощении. Отсылка к Богу важна здесь и как адресованное Черчиллю обращение к христианской этике — только Богу ведомы подлинные истоки обиды, ему и прощать. Но понятно, что это мое мнение.

— Какова, на ваш взгляд, настоящая цель так называемого церковного возрождения в СССР, которое началось с известной встречи Сталина с тремя православными митрополитами в Кремле 4 сентября 1943 года и восстановления патриаршества, ознаменовалось открытием сотен храмов и Троице-Сергиевой Лавры, а закончилось созывом представительного Всеправославного совещания в Москве в 1948 году?

В последние годы историки написали об этом немало, но глубинные мотивы вождя до сих пор остаются дискуссионным вопросом. Есть версии о том, что новый курс в отношении религии был нужен советскому лидеру, чтобы сплотить нацию, чтобы «отбить» нацистскую пропаганду, чтобы наладить отношения с союзниками по Антигитлеровской коалиции, чтобы получить еще один инструмент влияния на общественность в зарубежных странах и другие. Какая вам кажется наиболее обоснованной?

— Несомненно, следует учитывать комплекс причин, включая и высокопатриотические позиции РПЦ с первых дней войны. Неслучайно определенные послабления в государственной конфессиональной политике были сделаны в 1941 году. А вот время поворота (1943 год), знаменовавшего начало «церковного возрождения», указывает на значение в первую очередь внешнеполитического фактора. В отечественной историографии об этом писали Татьяна Александровна Чумаченко, Ольга Юрьевна Васильева, Михаил Васильевич Шкаровский, Валерий Аркадьевич Алексеев, Михаил Иванович Одинцов и другие исследователи. Поворот 1943 года подтверждает прагматизм Сталина как государственного деятеля, политика-реалиста, Realpolitik.

— Когда появилось правительственное сообщение о болезни Сталина, 4 марта 1953 года патриарх Алексий I подписал и разослал по епархиям письмо с указанием молиться за здоровье вождя. Там было сказано: «Наш долг, долг всех верующих прежде всего обратиться с молитвою к Богу об исцелении дорогого для всех нас болящего. Благословляю во всех храмах всех епархий совершить молебствия о здравии Иосифа Виссарионовича. Церковь наша не может забыть того благожелательного к ней отношения нашего Правительства и лично Иосифа Виссарионовича, которое выразилось в целом ряде мероприятий, клонящихся ко благу и славе нашей Православной Русской Церкви».

Патриарх Алексий подтвердил свою оценку деятельности Сталина в своей речи перед панихидой по нему в Богоявленском патриаршем соборе в Москве 9 марта 1953 года. Он назвал его «Великим Вождем нашего народа», трижды гениальным — ученым, полководцем и мыслителем. «Память о нем для нас незабвенна, и наша Русская Православная Церковь, оплакивая его уход от нас, провожает его в последний путь, „в путь всея земли“, горячей молитвой. Нашему возлюбленному и незабвенному Иосифу Виссарионовичу мы молитвенно, с глубокой, горячей любовью возглашаем вечную память», — сказал Алексий.

В том же духе патриарх высказался на молебне по случаю семидесятилетия Сталина 21 декабря 1949 года. Как вы считаете, предстоятель, который был лучше всех осведомлен о советских гонениях на Церковь, был вынужден давать такую оценку Сталину или же он был искренен?

— И опять вопрос, требующий однозначности — или-или! Не забывайте, что речь идет о патриархе Алексии, носителе подлинно православного сознания, чья глубокая религиозность определялась «твердо устоявшимися, застывшими формами», а действия и поведение отражали традиционную для православия цезаро-папистскую модель государственно-церковных отношений. Отсюда и отношение к личности «цезаря», искреннее, не вынужденное кем-то или чем-то. А память о гонениях на РПЦ, конечно, никуда не девалась. Думаю, что это именно тот случай, когда в полной мере проявилось евангельское «Бог простит, и я прощаю». Насколько я знаю, Алексий во время панихиды молился «о мире» для души Сталина.

— Достоверна ли информация об отпевании Сталина по православному обряду в храме Воскресения на Успенском Вражке в Брюсовом переулке сотрудником ОВЦС Московской патриархии, благочинным москворецких храмов, потомственным священником Владимиром Елховским по просьбе дочери вождя Светланы Аллилуевой?

— Встречающиеся, в частности в интернете, утверждения об отпевании Сталина объясняются тем, что чин отпевания усопшего (правильнее — чин погребения) путают с панихидой по новопреставленному с обязательной разрешительной (отпустительной) молитвой, в которой содержится просьба к Господу о прощении души. Известно, что по Москве ходили слухи о предстоящем отпевании патриархом Алексием, но 9 марта, как известно, патриарх отслужил панихиду, о чем сказано выше.

Что касается заочного отпевания, то, по сведениям, приведенным газетой «Московский комсомолец» в 2003 году, таковое якобы состоялось, причем не одно, а два: по личным просьбам дочери Светланы и сына Василия. Василий Сталин обратился 7 марта 1953 года к иерею церкви Воскресения Словущего в Аксаковском (ныне Филипповском) переулке Иоанну Свитинскому с просьбой отслужить панихиду по своему отцу, и 8 марта отпевание состоялось. Одна из прихожанок рассказала корреспонденту «МК», что самого Василия на панихиде не было, народу в храме было немного, а около храма были замечены две черные машины.

В те же дни заочное отпевание прошло и в другой московской церкви — Воскресения на Успенском Вражке на улице Неждановой (ныне Брюсов переулок). По просьбе Светланы Аллилуевой и в ее присутствии обряд провел священник Владимир Елховский — бывший фронтовик, подполковник в отставке. Впоследствии он якобы рассказывал об этом своим знакомым. На отпевании присутствовало совсем мало людей: служители храма и несколько человек, возможно, наблюдателей, которым стало известно о намерении Светланы. Однако никаких подтверждений этим сведениям нет, что отметили и корреспонденты «МК».

Примечательно, что и Свитинский, и Елховский были известными в православной Москве лицами, авторитетными и уважаемыми священниками, чем, по всей вероятности, и можно объяснить выбор Василия и Светланы. В данной информации меня настораживает факт двукратного отпевания. Насколько я знаю, это невозможно: отпевание проводится один раз, в отличие от панихиды по усопшему, которую можно совершать многократно. Нет ли и в этом случае путаницы?

— Действительно, разрешительная молитва — ключевой момент отпевания, а ее чтение дважды и более канонически не стройно. Однако случается, что близкие покойного не знают о намерениях друг друга и заказывают заочное отпевание в разных храмах, тут уж ничего не поделаешь. Жаль, что Светлане Аллилуевой, которая не так давно скончалась, никто не задал этот вопрос.

Как вы думаете, Татьяна Викторовна, почему в наше время так популярны рассказы о том, что Сталин якобы наведывался за советом к святой блаженной Матроне Московской, приказывал обходить Москву крестным ходом с Казанской иконой Богоматери и прочие не имеющие под собой никаких доказательств измышления, которые принято именовать «православным сталинизмом»?

— Предполагаю, что в этом выражается ностальгия части общества в связи с развалом СССР, с утратой нашей страной статуса великой державы, с современным положением в стране «строящегося капитализма» и издержками этого процесса для широких слоев населения. Отсюда тяга к наведению порядка «твердой рукой» и одновременно идеализация прошлого. Отсюда же и стремление «освятить» авторитетом наиболее почитаемых в обществе иерархов РПЦ, святых, великомучеников, блаженных личность и деятельность Сталина.

Документально примеры, названные вами, никак не подтверждаются, оставаясь в ряду популярных мифологем. Я ранее пыталась найти подтверждение одной из них, связанной с митрополитом Гор Ливанских Илией (Карамом). Выяснилось, что к судьбоносным решениям о «церковном возрождении» митрополит отношения не имел, а во время визита в СССР в 1947 году встречи его со Сталиным не было. Красивая легенда, однако, до сих пор будоражит воображение некоторых верующих.

Плакат: http://ic.pics.livejournal.com/

Источник: http://www.segodnia.ru/

Автор: Петр Иванченко

Кто виноват в начале войны?

   Известная английская поговорка о том, что живущему в стеклянном доме не стоит кидаться в соседей камнями, в полной мере относится к историческим изысканиям членов нынешнего польского правительства.

   Сначала министр обороны Польши, а затем и глава внешнеполитического ведомства обвинили нашу страну, что она, совместно с Германией ответственна за развязывание Второй Мировой войны. Нелепость обвинений в адрес России очевидна для всех, кроме совсем уж оголтелых русофобов.

   Но в чем польские новоявленные польские «историки» правы, так это в том, что вина за начало войны ложится не только на Германию. Если быть по-настоящему честными, то необходимо признать, что практически все 30-е годы минувшего столетия Варшава делала все возможное, чтобы Германия на нее напала.

   Как известно, после окончания Первой Мировой войны не только исконно русские территории, но и значительная часть германских земель была отдана вместе с их населением новосозданному польскому государству, у которого сразу же прорезались имперские претензии.

   В момент слабости обескровленной Германии Варшава вынашивала планы ее завоевания. Так, фактический диктатор Польши с 1935 года маршал Эдвард Ридзь-Смигли объявлял: «Война против Германии, чтобы сдвинуть границу к рекам Одер и Ныса. Пруссию следует захватить до реки Шпрее. В войне с Германией мы не будем брать пленных. И в ней не будет места для человеческих чувств и культурных ограничений. Мир содрогнётся от Польско-Германской войны. Мы должны вселить в наших солдат дух сверхчеловеческой жертвенности, безжалостной мести и жестокости».

   Подобного рода выступления звучали столь часто, что гитлеровских нацистов вполне можно заподозрить в плагиате у польских фашистов. Но дело грозными лозунгами не ограничивалось, к концу 30-х годов положение немецкого меньшинства в Польше стало невыносимым. «Меньшинства в Польше должны исчезнуть, и политика Польши обеспечивает то, чтобы они исчезли не только на бумаге. Эта политика проводится беспощадно и без малейшего внимания к общественному мнению за границей, к международным соглашениям и к Лиге Наций Целью польской политики является исчезновение национальных меньшинств, как на бумаге, так и в жизни», - оценивала польскую «национальную политику» британская газета «Manchester Guardian».

   Эти утверждения можно проиллюстрировать мрачной статистикой: к середине 1939-го из Позен-Западной Пруссии и Верхней Силезии вынуждены были, спасаясь от дискриминации и гонений, эмигрировать 1,4 млн. немцев. Немецкие потери земельных владений составили 1 293 288 акров (517 315,2 га): 265 288 акров из-за односторонней аграрной реформы, направленной лишь против немцев и 998 000 акров из-за запретов и ликвидаций. Из 657 школ для немецкого меньшинства, существовавших в 1925-м (в 1927-м лишь 498), на начало учебного года 1938/1939-го осталось 185 (из них 150 в Позен-Западной Пруссии и 35 в Верхней Силезии). Немец, разговаривавший на родном языке в общественном месте, рисковал быть избитым.

   Весной 1939 года прокатилась волна немецких погромов, были разрушены протестантские храмы, немецкие школы и общественные здания, многие дома немцев были сожжены, немало людей убито. После войны эти факты фактического геноцида немецкого меньшинства в Польше по понятным причинам замалчивались. А ведь именно они сыграли немалую роль в направлении немецкого удара (чего и добивались англичане и американцы).

   Англосаксонскому миру и мировой олигархии был необходимо во что бы то ни стало направить выращенную с их помощью нацистскую военную машину на восток. Они полагали, что если Гитлер двинется в этом направлении, то в Польше он не остановится, и его война против России будет неизбежна.

   С февраля 1939 года Генеральный штаб Речи Посполитой разрабатывал операцию с красноречивым названием «Запад». С июля того же года план исполняется. На 1 сентября на западную границу Польши выдвинуто 25 пехотных дивизий, плюс еще 20 выставлено на ближние подступы. Германия уступала полякам в численности войск. Немцы имели 75-80 дивизий против поляков, французов и их друзей англичан. В 1938 году Польша истратила на военные нужды примерно 32% всего госбюджета. Государство планомерно работало на большую войну.

   Согласно распространенной точки зрения война, была начата с провокации немецких диверсантов («Гляйвицкий инцидент»). Однако есть очень серьезное сомнение в том, что это была именно немецкая провокация. Поляки в роковом 1939-м создавали для немцев столько «казусов Белли», что едва ли была потребность в какой-либо провокации.

   С июля 1939 года польские отряды регулярно атаковали приграничные немецкие деревни. В городке Бромберг польские войска устроили уничтожение местного населения — акцию устрашения. Немцам пришлось привлечь к отражению нападения части вермахта — пограничники не справлялись.

   В августе 1939 года польские войска сумели сбить целых два пассажирских самолета Люфтганзы, летевших в Данциг. После чего поляки перешли к мобилизации, которую и завершили 27 августа. А 30 августа 1939 года погибает немецкий консул в Кракове Август Шиллингер. Как мы видим, реальных и обоснованных поводов для войны было больше, чем достаточно.

   «Кротость» и выдержка гитлеровцев объяснялась просто — они были просто не готовы к войне. Напомним, что уже через три недели после нападения на Польшу в Рейхе ввели карточки.

   Но резня польских немцев не оставила Берлину вариантов. В конце концов, Германия была вынуждена признать, что единственной альтернативой прямого вторжения являлось пассивное согласие с уничтожением немецкого меньшинства в Польше или его вытеснением, вернее, депортацией.

   То есть, историческая правда такова: вторжение гитлеровских войск в Польшу в сентябре 1939 года было в некоторой степени запрограммировано опасными действиями тогдашнего польского правительства, которое, вероятно, не отдавало себе отчет в последствиях, всецело полагаясь на защиту и помощь союзников. Совсем как сегодня, когда лимитроф вновь бросает вызов России и Германии в надежде, что Вашингтон не выдаст.

   А правда такова: пытающаяся сегодня выдать себя за сироту и жертву Польша в действительности является одной из главных виновниц самой страшной войны в истории человечества, которую она готовила и разжигала не один год.